Признаюсь, совсем не хотелось затрагивать эту тему, учитывая авторитет Шарля Азнавура в армянском народе. Хороший киноактёр, шансонье и поэт, Азнавур стал знаковой фигурой для всех, кто любит Францию и её столицу. Но всему на свете, в том числе добровольному самообману, должен быть разумный предел. Обманывать врага некрасиво, но хотя бы полезно. Самообман лишён всякого смысла.
Интервью Азнавура, приуроченное к столетней годовщине геноцида армян, вышло под заголовком “Шарль Азнавур: Анкара должна принять важное решение”. Какое решение имеет в виду великий шансонье? Его же словами, очень простое:
“Что мы требуем от Турции? Признания? Это уже самое важное (почему признание важно само по себе, Азнавур не объясняет – А. М.). Открытия границы? Это тоже очень важно, не больше, чем первый пункт. Третье, что мы можем требовать, - земли. Но кто пойдет туда жить? Надо быть разумными. Туда надо поселить два миллиона людей (Рабле советовал при вранье использовать нечётные числа - почему два, а не хотя бы три миллиона? – А. М.), но столько людей сейчас нужно самой Армении. Проблема для Анкары очень простая. В любом случае, это будет дешевле для них, чем финансировать... отрицателей, которые ничего не знают об истории, которые говорят все, что угодно”.
Уже один этот пассаж доказывает, что Шарль Азнавур, представляющий Армению в ЮНЕСКО, лоббирует чьи угодно, но только не наши интересы. Он безапелляционно берёт на себя право выступать от имени армян, хотя его невежество в Армянском вопросе очевидно даже тем, кто направил его на дипломатическую службу.
Азнавур заботится о том, чтобы турки не тревожились из-за наших действий в год столетия геноцида. Он даже просчитал вместо турок выгоды признания геноцида, ни к чему не обязывающего Анкару, но позволяющего сэкономить немалые средства на подкупах и взятках отрицателям геноцида. Со времён Пьерра Лоти у Турции не было более преданного французского друга, чем “наш” парижанин.
Его откровения относительно земель, от которых мы должны “разумно” отказаться, похожи на предложение Сергея Арутюнова туркам создать армянскую автономию, в которую никто не поедет жить. На эту идейку можно возразить предложением не мерить весь армянский народ своим куцым аршином.
Дело, однако, не ограничивается мещанскими представлениями о том, где армянам жить, следуя духовно нечистоплотной пословице որտեղ հաց, այնտեղ կաց. Дело в том, что армянская земля под турецким контролем вознаграждает за геноцид наследников тех, кто его совершил, но эта мысль Азнавура не осенила.
Он говорит: “Я хорошо лажу с турками. Я понимаю, что у нас есть много общего с ними. И они также имеют много общего с нами. Я за то, чтобы турецкая молодежь узнавала про все это не из их газет и книг, которые все были переделаны. Я думаю, Анкара должна принять важное решение. Не ... турки, а именно Анкара. Турция великая страна, но была бы более великой, если б признала то, что было”.
Но в чём выражается величие Турции, о котором болтает Азнавур? Преступлением геноцида отмечена история многих стран, заслуживающих, тем не менее, эпитета “великие” в гораздо большей мере, чем любимая им Турция. Несомненно, например, величие Германии, запятнавшей своё имя зверствами в концлагерях. Однако Германия не перестала быть страной Моцарта и Гёте от того, что 12 лет над ней надругался Гитлер и окружавшая его свора убийц и уголовников.
Где Азнавур увидел величие Турции, не подарившей человечеству ничего, кроме иглы, которой предки турок шили юрты? Вся история Турции сводится к геноциду и исламизации коренных народов Анатолии и Армянского Нагорья, Балкан и Аравии. Каков её вклад в общечеловеческую цивилизацию, не считая той самой иглы – созданной опять же не турками? Или Азнавур не видит различия между Турцией и великой Францией, которую считает своей родиной? А что общего между нами и турками?
А вот последняя цитата, ставящая все точки над i. Отвечая на вопрос, поедет ли он в Ереван для участия в мероприятиях, посвящённых столетию геноцида, Азнавур сказал - “Нет, надо иметь кого-то, кто будет нейтральным. Если поеду, то стану им врагом. Я не враг туркам, они знают это и говорят об этом. Но если они будут так продолжать, я им стану” (надо же, какая страшная угроза).
Как можно быть нейтральным в вопросе геноцида своего народа, всячески избегая всего, что способно вызвать гнев отрицателей этого чудовищного преступления, обеляющих палачей и убийц, выше моего понимания.
Возмутительнее всего то, что эти слова совпали по времени с мощным заявлением понтифика о Мец Егерне как первом геноциде XX века. Папа Франциск, имеющий, казалось бы, больше оснований быть нейтральным в этом вопросе, не стал делать этого, а занял принципиальную позицию, не задумываясь о том, как на это ответят турки. Азнавур отмежевался не только от породившего его народа, на что он имеет право, но и от самой идеи справедливости. А еще говорят, что люди преклонных лет становятся мудрее. Динк тоже не был врагом турок, но это не помешало им люто ненавидеть и, под конец, убить его за то, что он - армянин.
Но оставим Азнавура в покое. Жизнь слишком коротка, чтобы успеть увидеть хотя бы малую часть её открытой нашим глазам красоты. Попытаемся понять, как получилось, что Азнавур безапелляционно делает от нашего имени заявления, льющие воду на мельницу Анкары. Очевидно, что, оказавшись после ватиканского фиаско в трудной ситуации, турки ухватятся за его отступничество как утопающий за соломинку. Азнавур не мог не понимать последствий своего поведения. Как это стало возможным?
Простое объяснение этого феномена даёт провинциализм нашего понимания вещей и советская традиция культа личности (была бы личность!). Называя вещи своими именами, можно говорить о всеядности части армян. Старая интеллигенция ушла, а новая пока не появилась, что и создаёт вакуум, заполняемый кем (или даже чем!) попало.
Мне посчастливилось хотя бы эпизодически общаться с такими корифеями нашей культуры как Ерванд Кочар, Рафо Исраэлян, Генрих Игитян (я имею честь дружить с его братом Левоном), Минас Аветисян, Валентин Подпомогов, Гаяне Хачатрян и многими другими (моя встреча с Сосом Саркисяном в 1989 году продолжалась, как ни жаль, всего час). Напомню о других исполинах, общением с которыми судьба не побаловала меня: божественных Лусине Закарян и Гоар Гаспарян, пронёсшихся по небосклону нашей культуры подобно метеорам. Одно упоминание этих гигантских фигур даёт чёткое представление о масштабе вещей, способность отличить великое от смешного и даже ничтожного.
Два года назад в “Голосе Армении” появилась в целом правильная статья с робким осуждением одного из первых художеств Шарля Азнавура – заявления, в котором он заверял турок, что нам не нужно от них никаких земель. Автор заметки почему-то написал, что “многие считают Азнавура самым великим армянином XX века”. Почему? XX век в жизни Армении был веком гигантов вроде Нжде, Дро, Сарьяна, Исаакяна, Андраника, Баграмяна, Туманяна, Таманяна, Амбарцумяна, Геруни и многих других. Чем наш шансонье заслужил эту похвалу, что он сделал и какими критериями, кроме его проживания в “гламурном” Париже, определяется эта оценка?
Случай с Азнавуром показателен тем, что армянский провинциализм причудливым образом дополнило его парижское мещанство. Вылезти из грязи в князи нельзя, так как князем надо родиться, это не то качество, которое достигается упорным трудом и учёбой. Мещанин во дворянстве, знающий, как мало он стоит, не уважает тех, кто делает его кумиром (так плебей отвечает на культ личности).
Говорят, что демократия означает право на свободное выражение своего мнения. С этим утверждением можно согласиться, если мнение выражает человек, знающий, что он говорит. Демагогия, за которую болтун не несёт ответственности, означает отсутствие уважения к аудитории. Чтобы нас уважали, мы должны быть взыскательными к тем, кто учит нас жить, не имея для этого нужной квалификации. Мы разбаловали Азнавура, спуская ему его вздорные выходки, а сейчас боимся дезавуировать его из страха перед нами же придуманным идолом.
Но король гол, и не очень привлекателен в своей старческой наготе! Если бы наше общество нашло в себе силы победить довлеющий над ним гипнотический дурман, оно увидело бы божественное величие нашего народа, никогда не терявшего веры в своё бессмертие и поднимавшегося на смертный бой всякий раз, когда враг шёл на Армению с ятаганом. Речь идёт о турках, с которыми Азнавур хорошо ладит, живя в Париже или Провансе, а не в турецкой глубинке или даже в Константинополе, где над армянами висит дамоклов меч ятагана. Азнавур вправе делать всё, что взбредёт ему в голову, но не от нашего имени.
Александр МИКАЭЛЯН
Послесловие от Voskanapat.info
Статья уже была готова к публикации, когда в другом интервью и в другом издании Ш. Азнавур сообщил, что все-же приедет в Ереван на 24 апреля. Нам неизвестно, что (или кто?) побудило его изменить свое первоначальное мнение, однако мы не считаем, что это является основанием для того, чтобы не публиковать статью Александра Микаэляна.
