Известный журналист в эксклюзивном интервью интернет-изданию "" рассуждает о роли пропаганды в обществе, об эмиграции и русском национализме.
— Владимир Владимирович, вы работаете на телевидении. Как относитесь к той роли, которую играет российское ТВ в формировании общественного мнения с учетом его тесной связи с государством? Может ли сегодня наше телевидение не быть пропагандистским?
— В середине марта «Левада-Центр» провел очередной опрос общественного мнения в России, в результате чего было установлено, что 63% населения считает, что России угрожают враги, как внешние, так и внутренние. Это результат проведения федеральными телевизионными каналами политики власти. Федеральные каналы в России либо непосредственно принадлежат власти, либо управляются ею опосредованно. Учитывая тот факт, что подавляющее большинство россиян получает свою «информацию» от федеральных каналов (ставлю это слово в кавычки, поскольку передаваемое информацией на самом деле не является), можно констатировать, что в России телевидение играет ведущую роль в формировании общественного мнения и это общественное мнение формируется на основе государственной пропаганды, что не может не наносить ущерба. Государственное телевидение является пропагандистским по определению.
— Если вы скорее критически настроены к действиям российской власти, то какой идеальный сценарий того, как могли бы развиваться события после госпереворота в Киеве в феврале 2014 года, вы видите? Если бы руководство России вело себя по-другому — это касается и ситуации с Крымом, и позиции по Донбассу.
— Российское руководство рассматривает НАТО как потенциальную угрозу — правильно это или нет, другой вопрос. Смена власти на Украине — не имеет значения, как характеризовать эту смену, как переворот или иначе — безусловно означала поворот страны на Запад, ее стремление стать членом ЕС и НАТО. Это привело бы к тому, что НАТО оказалось бы на юго-западной границе России, а Россия лишилась бы базы своего Черноморского флота в Севастополе. На такие жертвы российское руководство не было готово идти. Но главное не в этом, дело не в Украине, не в присоединении Крыма, дело совершенно в другом: Россия отказалась встроиться в мировой порядок, лидером которого являются США, а США с этим не готовы примириться. Имея это в виду, надо признать, что никакого «идеального сценария» нет. Вернее, есть, но он совершенно теоретический и звучит так: а) Россия признает американское превосходство и никак не реагирует на уход Украины на Запад; б) понимая, что означает для России Украина, США не идут в «лобовую атаку», а гарантируют, в частности, что ни НАТО не будет на территории Украины, ни Украина не станет в ближайшие 50 лет членом НАТО.
— В России интеллигенция с петровских времен была оторвана от народа. Стал ли разрыв в обществе за последний год еще больше, ведь условная интеллигенция не поддерживает присоединение Крыма и патриотические движения? Действительно ли это проблема для нашего общества и какие здесь могут быть пути решения?
— Это не так. В петровские времена русской интеллигенции не было, она находилась в процессе рождения. Интеллигенция никогда не поддерживала ура-патриотические настроения, но она вовсе не была оторвана от народа. Напротив, именно она понимала народ и защищала его. Интеллигенция — это сугубо русское явление, не имеющее отношения к наличию диплома. Точно так, как из углерода под мощнейшим давлением рождается самый твердый из всех минералов — алмаз, интеллигенция в России родилась в результате длительного и тяжелейшего давления со стороны царизма. Интеллигенцию в конце концов уничтожили: часть эмигрировала, часть погибла в гражданской войне, часть погибла в ГУЛАГе, часть погибла в Великой Отечественной. Её больше нет, и можно определенно сказать, что вряд ли она вновь родится. Еще раз говорю: речь не об образовании, об эрудиции и так далее, речь о совершенно уникальном явлении, которое было — и было уничтожено.
— Как вы, человек хорошо знающий реалии жизни за границей, относитесь к эмигрантским настроениям в обществе?
— Меня это мало волнует. Из Италии в США и из Ирландии в США эмигрировали миллионы. И ничего. Это дело каждого человека, не более того.
— Вы являетесь автором ряда фильмов о европейских нациях. А что для вас означают понятия «русский», «русская нация», «Россия»? Какие основные русские черты вы можете назвать?
— Для меня русский — это тот, который считает себя русским — и совершенно не имеет значения, какой смысл он вкладывает в это. Русская нация для меня — это люди, живущие в России, для которых русский — родной язык, а Россия — скорее географическое понятие, которое время от времени меняло свои очертания.
— Какие основные ошибки в своих действиях и суждениях совершают российские либералы и их оппоненты? Как вы можете прокомментировать последние акции оппозиции и патриотические митинги и шествия? Есть ли почва в России для гражданского конфликта?
— Я меньше всего считаю себя судьей. Могу только сказать, что ни те, ни другие не ищут компромисса, не слушают и, главное, не слышат никого, кроме себя. Они раскалывают страну. В России уже есть гражданский конфликт, но пока не физический.
— Для здоровья общества нужен дух свободы или, наоборот, жесткие рамки?
— Общество не может быть здоровым в условиях жестких рамок. А дух свободы непременно связан с ответственностью. Не надо путать понятие «свобода» и «воля». — Как человек космополитических взглядов, с каким русским национализмом рядом вы бы смогли уживаться и комфортно себя чувствовать рядом? — Я не понимаю, что такое «космополитические взгляды». И ни с каким национализмом — русским ли, не русским — я не смог бы уживаться и комфортно себя чувствовать.
