Интервью,пожалуй, самого скандального армянского актера, и не надо с пеной у рта обзывать и оскорблять челевека просто потому, что думает не так, как вам бы хотелось. Ко многим его замечаниям нужно прислушаться и делать соответствующие выводы: “я все это люблю – и истериков, и воров, просто все должны быть на своем месте… А у нас этого нет. Поэтому мы какие-то никакие”.
Как Вы оцениваете культурную жизнь в современной Армении, есть ли она?
Какая-то культурная жизнь есть. Бывают концерты, фестивали, вот сейчас будет «Айфест», был «Золотой абрикос» и д.т. Обычно мое поколение начинает ныть на эту тему: «Вот, все не так, разве в наше время было так…» . Но это очевидно проблема отцов и детей. Надо объективно к этому относиться, мы же проходили это в школе, знаем, что эта проблема есть, но сейчас мы сами столкнулись с этой проблемой и опять удивляемся. Человечество постоянно повторяет свои ошибки.
Вы верующий человек? Что для Вас вера?
Для меня это очень интимная сложная тема. Я не верующий в общепринятом понимании этого понятия. Мне вообще безразлична Апостольская церковь и все такое, этот институт уже давно себя изжил. Я не верующий… нет, но и не атеист.
Вы отметили, что институт церкви себя изжил. Подобную тенденцию Вы замечаете только в Армении?
Я эту тенденцию замечаю у нормальных здоровых людей. Людям, которые живут в 21 веке, не нужны попы, какие-то идиотские институты. В советские годы я был более верующим, потому что церковь была в каком-то маргинале, было больше интереса, молодой был, стремился к протесту. А сейчас… ну церковь, ну и Бог с ней.
Что касается вопроса верить или не верить, то я не думаю, что нужно верить. Необходимо просто какие-то вещи осознавать. Если есть законы природы, то они есть. Я не верю в то, что есть солнце, я знаю, что оно есть, я его вижу. Я знаю, что если я сейчас плюну кому-нибудь в лицо, мне плюнут в ответ. Это уже закон торга, так будем его называть. Есть законы, я верю более законам, чем морали. Мораль создает общество, а церковь, вера, религия – это мораль, сегодня – одна, завтра – другая. То есть это то, что меняет человек. А законы создал не человек, они есть в природе; кто их создал, я не знаю, никто не знает и пусть никто не пытается говорить на эту тему с умным лицом. Будь они эзотерики, теисты, мистики, коммунисты, атеисты – все они просто умничают, но никто ничего не знает. Мы живем сегодняшними законами, в этом пространстве, в этом времени – все. Больше ничего и нет.
Если брать церковь в отрыве от веры, то есть рассматривать ее не только как институт, распространяющий эту мораль, а как общественный и даже политический институт, призванный обеспечивать единство нации, толерантность общества и т.п. Изжила ли себя церковь с этой точки зрения, и можно ли сказать, что АЦЦ эти функции выполняет?
Народы, объединяющиеся вокруг религии, – это дегенеративные народы. Это все мусульманские народы, некоторые народы стран Африки, которые в социальном плане отстают от нормальных обществ. Я бы не хотел, чтобы так было бы в Армении, однако подобные тенденции есть. Сейчас делается все для этого. Даже в школах эта муть преподается. Очевидно, все это делается для того, чтобы людьми было бы легче руководить, потому что, если это стадо, объединенное вокруг любой идеи, без разницы – это коммунизм или христианство, то им, естественно, легче управлять. Если это общество индивидуумов, то этим обществом управлять они не смогут. Поэтому попы, священники и политические деятели для меня одно и тоже. Это люди, которые хотят нами управлять, я нечасто понимаю, почему они это делают. Они и сами этого не понимают. Но они заняты именно этим. Они убивают очень много нужных человеку и человечеству качеств, они убивают любовь, они создают непонятную для сегодняшнего времени мораль, чтобы человек жил так, а не эдак.
Сегодня многие отмечают отсутствие единства нации. По Вашим оценкам нужно ли это единство, и вокруг чего оно должно произойти?
К сожалению, единство в нации есть, но не вокруг тех вопросов, вокруг которых оно должно было произойти. У нас объединяются вокруг вопроса девственности, вопроса 1915 года, вопроса, как вешать стирку…Вы знаете, что у нас есть устав, как вешать стирку: сперва вешают носки, потом трусы, потом наволочки, потом простыни и т.д. То есть, ты не можешь повесить в начале наволочку, а потом носки, потому что кто-то из соседей посмотрит и скажет: «Ну что за женщина, как она неправильно все повесила» (говорит, представ в образе типичной армянской домохозяйки –ав. ). Я на полном серьезе.
У нас единство в непонимании того, что вор он и есть вор и неважно, что он «хороший парень, семью содержит, что ему делать остается» (цитирует в образе гопника – ав.). У нас этого понимания нет. У нас вор в первую очередь «хороший парень», потому что содержит семью, а уже потом вор. И все думают именно так. И потому, вся эта коррумпированность и все это дерьмо, которое сейчас есть, оно никуда не уйдет никогда, и не потому что законы плохие, а потому что люди такие.
То есть вокруг всех этих идей, нация объединена. А вокруг идеи государственности, нет. Есть единство и вокруг веры, если ты армянин, то ты должен быть прихожанином ААЦ. Если ты мусульманин, то ты уже не армянин. «Мы говорим армянин – представляем церковь» (появляется образ армянина с претензией на интеллигента – ав.). И большинство думает именно так. Поэтому мы очень единая нация, просто объединяемся вокруг всяких уродств. Не вокруг нормальных общечеловеческих ценностей, не вокруг государственности.
Вот мы одержали победу в войне. Но поскольку мы не знаем, что такое государственность, у нас мандраж, типа: «Ну выиграли, че теперь делать будем. Отдавать Карабах и земли или нет» (вернулся образ гопника – ав.) . Вот это «дать – не дать» у нас на всех уровнях. Женщины у нас тоже думают дать или не дать. Вроде пришло время, должна дать, но дать она не может, потому что папа скажет: «Зачем дала!» (резко появился образ папы – рез.), или же замуж не сможет выйти. И сейчас эти тоже думают дать или не дать, потому что сделали что-то, но не знают для чего, потому идея строительства государственности напрочь отсутствует.
Вы отметили нелояльное отношение к другим верам и религиям. Однако в Армении огромное число религиозных течений различного толка, большинство из которых достаточно прочно прижились в стране. Почему это происходит?
Все проявления религиозности от нищенства духа. Будь это ААЦ или нечто другое, для меня это все – секты, которые объединяют людей и дурят их. Кто-то зарабатывает деньги, кто-то другие дивиденды, кто-то финансируется извне, кто-то отсюда – не важно. Все они паразиты, которые живут за наш счет. Я завтра играю в спектакле и 70 тыс. должен перечислить на счет государства, чтобы кормить всяких паразитов – парламент, президентов, премьеров всяких … еще и этих кормить, почему? Вот почему?
Все эти религиозные течения прижились тут из-за нищенства духа, людям нечего делать, они просто не знают, что делать. Раньше не было государственности и объединялись вокруг церкви, но опять существовали секты – павликяны, тондракийцы и т. д. Сейчас есть и государство, и церковь, вокруг государства опять никак не можем собраться, вокруг церкви тоже как-то не всегда … ну что с этими уродами делать? Поэтому люди начинают искать другие выходы и там объединяются, собираются, говорят, вешаются, выбрасываются из окна, приносят детей в жертву…
То есть все это опять от нищенства духа. Мне в голову не придет свой день посвятить подобному. Зачем? Можно книгу прочесть, можно лишний спектакль сыграть, можно выйти на улицу и дать какой-то бабушке 10 драм, доброе дело сделать – дерево посадить. Опять-таки для себя. Просто когда человек нищий духом, он ищет пути в других местах, не там, где надо.
Вы высказали не очень популярную в Армении мысль: что армянское общество объединяется вокруг мелких идей. Однако среди этих идей Вы упомянули также и 1915 год. Вы действительно считаете этот вопрос мелким?
Нет. Это большая идея, вокруг которой мы все сразу консолидируемся. И это у всех народов так, вокруг смерти всегда все собираются. То есть ты на день рождения кого-то зовешь, кого-то нет, а на поминки приходят все. С нами произошло несчастье – мы консолидируемся. Это не мелкая идея, это идея, вокруг которой мы консолидируемся. Хорошо это или плохо? Конечно, очень плохо. Но мы не видим другого выхода, нам трудно все это забыть.
Вот Шарль Азнавур предлагал не забыть, а отложить это хотя бы на секунду. Отложить, почистить свой дом, понять кто соседи, как с ними жить дальше. Если называть это не геноцидом, а резней, Турция откроет границы. Не понимаю, что так важно это слово, вот уперлись и все, как козлы. Что важнее накормить детей, поставить на ноги село или как козел упереться в эту идею и сидеть с ней веками. Дело в этом, я же не предлагаю забыть, нет. Это невозможно забыть. У меня и бабушка и дедушка оттуда, обо всех этих ужасах я знаю, читал обо всем. У самого, как у армянина, все это в крови, все эти страхи… все это перешло с генетикой. Понятно… но я хочу на машине поехать на родину бабушки в Ван, попить кофе на берегу. Если я бизнесмен, я хочу с ними торговать нормально, а не путанить, как это делают сейчас. Для меня это важнее, важен сегодняшний день, даже не завтрашний. Сегодня, сегодня нужно жить.
Я наверняка не первый человек, с которым Вы делитесь подобными идеями. У Вас проблем в националистами не возникало?
Нет. Проблем нет. Они, конечно, лают, воняют в социальных сетях, но я на это спокойно смотрю. Это нормально, у всех народов это есть. Правда, иногда становится страшно, потому что Гитлера тоже вначале всерьез не воспринимали. В отличии от всех других историков моего возраста, меня учили историческому анализу также. У меня были антисоветсткие преподаватели, все были диссидентами. И я понимаю, что если был прецедент, то все может быть. Я очень не углубляюсь в эту тему, но на этом уровне меня этот вопрос больше интересует, нежели то, проколют ли мне покрышку или побьют ли меня на улице.
А были подобные случаи?
Нет. Это же в основном черви, а не идейные националисты. Идейный националист – это Нжде. Вот это идейный националист, я бы даже сказал фашист. Человек, для которого идея нации самая важная. А эти … кто? Просто сопли на стене.. я очень извиняюсь.
У нас в стране очень любят спекулировать национальными ценностями. И все агрессивные проявления взваливать на необходимость защиты этих ценностей. Что в Вашем понимании означает «национальные ценности»?
В первую очередь, язык, который, к сожалению, совершенно забыт. И все эти булькания в интернете, типа: «Я армянин», это все коту под хвост, потому что выходишь на улицу и понимаешь, что нет, мы не армяне. Практически все вывески на русском, английском, на любом, но не на армянском, но ничье национальное самолюбие это не задевает так, чтобы взять и сломать витрину. Мне интересно, вот эти все разгуливающие, как тараканы, и постоянно разговаривающие о Нжде, как им все это, нравится? Если кому-нибудь из них на двери написать на армянском «твою мать!», они найдут этого человека и убьют. А когда он ходит по улице и там написано Star у него там в мозжечке ничего не работает, не срабатывает нечто националистическо-антизаконное? Подпалить, сжечь и т.п. Нет, их только хватило на то, чтобы сжечь клуб гомосексуалистов D.I.Y. А почему? Потому что тут у них были серьезные проблемы. Это, конечно, другая тема, но ведь в реальности гомофобы, они ведь пидарасы и именно потому, они так агрессивно выступают против этого. А в случае вывесок, им ведь все равно, поэтому они и спокойно это воспринимают. Пожалуйста, все пишите на русском, английском.
И все эти английские названия армянскими буквами. Мне смешно, понимаешь, потому что у меня сохранилось языковое мышление. Как армянин я не могу спокойно прочесть Терранова, написанное армянскими буквами через два твердых «р» и твердую «т», потому что мне смешно, потому что у меня это вызывает языковую ассоциацию, это все равно что в Москве назвать своего сына Сасун – имя, которое у русских также вызывает языковую ассоциацию. Но это мне смешно, а им нет, потому что у них языкового мышления давно нет, поэтому они кто угодно турки, русские, кто угодно, но уже не армяне. И именно поэтому все эта вонь насчет национализма все это несерьезно.
Думающих людей очень мало осталось вообще. Они не думают, они как черви, просто размножаются и идут дальше.
Клуб D.I.Y. стал не единственной акцией так называемых националистов. Практически благодаря их акциям был сорван показ сербского фильма «PARADA». И все это опять-таки под прикрытием национальных ценностей. Почему все так происходит, мы возвращаемся к мракобесию?
Если объяснить гомофобу: «Вот знаешь, мальчик, произошло с тобой в детстве такое, и на самом деле ты – педик» и если он на самом деле поймет это, он перестанет быть таким. Он либо начнет бороться с собой, либо на самом деле станет педиком, а что в этом такого? То есть не будет такого напряга. Вот, кто ненавидит женщин? Те, кого мамы били в детстве, у кого были больные, плохие матери, те, кто не видел женской ласки. И теперь они своих жен бьют, насилуют… Он-то не понимает, почему он так поступает, но если ему объяснить и если у него две клетки, а не одна, то он обязательно поймет. Но поскольку в 90% общества одноклеточные, то они не понимают, что с ними происходит.
Гомофобия была во всех обществах, и всегда гомосексуалистов и лесбиянок презирали, но потом поняли, что это просто такие люди, которые так живут. И у кого нет этих проблем, они уже нормально с ними смирились. Но поскольку у нас все это только началось, мы не знаем, что здоровая половина всех этих качков ТАКИЕ, поэтому они так агрессивны. Но если взять их за руку и сказать: «Мальчик, давай это сделаем» (делает символичный жест – ав. ), то он на подсознательном уровне скажет: «Да». Именно поэтому он и дерется, если он поймет это, он уже не будет драться, он смирится.
Яркие проявления агрессии со стороны гомофобов начались накануне парламентских выборов. Сейчас мы входим в предвыборную гонку президентских выборов и активность гомофобов сохраняется. На Ваш взгляд, может ли это носить спланированный характер, призванный отвлечь и занять общество?
Я не исключаю подобного советского подхода. Когда был самый сложный период, промышленность не работала, у нас каждый день были парады. Поэтому я тут ничего исключать не могу. Тем более что общество очень чувствительно накануне выборов, они-то думают, что что-то изменится. А раздраженный человек, из-за всего может вспыхнуть. Так что этот фактор тоже есть.
А Вы чего-то ждете от выборов?
Выборы в Армении – это как онанизм. То есть все это как мастурбация, после которой приходит чувство апатии и пустоты.
А вообще Вы ходите голосовать на выборах?
Уже нет.
Как давно?
Даже не помню. На предпоследних и последних точно не был. Я понял, что выборами у нас ничего не решается. Я вижу выход не в этом. То есть дело не в том какой у нас будет президент, а в том, как у нас будет формироваться общество. Когда говорят, что «рыба гниет с головы», это не всегда так. Это все взаимосвязано – какой народ, такой и президент. Он ведь не с Марса прибыл.
Выходит ситуация вообще безвыходная?
Нет, почему. Надо воспитывать людей в семье, в школе, в театре. Я это делаю на уровне своих статей, выступлений в театре. Ну от искусства я уже отошел, у меня сейчас все спектакли базируются на этом, то есть то, о чем я с Вами говорю, о том же и с ними (указывает на зрительный зал – ав.). Это правильнее, чем пойти выбрать Петроса или Погоса.
Сегодня на политической арене страны Вы видите личностей – людей, которые может и не на виду, но Вам кажется, что потенциал какой-то у них есть?
Знаете, поскольку политика меня никогда не интересовала, поскольку я социальный, а не политический человек, мне сложно ответить на этот вопрос. Вообще в развивающихся обществах политикой заняты уроды, то есть какой-то второсортный тип людей, с которыми я не могу сидеть, говорить, мне не интересно с ними, это какие-то квадратные люди в основном. Поэтому мне сложно судить.
В развивающихся обществах интересных людей в политике быть не может. Если это интересная личность, то это диктатор, это Пиночет, Гитлер тоже интересная личность. То есть это интересные личности, о которых стоит говорить. А вот эти… это же люди, которые вчера на базаре стояли, сегодня тут стоят. Это та обойма, которая меня не интересует.
Ну, а если завтра, Вам дадут пол минуты, чтобы высказать, действующему президенту, что накипело, что бы Вы сказали?
Я бы просто передал свои статьи и ушел. Правда он на армянском плохо читает… Я думаю на русском тоже…
Вот Вы отмечали, что в свое время с диссидентами общались и сами выступали против Советской власти. С учетом того, чего мы достигли, если бы сейчас Вам удалось попасть в прошлое и поговорить с молодым Сергеем Даниеляном, чтобы Вы ему сказали, стоило так противиться?
Да, конечно, стоило. В этот период я стал человеком. Я понял, что не следует всегда говорить «да», надо подумать, а потом что-то сказать, и наоборот – не всегда надо думать, надо делать то, что говорит сердце, надо любить окружающих тебя людей, надо быть эгоистом – то есть надо жить для себя, чтобы было хорошо и другим тоже. Я очень хорошую жизнь прожил. То что я есть, а я не самый последний человек в этом городе, это все идет оттуда. Я думаю, я правильно прожил жизнь.
А Вы бы ничего не изменили? Может карьеру, местожительства…
Нет, конечно. Я тут один. Тут у меня только сын из кровных родственников. Я бы давно мог уехать. А я тут можно сказать и не живу. То есть я в своем каком-то мире живу. Я работаю и здесь, и там. А живу я со своими друзьями. У меня около пяти друзей, с которыми мы общаемся, сидим, пьем.
В том, что Вы уже говорили о нашем обществе, были отмечены негативные стороны. А что Вы любите в наших соотечественниках, какие ассоциации возникают, когда Вы слышите само слово «армянин»?
С человечностью, с очень большой человечностью. Мы очень теплые, у нас очень красивые женщины. В целом я всех люблю. В целом я люблю все – и плохие, и хорошие наши качества. Просто плохие нужно поставить на свои места. Плохие качества тоже должны быть и их тоже надо любить, их просто не надо культивировать, не надо путать с хорошим. Надо, чтобы все имело свое место в обществе. Вот тут гомики – хорошо, тут политики – прекрасно, тут церковь, тут семья… То есть при всей своей свободе, я очень квадратно представляю эту свободу. То есть вот в этом случае, это была бы свобода, а сейчас – бардак какой-то. У нас просто непонятно: вдруг – то, что не должно доминировать, начинает доминировать, вот это раздражает. У нас все не на своем месте, поэтому людей это раздражает и поэтому виден только негатив, а это не так.
Я очень люблю в своих соотечественниках эту эмоциональность, эту человечность, но эта человечность и эта эмоциональность должны быть в какой-то нормальной обвертке, чтобы это не превращалось в провинциальную непосредственность, плебейство. Вот тогда это хорошо. Эмоциональный человек, это ведь хорошо, но если он не в тему эмоционален, значит он истерик какой-то.
Все то негативное, что я отмечал… на самом деле, я все это люблю – и истериков, и воров, просто все должны быть на своем месте… А у нас этого нет. Поэтому мы какие-то никакие. То есть сейчас у нас даже гомики – не гомики. Вот говорили о D.I.Y., я так обрадовался, когда это произошло, думал, сейчас встанут и будут стоять до конца. Так было во всем мире, и сейчас они женятся, усыновляют детей… Ну сделали бы и наши, был шанс, чего же они оставили и ушли. Даже проститутки у нас не проститутки, потому что есть вещи, которые она не делает, то есть не профессионалы они. Вот ребята подошли к одной, так просто … проверяли. Она стоит на панели и у нее позиция армянской женщины: «Как это так…Я это не делаю, а вот это делаю так…» То есть она тебе еще и условия диктует. То есть у нас от проститутки до президента – непрофессионалы. Мы все не на своем месте, и именно это меня бесит. Поэтому нам так сложно. А так, конечно, все должны быть – и проститутки, и воры… просто вор должен сидеть в тюрьме, а не там…
Не могу удержаться и не спросить. Вы отметили, что любите армянских женщин, считаете их красивыми. Опишите Вашу армянскую женщину…
Ну, это в первую очередь эмоциональная женщина. Если это интеллигентная женщина, она свободна полностью во всем. Она не очень высокая, у нее хорошая грудь, красивые ноги, нормальная кожа. Она никогда не подведет. Она очень хорошая мать, что тоже типично для армянок. Вот такая она…
Такую армянскую женщину Вы встречали?
Да, несколько раз.
А когда впервые влюбились?
Не помню. До школы. Я вообще влюбчивый очень, часто влюблялся. Я был эмоциональным ребенком. Сейчас, правда, не особо вырос. Постарел, но не вырос…
И напоследок, каков будет завет постаревшего неповзрослевшего влюбчивого человека молодому поколению влюбчивых?
Никогда не слушайте родителей. Делайте то, что хотите, то, что в этот момент вам необходимо, потому что потом вы этого не сделаете. Не надо жить для родителей, для Родины, для каких-то идиотских идей, живите для себя, тогда вы будете жить и для родителей, и для Родины. Молодой человек должен быть здоровым эгоистом, он должен ходить на дискотеки, должен слушать хорошую музыку, должен иметь подруг, спать с ними обязательно. Он должен жить полноценной жизнью, и тогда он войдет в жизнь нормальным гражданином, а не закомплексованным уродом.
ARMENIA Today
