_2.jpg)
Ещё Николай I Павлович Романов объяснил, почему откладывает (а то и вовсе отменяет) давно и явно необходимые реформы вроде упразднения крепостного права жалобой «некем взять» — то есть нет (по меньшей мере в поле зрения) людей, способных сделать нужное. Правда, Николай Павлович изыскал способы существенно сократить сферу применения того же крепостного права (к концу его царствования оно охватывало примерно 4/10 населения империи), но до полной отмены дело так и не дошло. Тем не менее после его смерти его сын и наследник Александр II Николаевич Романов, невзирая на то, что «некем взять», довольно быстро сформировал собственную команду, осуществившую все необходимые преобразования. Правда, по ходу работы ему самому приходилось очень часто давить не только на дворянство в целом, но даже на эту команду, то и дело присоединяясь к мнению меньшинства на совещаниях. Но в конечном счёте дело ему удалось. Хотя, конечно, не лучшим образом: к конкретному формату реформы есть множество серьёзных претензий. Но стоило всерьёз поставить задачу — и люди для её решения нашлись.
Думаю, и сейчас жалоба «некем взять» — скорее следствие известного правила «кто хочет сделать — ищет способ, кто не хочет делать — ищет причину». В частности, сейчас многие полагают: заменить экономический блок правительства, насквозь поражённый злокачественным либертарианством (верой в благотворность неограниченной экономической свободы личности без оглядки на общество), некем. Например, Евгений Максимович Примаков, выводивший Российскую Федерацию из провала после дефолта 1998.08.17, порождённого теми же либертарианцами, что сейчас вновь правят нашей экономикой, родился 1929.10.29, так что сейчас вряд ли выдержит премьерский режим работы. А его ближайший сподвижник в этом геркулесовом деле Юрий Дмитриевич Маслюков, рождённый 1937.09.30, умер 2010.04.01.
Более того, Михаил Леонидович Хазин не раз говорил: на федеральном уровне российской власти уже просто не осталось никого, кроме правоверных адептов либертарианства, — всех остальных (в том числе самого Хазина) с этого уровня давным-давно вытолкали. Поэтому, на его взгляд, переход к иной экономической концепции обернётся резким и довольно долгим — пока новые люди не наберут нужный опыт аппаратной работы — провалом работы правительства. По моему опыту политического консультирования, для правильного составления и согласования документов правительственного уровня действительно нужно хорошо знать структуру и самого аппарата управления, и управляемого им хозяйства, да ещё и иметь немалый навык движения внутри этой структуры. Поэтому я в целом разделяю опасения Хазина. Но, по счастью, российская власть не исчерпывается федеральным уровнем. Есть ещё очень большой региональный аппарат. Он значительно ближе к практической деятельности — поэтому в заметно меньшей степени заражён либертарианством.
Более того, многие ветераны ещё вполне дееспособны. Например, Виктор Владимирович Геращенко (1937.12.21) — единственный трижды главный банкир страны (он возглавлял Государственный банк СССР 1989.08.03–1991.09.10, Центральный банк РФ 1992.07.17–1994.10.18 и 1998.09.11–2002.03.20) — способен, судя по всему, если не занять этот пост вновь, то, по меньшей мере, дать множество — вряд ли либеральных, но несомненно полезных — советов тем, кто начнёт осваиваться на столь значимом посту.
Словом, действительно надеюсь: когда будет поставлена задача отхода от либеральной религии (веры в благотворность неограниченной свободы личности во всех отношениях без всякой оглядки на общество, а то и с отрицанием понятия общества), люди, способные решить эту задачу, найдутся достаточно быстро. Но вот когда эта задача будет поставлена — к сожалению, даже и гадать не берусь. Это зависит от такого множества факторов, что я далеко не все эти факторы могу хотя бы запомнить — не говоря о том, чтобы учесть.
Но в чём я совершенно уверен — пока мы не избавимся от либеральной религии, в конце тоннеля будет виден свет разве что встречного паровоза.
