В последние годы ведется много разговоров, посвященных теме исторической и духовной роли армянской Апостольской церкви, причем ведутся они в довольно выраженной негативной акцентировкой. Острая критика жизненного уклада нынешних церковнослужителей постепенно трансформируется в некую идеологическую платформу, в основе которой лежит утверждение, согласно которому, принятие Арменией христианства в качестве общегосударственной национальной религии губительно сказалось на судьбе армянского народа и стало фактором, приведшим к утере исконной национальной идентичности. Может быть, если бы жив был еще блаженной памяти католикос Вазген Первый и продолжал свое служение в качестве духовного пастыря нации, авторитет и репутация нашей церкви не были бы столь очевидным образом подорваны и уязвимы. Много толкуют о том, что тратятся колоссальные средства на строительство новых храмов при том, что церковь более не воспринимается людьми в качестве источника пищи духовной и превратилась в предприятие, занятое оказанием платных ритуальных услуг населению. Можно констатировать, что церковь сегодня взяла на себя роль охранителя ритуальной традиции, однако люди не ощущают своей причастности к сути, к таинству этой традиции и, по большей части, не проявляют желания углубляться в тонкости богословского характера – вероятно считают это неактуальным и, следовательно, нецелесообразным. Это состояние является общим и самым серьезным вызовом для всего христианского мира – пожалуй, угроза утери духовности может быть сочтена явлением, ставшим общим в масштабах всего человечества. С политической точки зрения, принятие в 301г. христианства правившей в Армении, однако имевшей парфянское происхождение династией Аршакидов, имело целью создать некий фактор, объединяющий исконное армянское население с обладающей иное этническое происхождение правящей верхушкой. Армянские Аршакиды, в следствие гибели своей, правившей до того в Иране и свергнутой Сасанидами старшей ветви, автоматически стали законными претендентами на иранский престол, однако после многолетних боевых действий, не принесших успеха, предпочли посредством собственного перехода в иную веру и крещение всей знати народа, с одной стороны оформить свой отказ от притязаний на иранский престол, а с другой – сохранить свои позиции хотя бы в Армении, благодаря созданию мощных скреп духовно-религиозного характера, способных дать новую форму самоидентификации автохтонного населения и значительной части пришлой аристократии. Во всяком случае, политическая подоплека происшедшего выглядит так.
