“…дед и бабушка жили в Крыму. Бабушка была ребенком, когда началась война, а дед, несовершеннолетний, партизанил в оккупированном Крыму, после освобождения Крыма воевал уже в составе армии. Мой прадед был ранен под Сапун-горой, прапрадед тоже воевал. И вот в 44-м всю армянскую диаспору Крыма выселили на Урал и в Сибирь. Дед мой в 90-е написал об этом книгу. Я просто ее процитирую.
“22 июня 1944, с 2-х до 4-х часов ночи к дому подъезжает военная или милицейская машина, зачитывает постановление ГКО, дают 15-20 минут на сборы, грузят в машину и – на станцию… Переселяют. Кого, куда, за что?! Тех, кто и так находился под сапогом врага в годы оккупации и ждал своих. Детей, матерей, стариков, чьи сыновья, мужья, отцы и братья в это же самое время воюют против лютого врага, и многие из них уже погибли на поле боя. Ошеломленные женщины успевали лишь одеть рыдающих, перепуганных детей, порой забыв взять с собой даже самое необходимое. Выселяли повально всех: больных и здоровых, партийных и беспартийных, орденоносцев и тяжело раненных фронтовиков. Для примера: из нашей деревни на момент выселения из 54-х армянских дворов на фронт ушли 49 человек, из них 29 уже не было в живых. Люди воюют, отдают кровь за Родину, а вершители судеб выселяют их матерей и детей. У высланных Симовонянов было пять сыновей, из них четверо погибли на фронте. У Овсепянов – два сына, оба погибли. В соседнем селе Сарабуз у высланной вдовы, нашей родственницы Нерсесян, с войны не вернулись все трое сыновей. В Евпатории в один день за поддержку наших десантников фашисты расстреляли троих братьев-богатырей Саульян, а еще два их брата погибли на фронте.
Моего будущего тестя, раненного на Сапун-горе, лечили в Симферополе, а дом его был за стенкой больницы. 21-го июня ему разрешили навестить семью и остаться на ночь дома, а в два часа ночи на его глазах выслали его жену, двух малолетних дочерей и младенца-сына.
Говорили: ‘Вы русская, украинка, ваш муж армянин, грек или болгарин, он подлежит выселению, а вы можете остаться’.
Телячьи вагоны с нарами, битком забитые людьми, двигались вне расписания, как черепахи… Привезли в тайгу, дали лопаты, сказали: ‘Копайте землянки и живите’.
В июле наш 526-й стрелковый полк находился под Симферополем. Мы начали получать письма от родных с обратным адресом с Урала. В письмах ужасы и обиды, унизительное отношение к нашим семьям, вдруг объявленным врагами народа. А мы в это время воюем за Родину.
До сих пор некоторые простачки утверждают, что Сталин не участник этого грязного дела. На таких людей действует культовый гипноз, или это те, кто в свое время пользовался благами своего положения. Они и сейчас, наверное, живут в особнячках, пользуются высокими пенсиями, стараются всячески тормозить обновление нашего общества… Растаял соцлагерь, построенный на лжи и крови. Гаснет огромный костер Советской империи, в огне которого сгорели десятки миллионов невинных. Угли костра, догорая, продолжают обжигать. Бессмысленно льется кровь в Карабахе, Грузии, Абхазии, Осетии, Ингушетии… Огонь переметнулся на землю многонациональной Югославии. Миллионы русскоязычных стали беженцами. Вчерашние республики СССР называются ближним зарубежьем. Всюду слышим: господин, бизнес, фермер, частник, многопартийность, дума… Налицо атрибуты свободного общества. Да. Свобода!!! Мечта многих поколений… Но тут же слышу из будущего вопрос внуков: ‘Дед, что это за свобода, если всюду грабят и убивают, явились новые фюреры вроде Вольфовича, школьники балуются наркотиками, смертность превышает рождаемость? Кто виноват и что делать, дед?’ Отвечу. Повинны все предыдущие поколения. Безропотно терпевшие нашу суперуродливую систему и ее вождей. Все негативное сегодня – отрыжки нашего прошлого, где болезни общества не лечились, а загонялись вглубь. Надо перестать ругать демократию и свободу. Разве непонятно, что нами руководят бывшие аппаратчики, а не демократы?!”
