C десятью тысячами читателей и 10-летним опытом за плечами, Самвел Мартиросян (Kornelij) – один из самых известных блогеров Армении. Офлайн и онлайн деятельность блогера давно переплетены: Самвел — специалист по информационной безопасности и консультант по новым медиа. Он также преподает в ряде университетов страны и входит в Совет по Управлению Интернетом Армении. Блогер-десятитысячник рассказал Digital.Report, какие изменения претерпело блогерство за прошедшее десятилетие, почему Facebook заменил ЖЖ и что ждет социальные сети в будущем.
С чего начиналось блогерское движение в Армении?
Сначала были несколько человек, которые сидели на форумах. В 2005 началась их миграция в Живой Журнал. Мой первый блог, сохранившийся в ЖЖ, датирован как раз 2005 годом. Но как такового блогерского движения еще не было. Надо учесть, что армянский интернет развивался тогда на русском. По-армянски тогда не писали – не было нормальных кодировок. Плюс влияние российской диаспоры, с которой связи сильнее, чем с диаспорой на Западе (у западноевропейских армян задолго до этого уже были блоги). Так что армянские блогеры были частично интегрированы в темы русскоязычного интернет-пространства, куда входили также израильские, украинские – все это была одна среда. И темы у нас были не внутриармянские, а глобальные, внешнеполитические.
Когда появилась внутриармянская блогосфера?
Пожалуй, в 2007-2008 годах, когда у нас прошли президентские выборы – в них впервые вовлеклись блогеры. Тогдашний президент Роберт Кочарян уже не баллотировался. Среди кандидатов были новый претендент на кресло главы государства Серж Саргсян и внезапно объявившийся первый президент Армении Левон Тер-Петросян. Возвращения его никто не ждал, так как он ушел с нижайшим рейтингом, однако за полгода он его резко поднял. Это вызвало настолько сильные эмоциональные пертурбации, что вовлекло блогеров, которые до того вообще не интересовались внутренней политикой. Впервые их стали использовать с пропагандисткой целью.
Когда 1 марта 2008 года произошли серьезные оппозиционные митинги и столкновения, в Армении в первый раз – и, надеюсь, в последний – ввели чрезвычайное положение, а вместе с ним и цензуру. Ряд сайтов были заблокированы в течение 19 дней. Сложилась уникальная ситуация: блоги вдруг стали, по сути, единственным источником информации. Если раньше блогеры были некой внутренней тусовкой, то тогда вышли за пределы этого семейного «клуба». С 1 по 20 марта в информационной среде доминировали блогеры. Это доминирование было таким сильным, что и потом в течении двух-трех лет аккаунты популярных блогеров посещали чаще, чем новостные онлайн-ресурсы, не говоря уже о газетах.
По охвату аудитории конкурировало с блогерами тогда только телевидение. А известный армянский блогер Иза Абгарян даже баллотировалась в парламент. Причем в графе «профессия» у нее так и было указано — «блогер». Дикая популярность блогов привела к тому, что 13 марта 2008 года новоизбранный президент Серж Саргсян открыл свой блог – возможно, на тот момент это был первый президент в мире, имевший аккаунт в ЖЖ. Он написал, что готов ответить на вопросы блогеров. И действительно, какое-то время интерактивно отвечал на вопросы пользователей, но потом быстро забросил это дело. Следом за ним блог открыл премьер-министр Тигран Саркисян и довольно активно вел его около двух лет. Это сейчас всем понятно, что соцсети – серьезная часть пиара. А тогда это было прогрессивно. То, что премьер вел блог, было исключением, а не мейнстримом.
Тогда уже понимали, что социальные сети – это сила?
Думаю, нет – все происходило спонтанно. Тогда и государственного подхода не было – он придет позже. Скорее, это было на уровне личной инициативы. Тут нюанс – в течение многих лет пропаганда на уровне армяно-азербайджанского конфликта на государственном уровне не велась. Государство вообще этим не занималось. Из-за того, что официальные структуры были пассивны, сформировались «добровольческие отряды», которые вели антиазербайджанскую пропаганду через созданные ими большие сети в форумах и блогах — появилось такое альтернативное «государство». Помню, как-то на азербайджанских форумах появились фотографии разрушения христианского кладбища в Баку – на его месте собирались что-то строить, сносили армянские и русские могилы. Кто-то запостил пару фотографий в одном из форумов. Через армянские блоги этот пост был так растиражирован, что информация дошла до центральных СМИ, и дело получило широкий резонанс. Таких примеров немало.
В России недавно приняли закон, по которому блогеры-многотысячники приравниваются к СМИ. Что-нибудь подобное в Армении есть?
В Армении пока никто не хочет трогать эту тему. Непонятно, как сейчас этот вопрос регулировать. Наш старый закон по СМИ – доинтернетовский. По нему получается, что любой человек, который пишет, например, в Facebook – СМИ. Поэтому менять что-либо не торопятся, боятся нарубить дров – понимают, это чувствительный вопрос, рубить топором никто не хочет.
Сейчас в ЖЖ как будто все притихло. Многие переместились в Facebook. Как считаете, почему? В ЖЖ вообще что-то происходит?
Практически ничего. Иногда кто-то заходит, спрашивает — «есть здесь кто?» и выходит, не дождавшись ответа. Русские и украинцы продолжают писать в ЖЖ, но армяне и грузины перестали. Отток из ЖЖ начался с 2010 года. 2010-ый был в некотором смысле переломным – упали цены на интернет (до того доступ к Сети был монополизирован, а потому дорогим). В интернете стало больше людей, в том числе армяноязычных. За последние несколько лет процент пользователей вырос от 3 до 50. Поменялась аудитория, большинство блогеров перешли на армянский язык.
Не потерялась ли при этом часть аудитории?
Конечно, но в то же время у меня есть аккаунты во всех соцсетях, более или менее популярных в Армении. В каждом из них я пишу на разных языках. И я не копирую один и тот же пост, а пишу его по-другому. Правда, это занимает больше времени, но по-другому никак – разные аудитории, разные площадки. Текст в Twitter не может быть таким, как в Facebook. В Twitter армянские блогеры пишут на английском, в Facebook – на армянском. Еще я веду блог на сайте «Кавказский узел» — там пишу на русском. Так удовлетворяю свою потребность писать для внешнего читателя и охватываю, по возможности, широкую аудиторию.
Twitter в Армении, как, впрочем, в Грузии и Азербайджане, плохо приживается — почему?
Потому что мы любим болтать, а в Twitter не поболтаешь. К тому же армянский язык не приспособлен для него – у нас слова длинные, средний текст, как правило, в полтора раз длиннее английского. И сокращения мы мало используем в речи – в отличие от англичан. В общем, не прижился. Хотя вот в Twitter уже чувствуется влияние западноармянской англоговорящей диаспоры.
Блогерство в Facebook сильно отличается от ЖЖ?
Существенно. Люди перестали писать большие посты – Facebook приучил писать коротко. Если раньше в ЖЖ комментарии сами по себе были ценными, информативными, сейчас их заменил «лайк» – «лайкнули» и пошли дальше. В этом смысле – падение качества. Но при этом оно перешло в количество – больше людей стали писать, посты за счет лайков набирают бОльшую популярность. Плюс много дополнительных опций – метки, check-in и другие.
Не так давно в Ереване прошли многодневные митинги, когда люди выступали против повышения тарифа на электроэнергию. Сыграли ли социальные сети какую-то роль в их организации?
Сыграл Facebook, YouTube и – кстати, впервые – Twitter. Соцсети сегодня – в некотором роде социальная площадка. Вот вам еще одна функция Facebook – организационная. Тут легче мобилизовать и быстро созвать народ – можно тегнуть людей, попросить, чтоб поделились постом, создать ивент, распространить видео и фото. Пост в Facebook может вызвать эффект лавины. В ЖЖ такой возможности не было.
Один из предметов, который вы преподаете студентам, называется «Информационная безопасность как часть национальной безопасности». Как, вкратце, в Армении обстоят дела с точки зрения киберугроз?
Киберугрозы в Армении воспринимаются всерьез. В 2009 году была принята концепция информационной безопасности, которая в Армении воспринимается не как на Западе. У нас она предполагает не только технический компонент, но и контентный, содержательный — под это понятие попадают не только киберугрозы, но и пропаганда-антипропаганда. Сейчас, оттого что Армения сильно вовлечена в пропагандистскую и кибер-войну с Азербайджаном и отчасти с Турцией, на государственном уровне начали формироваться структуры, ответственные за защиту от киберугроз.
Второй вопрос – личные данные. В 2003 году у нас приняли закон о защите личных данных и тут же забросили – никому он был не нужен. Потом очухались и в этом июле приняли новый законопроект. А совсем недавно создали Агентство по защите личных данных при Минюсте. Причем выбрать главу новой структуры государство предоставило NGO-cектору. Для Армении это беспрецедентный случай. Со стороны государства это шаг вперед.
Что ждет социальные медиа в будущем?
Есть несколько тенденций. Первая – социальные сети становятся более индивидуальными. Процесс индивидуализации идет очень активно. Facebook формирует ньюсфид пользователя, исходя из его интересов. Google выдает результаты поиска, учитывая наши предыдущие запросы. В итоге у нас с вами разные результаты поиска и разные ленты в соцсетях. С точки зрения потребителя, это, наверное, хорошо, но с точки зрения независимости – плохо. Потому что за нас решают, что нам следует читать. Если вначале соцсети были серьезным инструментом гражданской активности, сейчас наблюдается обратная тенденция – они становятся средством манипуляции.
На лицо – постепенная потеря самостоятельности и независимости пользователя. Это негативная сторона. Позитивная – в том, что в случае осмысленного использования, соцсети дают ранее невиданные возможности для выражения свободы слова, проявления социальной позиции. Обе эти тенденции развиваются параллельно – в зависимости от того, как сложится ситуация, выиграет одна из них. Точно угадать сложно. К сожалению, учитывая, что большинство людей внутренне пассивны, вторая, манипулятивная составляющая может усилиться.
