Взятая Турцией на вооружение политика отрицания факта Геноцида армян содержит такие нюансы и акценты,которые призваны способствовать формированию международного общественного мнения в русле собственных интересов официальной Анкары. Во-первых, Турция настаивает на том, что данный вопрос подлежит изучению на уровне историков, без того, чтобы в его обсуждении принимали участие представители политических кругов и правоведы – подобным образом турецкий официоз пытается прервать связь времен и, деактуализировав Геноцид армян как явление, не обладающее какой-либо твердой взаимосвязью с настоящим временем, приписать его к сфере компетенции исключительно исторической науки. Так Анкара рассчитывает нейтрализовать крайне нежелательную для нее перспективу переноса обсуждения данной темы из сферы сугубо морально-исторических и гуманистических рассуждений в плоскость политических и правовых решений, обязывающих ее признать факт совершения данного преступления против человечности. Однако эти попытки трансформации происшедшего в явление чисто исторического порядка наталкиваются на фактор, игнорировать который не представляется возможным. Таким фактором является наша Диаспора - консолидированная и преодолевшая колоссальные трудности и невзгоды во имя сохранения своей национальной идентичности, и каждый отдельно взятый ее представитель имеет свой список претензий к Турции, содержащий требования восстановления в правах и возмещения понесенного их семьями морального и материального ущерба. Еще одним аргументом турецкой стороны является утверждение, что постигшая армян трагедия произошла в жестокие времена, когда царили жестокие нравы, а насилие применялось обоюдно, так что еще большой вопрос кого больше погибло – турок ли от рук армян, или армян вырезанных турками. Расставляя акценты таким образом, Анкара, фактически, пытается сказать мировому сообществу, что армяне и турки в равной степени виновны в происшедшем и в равной же степени стали жертвами царивших в те жестокие времена жестоких нравов, а потому не должны друг другу предъявлять какие-либо претензии и просто обязаны совместными усилиями найти формулу мирного и безконфликтного сосуществования и солидарности. Однако формула эта никак не может быть найдена на основе применения искажающей реалии аргументации – сотни тысяч армян и турок, ставших жертвами жестоких нравов того времени, погибли в результате практической реализации принятой к исполнению турецким правительством политики физического устранения проживающего на своей исторической Родине армянского населения. То была не равная борьба двух противостоящих сил, а попытка турецкого государства уничтожить своих армянских подданных, чему подданные эти оказали максимально возможное в их положении сопротивление – турецким регулярным частям и поддерживающим их шайкам курдских мародеров противостояли плохо вооруженные и лишенные надежного тылового обеспечения малочисленные отряды армянских партизан и ополчения. Официальной Анкаре полюбился еще один аргумент – говорится о том, что решение о массовой депортации и последующем уничтожении армян было следствием того, что армяне предательски оказывали помощь ведущей против Турции войну России. Не подлежит сомнению, что армянский фактор в контексте русско-турецких отношений постоянно использовался Россией для достижения перевеса в противостоянии с Турцией, а проживавшее в Западной Армении армянское население связывало с Россией надежды на избавление от постоянного турецкого произвола и постоянной угрозы собственному физическому существованию. Однако такого рода аргументация, призванная оправдать депортацию, присвоение всего имущества и уничтожение полутора миллионов мирных, работящих людей свидетельствует лишь о том, что использующие ее официальные лица готовы и сегодня повторить то же преступление, что было совершено сто лет назад и это должно быть тревожным сигналом для всех.
