Сергей Минасян - заместитель директора Института Кавказа (Ереван, Армения), доктор политических наук. Интервью с ним подготовлено для Caucasustimes.com Сергеем Маркедоновым, доцентом кафедры зарубежного регионоведения и внешней политики Российского государственного гуманитарного университета (РГГУ).
1. Caucasus Times: В 2008 году Россия признала независимость Абхазии и Южной Осетии. Но отношение Москвы к статусу непризнанной Нагорно-Карабахской Республики не изменилось, поддержки самоопределения нет. Но если у РФ свои геополитические игры, лавирование между Ереваном, Баку и Анкарой, то, как Вы объясните сдержанное отношение Армении к признанию НКР? Как вообще в Вашей республике эксперты и политики рассматривают три этих кейса? Что общего и особенного традиционно выделяют?
С.М.: Основной тренд заключается в том, что в Армении пытаются разводить нагорно-карабахский кейс от абхазского и югоосетинского противостояния. Учитывая их иную специфику и контекст, в том числе - и после реалий «пятидневной войны» августа 2008 г. Общим в подходах является преимущественно сравнение советских/постсоветских истоков и динамики этих конфликтов, а отличным - кардинально иное восприятие и роль в них России и Запада. Ведь в карабахском конфликте нет такой черно-белой картинки их противостояния, как, к примеру, в абхазском, югоосетинском, да и - приднестровском случае.
Армения пока еще не признает независимость Нагорно-Карабахской Республики (НКР), т.к. официальная позиция Еревана состоит в том, что это своего рода уступка в переговорном процессе, способствующая его непрерывности. Армения демонстрирует, что готова рассматривать финальный статус Нагорного Карабаха по результатам переговоров в рамках Минской группы ОБСЕ и Мадридских принципов. В том числе - чтобы получить поддержку международного сообщества, и даже согласие Азербайджана на окончательный правовой статус НКР. Впрочем, это также не означает, что данный подход Армении будет постоянен и не будет подвергнут ревизии, скажем, если Азербайджан будет продолжать свою политику перманентной эскалации на линии фронта в Карабахе и на армяно-азербайджанской границе, как некой демонстрации несогласия Баку с нынешней политической реальностью. В ходе недавней своей речи на Генеральной Ассамблеи ООН в сентябре 2015 года президент Армении Серж Саргсян уже заявил, что армянская сторона может инициировать начало процесса признания, если Азербайджан продолжит политику военной эскалации.
2. Caucasus Times: 19 марта 2014 года в телефонном разговоре президента Армении Сержа Саргсяна с Владимиром Путиным, армянский лидер заявил, что референдум в Крыму стал «очередным примером прав народов на самоопределение». Прошло уже больше года после изменения статуса Крыма. Как поменялось отношение официального Еревана, различных общественно-политических сил Вашей республики к этому событию? Видят ли в этом некий прецедент для де-факто образований на Кавказе?
С.М.: Отношение официального Еревана к крымскому прецеденту не поменялось, но и особо не акцентируется, ибо есть задача также сохранения некоего баланса отношений с Украиной, где имеется вторая по численности после России армянская община на пространстве СНГ. Что касается отношения со стороны общественно-политических сил (как и медийного поля) в Армении к крымскому кейсу, то ситуация очень поляризованная. К сожалению, как и во многих других постсоветских странах, внутри Армении также кризис отношений между Россией и Западом привел к серьезному идеологическому и концептуальному водоразделу сторонников четкого внешнеполитического выбора между ними. Есть те, кто безоговорочно поддерживает присоединение Крыма к России, видя это как естественный и благоприятный прецедент для де-факто республик, в том числе и Нагорного Карабаха. Есть также и те, кто оценивает этот процесс, как и в целом - политику России не только в украинском кризисе, но и на всем постсоветском пространстве резко негативно, отрицая даже самую малейшую аналогию Крыма с Карабахом.
3. Caucasus Times: В Армении внимательно следят за положением дел в «спюрке» (диаспоре). Это в очередной раз подтвердили и недавние события в Сирии, когда Ваша страна приняла немало армянских беженцев оттуда. Многочисленные армянские общины проживают и в Грузии, и в Абхазии. Как бы Вы оценили их сегодняшнее положение? Влияет ли на них как-то грузино-абхазский конфликт? Как официальный Ереван выстраивает свои отношения с диаспорами в Грузии и в Абхазии? Есть ли контакты между грузинскими и абхазскими армянами?
С.М.: Ситуация с армянскими общинами в Грузии и в Абазии достаточно разная, исходя из этого - достаточно различны и подходы официального Еревана в отношении их. Армянская община в Грузии - это этническое и отчасти - религиозное меньшинство страны, имеющее традиционно глубокие исторические и культурные связи с этой страной, за исключением компактно проживающих в Самцхе-Джавахетии армян - достаточно хорошо интегрированное. Однако, особенно в постсоветский период национального строительства Грузии армянская община этой страны сталкивается с определенными проблемами и даже некоторой дискриминацией в культурной, религиозной, этноязыковой, социально-экономической сферах. Позиция Армении в отношении армянской общины Грузии заключается в максимально корректном и превентивном вовлечении в решение ее насущных проблем, в активном контакте с грузинскими властями, в том числе - чтобы исключить возможность негативного влияния третьих сторон.
В отличие от них, армяне Абхазии, даже с учетом можно сказать во многом этнократического характера абхазской государственности, выступают фактически как один из государствообразующих этносов, занимая довольно значительные позиции в общественно-политической и экономической жизни республики. Абхазская армянская община достаточно тесно (в том числе - в субэтническом смысле) интегрирована с армянской общиной юга Краснодарского края (Сочи, Адлер, черноморское побережье России), в последнее время заметна экономическая миграция в эти регионы армян из Абхазии. Исходя из этого, основные контакты с армянской диаспорой Абхазии осуществляются через механизмы и структуры, связанные с аналогичными армянскими общинами и организациями южных регионов России.
Грузино-абхазский конфликт оказал непосредственное влияние на армян Абхазии и Грузии, разделив их, в том числе, в вопросе лояльности в отношении основных участников конфликта: большинство армян Абхазии встали на сторону абхазов, тогда как армяне Грузии - грузин. Ситуация существенно не изменилась за более чем два десятилетия после окончания активной военной фазы конфликта. В силу этого, общественно-политические контакты между армянами Грузии и Абхазии достаточно ограничены, за исключением личных и родственных связей.
4. Caucasus Times: Сегодня Грузия заявляет о своей приверженности прозападному выбору. Тбилиси наращивает контакты с НАТО и Европейским Союзом. Ваша страна сделала выбор в пользу евразийской интеграции, хотя и до этого решения Армения уже не один год была членом ОДКБ. Как такая разновекторность отразится на перспективах двусторонних армяно-грузинских отношений (в сфере экономики и безопасности) и как она уже отразилась?
С.М.: В принципе, за весь постсоветский период Армения и Грузия уже смогли выработать достаточно стабильный и работающий модус вивенди в своих отношениях, несмотря на разновекторность своих политических и безопастностных подходов, разного видения перспектив этнополитических конфликтов. И даже события последних нескольких лет существенно не поменяли их специфику и формат. Стороны с прагматизмом относятся к взаимным «красным линиям» и политическим ограничениям, и пытаются наращивать взаимодействие в тех областях и сферах, где нет особых противоречий или где есть поле для взаимного сотрудничества - в первую очередь, это транспортно-транзитная сфера, торговля, туризм.
