Что связывает и что разделяет сегодня двух ключевых для России членов БРИКС, которых Евгений Примаков называл основополагающими участниками будущего многополярного мира наряду с Россией?
Речь не об истории их отношений, насчитывающей тысячелетия, а о нынешнем дне, тем более важном, что наличие взаимных интересов Нью-Дели и Пекина, главного регионального союзника исконного противника Индии – Пакистана, не исключает проблем между ними, в том числе в Юго-Восточной Азии и по индо-китайской границе.
Первый визит в КНР на высшем уровне нанес в бытность свою премьер-министром Индии Раджив Ганди. Его преемники расширили отношения двух стран. Нарасимха Рао подписал «Соглашение о поддержке мира и спокойствия у линии контроля вдоль китайско-индийской границы», а Атал Бихари Ваджпаи – «Заявление о принципах взаимодействия». В 2005 году Индия и КНР скрепили подписями «Стратегическое сотрудничество для мира и процветания». И на этой базе начали перестраивать двусторонние отношения, стараясь избегать прямых военных столкновений.
Экономика и общие задачи
Современный период является, пожалуй, наиболее значимым. Он завязан на личности лидеров обеих стран. В частности, в ходе визита Си Цзиньпина в Индию 17–19 сентября 2014 года были подписаны три меморандума о взаимопонимании и 12 важных соглашений. Бизнесмены двух стран заключили соглашения на 3,4 миллиарда долларов. Была достигнута договоренность об увеличении товарообмена до 100 миллиардов долларов к 2015 году.
Китай в настоящее время является главным торговым партнером Индии. Их торговый оборот в 2013-м – 65,5 миллиарда долларов (по сравнению с 1 млрд в 2001–2002-м). Он не в пользу Индии, дефицит – 40,8 миллиарда, и ее задача – выравнивание торгового баланса, увеличение инвестиций из КНР. Пекин обещал Нью-Дели допустить на свой рынок фармацевтические товары и компьютерные технологии. При этом прямые инвестиции Китая в Индию не превышают 400 миллионов долларов.
Одна из внешнеполитических задач индийского премьер-министра Нарендра Моди – установить эффективный экономический диалог с КНР. В ходе визита в июне 2015 года он посетил Сиань, Пекин и Шанхай. Характерно, что Сиань – родина Си Цзиньпина и центр китайско-индийской торговли в эпоху династии Тан. Председатель ЦК КПК впервые встретил премьер-министра Индии не в Пекине, что подчеркнуло их личные отношения. Моди посетил совместные образовательные центры в университетах КНР (Цинхуа в Пекине и Фуданьский в Шанхае), а также зарегистрировался в китайской социальной сети Sina Weibo.
Моди публично объявил, что «хочет отправить политические вопросы территориальных притязаний в корзину истории». Си Цзиньпин в свою очередь рассчитывает, что он может согласиться на отказ от поддержки тибетских сепаратистов – в ответ Пекин готов проявить гибкость в решении пограничных споров. Вследствие этого на поездку Моди на спорные территории в Гималаях в Китае не отреагировали, хотя визиты туда всех прежних индийских премьеров вызывали резкую реакцию МИДа КНР.
Общими задачами Индии и Китая являются борьба с организованной преступностью и террористическими группировками Rohingya Solidarity Organization (RSO), близкой к пакистанской «Хизбут-Муджахеддин», и Arakan Rohingya National Organization (ARNO), которую поддерживают «Джамаат-аль-Исламия» и «Аль-Каида», мешающими постройке транспортного коридора (нефте- и газопровод, авто- и железная дороги) от Мьянмы до столицы Юньнаня – Куньмина, являющегося частью проекта «Морской шелковый путь».
Следует отметить, что Пекин намерен вложить в «Новый» и «Морской шелковый путь» около 89 миллиардов долларов, в том числе выделив 40 миллиардов на транспортную инфраструктуру Бангладеш, Индии и Мьянмы. Индия в лице премьер-министра Моди связывает с этим возможность реализации давних планов постройки высокоскоростной ж/д магистрали Нью-Дели – Мумбай – Ченнай – Калькутта.
Обе страны зависят от поставок нефти и газа извне и нуждаются в безопасных маршрутах транспортировки. Кроме того, для Индии важны безопасные маршруты транспортировки продукции ее промышленности на рынки Азии и Африки. Сотрудничество с Пекином помогает в этом Нью-Дели, так как Китай реализует ряд инфраструктурных проектов в этих регионах. С учетом китайского опыта потенциально возможна прокладка железной дороги из Индии через КНР в Россию с выходом на экономическое пространство Евросоюза, а также в страны Средней Азии. Альтернативные маршруты через Пакистан и Афганистан не слишком реальны.
Нарендра Моди и премьер Госсовета КНР Ли Кэцян подписали соглашения, по которым в течение пяти лет Китай инвестирует в Индию 20 миллиардов долларов, что более чем вдвое меньше вложений КНР в Пакистан (45 млрд долл.), но для Индии и эти средства важны для развития сельского хозяйства, пищепрома, IT-технологий. Китай и Индия в БРИКС, Группе BASIC и G20 взаимодействуют по ряду направлений – саммит БРИКС в Уфе закрепил и углубил это сотрудничество.
Противоречия и конфликты
В то же время противоречия между Индией и Китаем не разрешены и имеют давнюю историю. Дипломатические отношения Индии и КНР, установленные еще в середине ХХ века, на протяжении десятилетий были нестабильны из-за противостояния в провинциях Аруначал-Прадеш и Аксай Чин. Китай до настоящего времени претендует на 35 тысяч квадратных миль штата Аруначал-Прадеш, а Индия считает своими 15 тысяч квадратных миль плато Аксай Чин в штате Джамму и Кашмир. Пограничный конфликт 1962 года и улучшение китайско-пакистанских отношений в начале 70-х привели к замораживанию отношений Дели и Пекина до 1976 года.
В настоящее время конфликт интересов сохраняется по целому ряду направлений: до сих пор не разрешены территориальная проблема в Гималаях, разногласия по трансграничным водным ресурсам, тибетскому вопросу и визовому режиму. Население и влиятельные группы элиты Индии считают Китай второй после Пакистана угрозой для страны. Столкновение их интересов идет и в Азиатско-Тихоокеанском регионе.
В частности, Китай полагает незаконным соглашение Индии и Вьетнама о совместном бурении нефти в районе Парасельских островов. Индия, укрепляющая с Вьетнамом военное сотрудничество, отрицает притязания Пекина на эти территории. Конкурировать с КНР Индия, ВНП которой составляет менее четверти китайского, не может, избегая столкновения с ним, но расширение влияния Пекина на Шри-Ланку и Мальдивские острова, планы развития океанского флота и создание «Нити жемчуга» – цепи баз ВМФ НОАК в Индийском океане беспокоят ее настолько, чтобы предпринимать ответные меры.
Размещение Китаем станций радиоэлектронной разведки в Бангладеш (три на материке и столько же на островах), создание сети пунктов материально-технического обеспечения и базирования ВМФ НОАК в Индийском океане и проводимая гидроакустическая разведка акватории Андаманского моря представляют потенциальную угрозу для Индии. Ее контрразведка регулярно фиксирует на военно-морских базах соседней Мьянмы китайских военных инструкторов и инженеров, ведущих в регионе разведывательную деятельность под видом рыбаков.
Нью-Дели полагает угрозой национальной безопасности регулярные заходы подразделений КНР на территорию штата Аксай Чин (в 2013–2014-м они пять раз пересекали границу) и их деятельность в Тибете. В ответ Индия увеличила численность горных подразделений, разработав новую тактику действий «вертолет-артиллерия-пехотинец». Реализовать ее помогает центр подготовки горнострелковых подразделений (по мнению ряда специалистов, лучший в мире), однако нужные для этого вертолеты СН-47 и орудия М-777 необходимо закупать у США, а финансирование отложено из-за дефицита средств.
Переговоры на тему урегулирования территориальных споров и демаркации границы протяженностью около 4000 километров ведутся несколько десятилетий. Особенно конфликтно высокогорное плато Ладакх. Так, в сентябре 2014 года непосредственно во время визита в Индию Си Цзиньпина китайский воинский контингент от 500 до 1000 человек углубился на 30 километров на сопредельную территорию, оспариваемую Пекином. Как следствие Индия получила повод для развертывания на границе с КНР корпуса горных войск (до 50 тысяч человек) и развития там необходимой инфраструктуры.
Помимо прочего Нью-Дели беспокоит передача Пекином ядерных технологий Пакистану и подход КНР к атомной программе Ирана. Моди пытается сблизить позиции Индии и Китая по данным вопросам, поддерживая диалог с Тегераном и наращивая его с Исламабадом. Показательно, что в уфимском саммите БРИКС и ШОС наряду с лидерами Индии и Китая участвовали премьер-министр Пакистана и президент Ирана.
Проблема Тибета и Далай-Лама
Следует отметить, что лидер буддизма, лауреат Нобелевской премии мира 1989 года Далай-Лама XIV – одна из проблем в отношениях Индии и Китая. Хотя в 2011-м он отошел от светской деятельности, оставив пост главы «Тибетского правительства в изгнании», его влияние не уменьшилось. Де-факто речь идет о статусе Тибета. Хотя формально с 2003 года проблемы нет: Нью-Дели признал Тибетский автономный район (ТАР) частью КНР, а Пекин в качестве ответного жеста согласился считать бывшее княжество Сикким территорией Индии.
Напомним, что Тибет был занят армией КНР в 50-х. В марте 1959 года там вспыхнуло антикитайское восстание. Ввод частей НОАК в Тибет вызвал волну беженцев в Индию, среди которых был и Далай-Лама XIV, поселившийся в историческом монастыре в Таванге. Число тибетских беженцев в Индии составляет около ста тысяч человек. Большая часть их, а также «парламент и правительство в изгнании» и резиденция Далай-Ламы XIV располагаются в Дхарамсале на севере страны.
Индийская элита признает, что присутствие в стране тибетских беженцев, их органов власти и духовного лидера создает для страны проблемы в отношениях с КНР, однако важно как рычаг давления и противовес пакистанской политике Пекина, хотя Нью-Дели этим почти не пользуется. Так, в 2008-м Индия гарантировала, что протесты тибетцев против проведения в столице КНР летней Олимпиады не выйдут за приемлемые пределы. И все же, несмотря на позицию по принадлежности ТАР Китаю, «тибетская проблема» как таковая никуда не делась и в будущем вполне может быть активизирована, в том числе третьими странами (США), где Далай-Лама XIV пользуется популярностью. Не учитывать этого Пекин не может.
Сближение с Японией
Потенциальные угрозы со стороны КНР действующее правительство Индии нивелирует, развивая отношения с Японией. Эта страна, как и Россия, не упоминается в «высших приоритетах» индийской внешней политики, но Моди был в Японии в 2007 и 2012-м, заключив соглашения о сотрудничестве от имени штата Гуджарат (см.«Ход слоном»). Он одним из первых поздравил С. Абэ с возвращением на пост премьер-министра Японии. После собственной инаугурации индийский лидер заявил, что у него «превосходный опыт работы с Японией».
Знаковым стал официальный визит Моди в Японию в сентябре 2014-го, подтвердивший особый характер индо-японских отношений. Тогда Моди критиковал страны с «экспансионистским типом мышления», открыто намекая на политику КНР в Южно-Китайском море. Официальный Токио обещал Индии 33,6 миллиарда долларов в виде кредитов и инвестиций.
Деловое сотрудничество с Японией, по мнению Моди, помогает укреплению его позиций на переговорах с Китаем. Но сближаясь с соперниками Пекина в АТР из-за общей для них опасности модернизации НОАК и расширения ее присутствия в Индийском океане, непосредственно в антикитайский американо-японский альянс Индия не входит. В то же время не случайно именно Японии Нью-Дели предложил участвовать в создании логистической и транспортной военной инфраструктуры своей страны в оспариваемом КНР горном районе Ладакха.
Море споров
Южно-Китайское море (ЮКМ) – стратегический выход из Индийского в Тихий океан. Объем транзита нефти через него втрое выше, чем через Суэцкий канал, и удвоится к 2020 году. Шельф ЮКМ – источник крупных запасов углеводородов. Море стало зоной интересов ВМФ Индии в 2000-х в соответствии с заявленным в 1991 году курсом «Смотри на Восток». Следует отметить, что Япония, Южная Корея и страны АСЕАН поддержали ее намерение вступить в АТЭС и стать членом Совета Безопасности ООН. В 2010 году на форуме АСЕАН Индия была в числе 12 участников (из 27), которые поддержали позицию Соединенных Штатов по многостороннему подходу к решению спора в ЮКМ.
Китай выступает против этих инициатив и отрицательно оценил выраженное в 2011-м намерение Индии направить в ЮКМ группу эсминцев. В результате противоречий между Пекином и Нью-Дели по позиционированию в регионе Индия оказалась участницей спора Вьетнама и Китая. Соперничество двух держав из-за ресурсов возникало также в Мьянме, Центральной Азии и Латинской Америке. Если говорить о ЮКМ, 22 июля 2011 года индийский корабль «Эрават» во вьетнамских водах был остановлен для досмотра китайскими катерами. Спустя 11 месяцев инцидент повторился с индийским кораблем «Шивалик». Реагируя на эти недружественные жесты, глава МИДа Индии в Ханое в сентябре 2011-го заявил о продолжении работы индийской нефтегазовой компании ONGC на блоках 127 и 128 в бассейне Нам Кон Сон. А в октябре 2011 года Индия подписала повторное соглашение с Вьетнамом.
КНР в ноябре того же года ответила требованием о получении индийскими компаниями разрешения Пекина на разработку спорных участков, объявив 80 процентов ЮКМ территориальными водами Китая. Индия проигнорировала это, хотя в мае 2012-го ONGC вышла из проекта на одном из упомянутых участков, объяснив это экономическими причинами. Однако в июне Вьетнам продлил период разведки на другом участке и Индия дала на это согласие.
Одновременно Национальная офшорная нефтяная компания КНР (CNOOC) инициировала предоставление девяти блоков для иностранной разведки в водах Вьетнама, считая их китайскими. Пекин планирует с 2015 года добывать с месторождений в ЮКМ 15 миллиардов кубометров газа в год. Кроме того, с 1 января 2013-го Китай ввел новые правила досмотра иностранных кораблей в водах ЮКМ, которые полагает своей территорией.
Самое важное
Концепция Примакова о формировании многополярного мира реализуется на наших глазах с активным участием России. Этот мир, коллективные органы которого будут работать без доминирования в них западных институтов и даже без их участия, не означает ни отказа его членов от наработанных ими связей с Западом (и Индия, и Китай это демонстрируют), ни автоматического разрешения их противоречий в зонах пересечения национальных интересов. Хотя возникновение международных структур, в которых эти противоречия могут быть обсуждены и по возможности сглажены без обычного использования их в своих интересах Брюсселем или Вашингтоном, важно.
Участие Индии, Китая и России в БРИКС и ШОС не означает возникновения военного или политического альянса, направленного против Запада. Общие интересы этих стран в борьбе с исламистским терроризмом на собственной территории и в Центральной Азии не означают противостояния с организаторами и спонсорами радикальных военно-политических движений: Эр-Риядом, Дохой, Анкарой и Исламабадом.
Пакистан – стратегический партнер Китая. Саудовская Аравия и Катар имеют большое значение во внешней торговле и для Индии, и для КНР. Турция – крупнейший на Ближнем Востоке партнер России. Эти связи сохраняются, несмотря на опасность для Индии, КНР и РФ исламистского терроризма. Впрочем, позиционированию всех этих стран в качестве союзников и военно-политических партнеров Вашингтона роль кураторов организованного террористического мира, которую играют их спецслужбы, военный и политический истеблишмент, также не мешает.
Очевидно, что кооперация каждым из государств-участников расценивается по-разному и степень их заинтересованности в реализации различных направлений также разная. Так, в формировании банка и фонда развития БРИКС как перспективного финансово-инвестиционного инструмента заинтересованы все участники этой организации. В то же время формирование межпарламентской ассамблеи, продвигаемое Россией, вызвало негативную реакцию Индии и сдержанный интерес в других странах, что вряд ли позволит реализовать идею даже в среднесрочной перспективе.
Россия в многополярном мире не будет играть роль сверхдержавы (не считая ядерного потенциала) и не станет крупнейшим полюсом этого мира. Попытки использовать его в противостоянии с США обречены на провал. Однако само по себе укрепление позиций КНР, Индии и других участников БРИКС, ШОС, китайского проекта «Шелкового пути», евро-азиатского экономического пространства вследствие роста торгового оборота участников, снятия межгосударственных барьеров и формирования единой транспортной и энергетической инфраструктуры, что позволяет создать гигантский общий рынок, стратегически важно для России.
Можно констатировать, что отношения двух геополитических гигантов – Индии и Китая, в границах которых проживает почти половина населения планеты, далеки от идеала, но идут к нормализации куда быстрее, чем ранее. Столкновение их интересов не исключено, но прямое военное соперничество вряд ли возможно. По крайней мере избежать его стремятся и Нью-Дели, и Пекин, в том числе за счет расширения сотрудничества.
