Посвящается Фахраддину Абосзода
Пусть читателя не удивляет определение, вынесенное в заголовок этой статьи. Под двуликим Янусом подразумевается, верьте или нет, её автор собственной персоной. Недавно, будучи в Ереване, ваш покорный слуга поделился своими соображениями с руководителем нашего сайта. Мои доводы развеселили Левона Грантовича, он дал мне добро, и мы решили довести их до сведения остальных восканапатцев.
Речь идёт о правильной методологии, ибо неверно и даже просто глупо обращаться одинаково ко всем людям. Мне часто ставят в вину избыточную эмоциональность, наносящую вред строгости и объективности изложения. Хотя в этом утверждении есть доля истины, оно всё же не отвечает на два вопроса: 1) можно ли обойтись без эмоций? (и стоит ли вообще такая игра свеч?) и 2) как сделать общение с читателями более продуктивным?
Я начал лучше понимать свою задачу, прочитав одну из прекрасных статей нашего дорогого друга Фахраддина, обращавшегося к талышам с любовью, пожар которой на угасает в его благородном сердце. Стало ясно, что он не мог найти иную форму обращения к страждущим братьям, желая вытравить из них привычку подчиняться Баку. Апеллируя к патриотизму, неуместно демонстрировать объективность, сколь бы мы ни ценили это несомненно важное качество. Всё, включая холодную логику изложения, хорошо и необходимо, но только на своём месте.
Объективность и строгость изложения идей необходимы в общении с экспертами и специалистами, не всегда выступающими со справедливыми оценками армянской политики. Многие из них, не имея должной квалификации (например, продажный прохвост Том де Ваал) навязывают нам своё мнение о предмете, о котором у них нет представления. Здесь и в самом деле нет места эмоциям. Карманного вора надо хватать с поличным, какими бы академическими регалиями он ни прикрывал своё срамное вопиющее невежество.
Правда, и в этом случае эмоции в виде аристократической гадливости не исчезают, но надо проявлять аристократизм, а не испытывать дрожь в коленках при мысли о том, что оппонирующий нам проходимец “работает” в фонде Карнеги, как де Ваал и его коллеги с большой академической дороги. Эта оговорка применима и к таким специалистам (не хочется ставить кавычки, от которых рябит в глазах) как Дугин. В оппонировании шарлатанам логика должна идти рука об руку с брезгливостью. Лгуны, вопреки фактам болтающие о миссии России как покровительницы Турции, не заслуживают не брезгливого отношения, а в их корявом языке нельзя отыскать и намёка на божественный язык Достоевского. Эмоции нужны, но их следует жёстко контролировать. Они должны работать на наше дело!
Хороший автор обязан быть и хорошим маркетологом, ориентирующимся в работе на читательский сегмент, избранный им в качестве адресата. Обращаться к туркам и армянам, не проводя между ними необходимого и неполиткорректного различения, не имеет практического смысла.
Армяне, даже затурканные (удивительно точное в данном контексте определение), не перестают быть народом благородным, просто их благородство подавлено более избалованными соседями. Апеллируя к ним, нельзя избежать эмоциональности, но эмоции эмоциям рознь! Апелляции к рыцарственности и благородству народа, всю историю следовавшему их предписаниям, необходимы и даже незаменимы. Мы не имеем права игнорировать столь мощный кодекс чести - это было бы насилием над нашей великой историей.
Четверть века назад, читая “Письма к армянской интеллигенции”, я поймал себя на мысли о величии Нжде как педагога. Он обращался ко мне, не зная меня лично, но зная, что я представляю собой и что можно вылепить из меня и из моих собратьев. Нжде читал в моей душе как в открытой книге, зная как мои сильные стороны, так и слабости, неизменно видя во мне благородство армянина. Затем, в написанной им в канун ареста автобиографии, я прочёл его пронзительные слова о божественном народе Армении. Я понял, что обращаться к нашему народу следует только так, как это делал Нжде, великий целитель армянской души.
Но мир состоит не из одних армян. Оставляя в стороне тех, кто относится к нам, по словам Владимира Жаботинского, с “учтивым равнодушием чужеземца”, заострим внимание на врагах, ненавидящих само имя нашего народа. Легко понять, что речь идёт о турках - анатолийских и закавказских. Благородство, акцентируемое во всех моих статьях как исторически сложившееся качество армянина, никоим образом не соотносится с мироощущением турка, что имеет очень простое объяснение.
Благородство формируется тысячелетиями истории. Это не дар природы, а продукт воспитания. Нас воспитывали наши великие предки от Гайка и Григора Лусаворича до Мхитара Спарапета и Нжде. Турки никогда не знали благородства. Оно просто-напросто не было нужно разбойникам, возглавлявшим их переселение в наш регион. Автор одной из книг о Турции писал, касаясь предыстории турок, что их предки приняли ислам лишь потому, что эта вера разрешала трёхдневный грабеж завоёванных ими городов христиан, хотя это не мешало им грабить и города мусульманского Ирана. Турки приняли ислам так же, как перекочевали к нам. Выбор религии определили внешние, а не несущественные для них духовные факторы. Зелёные пастбища для оттощавших овец предопределили их миграцию, богатые города - выбор религии. Нас воспитывали предки. Турок воспитывала степь.
Не могу забыть логику эмиссаров Народного фронта Азербайджана, прибывших в Тифлис сразу после сумгаитского погрома. Зверства в отношении мирных граждан, не сделавших им ничего дурного, они объясняли тем, что азербайджанцев, как они утверждали, “спровоцировали”. Порочность логики турок поразила меня уже тогда, столь очевиден был контраст между нормами поведения армян и соседствующего с ними кочевого отребья. Ни одного из них не осенила мысль о том, что мы никогда не поддались бы на “провокацию”, не стали бы убивать детей, вспарывать животы беременным женщнам и надругаться над старухами в Доме престарелых. Подобная логика была недоступна пониманию скотов в человеческом обличьи, с которыми я имел возможность пообщаться в тот вечер.
Поэтому совершенно очевидна несостоятельность аргументации наших либералов-пацифистов, применяющих к туркам чуждые им логику и принципы. Обращаясь к туркам, надо помнить, что они не мы, и благородство им не просто не присуще, но даже противопоказано. Высокий стиль обращений Нжде к армянам непригоден в общении с турками. К ним надо обращаться совершенно иначе.
Наш добрый Пандухт, похваливший данную мной характеристику Вугара Гасанова (спасибо за добрые слова), вероятнее всего, не заметил, что её стиль я заимствовал у Троцкого. Это чудище стало злым гением новой армянской истории. Именно он подписал Брест-Литовский договор, обрекавший Армению на гибель, он вместе с Парвусом задумал и осуществил Октябрьский путч. У меня нет никаких оснований относиться к нему хорошо, но нужно признать его яркий публицистический талант. Талант Троцкого-литератора вполне проявился в беспощадной характеристике Сталина как “самой выдающейся посредственности нашей партии”.
Вероятно, выдав эту характеристику, Троцкий подписал свой смертный приговор. Сталин не прощал издёвок над собой. Однако нас не интересуют отношения между голодными крысами, не поделившими власть в кремлёвской бочке. Гораздо важнее уяснить, какой стиль наиболее пригоден в общении с турками.
В свете сказанного становится ясно, что необходим дифференцированный подход к аудитории нашего сайта. Говоря с армянами, лучше пользоваться высоким стилем Нжде, а с турками – уничтожающим сарказмом Троцкого. Нужно научиться писать так, чтобы наши статьи вызывали у бакинских писак глубокое разочарование в том, что они появились на свет беспородными (и безымянными) турками.
Нескрываемая брезгливость – наша лучшая союзница в пропагандистской войне за умы и сердца армян (турки не поймут смысла этих слов, а у меня нет ни терпения, ни желания заниматься их просвещением, жизнь слишком коротка, да и какой из меня Бакиханов или Ахундов).
