Главное мое правило? Не быть чрезмерным.
Всего их было одиннадцать — одиннадцать разных работ в моей жизни. Я работал в порту, работал банковским клерком, работал плотником, а еще я фасовал на ферме горох.
Надо хотя бы один раз в день вспотеть по-настоящему — так мне кажется.
Перед тем как поступить в Техасский университет, я на год уехал в Австралию и устроился там ассистентом адвоката, потому что и сам собирался стать адвокатом. Мне понравились эта страна и эта пустыня, а еще я научился у австралийцев особому умению: не позволять другим забивать тебе голову всякой херней.
Я не стал адвокатом, потому что понял: большинство адвокатов прекрасно знают, что оправданный ими подзащитный был виновен.
Лучше всего на свете я помню ту 15-секундную паузу, когда позвонил родителям, которые только что оплатили мое адвокатское образование, и сказал: «Мать, отец, я хочу все поменять. Я иду в киношколу».
Я не люблю награды и премии, но мне кажется, что судить искусство — это честно. Не владей мы какими-то измерительными приборами в этой сфере, Шекспир значил бы не больше, чем дневник школьницы.
Мою жизнь изменил Джоэл Шумахер, когда позвал меня во «Время убивать» (триллер 1996 года. — Esquire). Раньше мне говорили «нет» по сто раз на дню, а тут вдруг я получил все, и даже то, о чем не просил.
Уйдя из жанра романтических комедий, я не сменил торговую марку. Я, скорее, отказался от каких-либо торговых марок.
Я скучаю по «Настоящему детективу». Должен признаться, мы с женой смотрели новую серию каждое воскресенье — и так восемь недель подряд. Мы укладывали детей, готовили легкий ужин с красным вином, а потом смотрели в экран так, будто никогда раньше об этом не слышали.
Примерно 60 секунд — столько я сомневался по поводу того, что покидаю большой экран ради экрана телевизора.
Когда для «Далласского клуба покупателей» я похудел на 38 фунтов, каждое мое утро начиналось с того, что я подходил к зеркалу и говорил: «Черт возьми, Макконахи, ты выглядишь как проклятая рептилия».
Чтобы потерять вес, нужно очень хорошо питаться — только очень мало. Пять унций рыбы дважды в день, тарелка овощей дважды в день — и так четыре месяца подряд.
Люблю вещи, которые подталкивают к совершенству.
Мы еле нашли деньги на «Далласский клуб покупателей», потому что ты всегда должен предоставить инвестору аннотацию сценария длиной в одну строчку. Типа «драма про СПИД из недалекого прошлого с безумным героем». А в ответ ты слышишь: «И как я потом это продам?»
Честность бывает очень жестокой, но я ценю любую честность.
Была одна ночь на съемках «Настоящего детектива», когда все мы напились и стали изрыгать друг на друга правду. Мы с Вуди сказали друг другу кучу вещей, после которых большинство людей просыпаются поутру и говорят себе: «Кажется, я просрал дружбу». Но утром мы встретились, пожали руки и сказали друг другу: «А вчера был классный вечер. Ты пар выпустил? Я — да».
Иногда нужно устраивать себе такие дни, когда с вечера знаешь, что завтра ничего не нужно делать.
Когда живешь один, ты можешь собраться в Африку за десять часов. Сейчас для меня это невозможно. Но дети не отнимают у тебя возможности путешествовать. Посмотрите на моих. У них все паспорта во въездных штампах.
Я люблю гулять с детьми. Дорогу, по которой ты прошел уже сто раз, они способны сделать для тебя новой.
Мне нравится быть отцом: моя жизнь вдруг стала интересней моей работы.
Если бы люди были цифрами, семья была бы общим знаменателем.
Дети задают множество вопросов, и ответить я могу почти на все. Вот разве что недавно подошла ко мне дочь и говорит: «Папа, а почему у тебя шея длинная, как у жирафа?»
Почему — это величайший вопрос. Только потом уже идут все эти «как», «что», «когда» и «где».
Жизнь надо прожить просто. Никаких прилагательных и наречий. Только существительные и глаголы.
Не так давно здесь, недалеко от дома, я нашел хорошую церковь, где отличная музыка, а пастор проповедует так, что любой агностик или атеист может послушать его и сказать: «Да, я не верю в Бога, но то, о чем он говорит, похоже на отличный совет, как жить счастливо». Теперь я хожу туда каждое воскресенье — провожу инвентаризацию того, что произошло со мной за неделю.
Прожить жизнь, не согрешив, — это как станцевать под дождем, не замочившись.
Сложнее всего выстроить отношения с самим собой.
Следи за своим садом — вот мое правило. Ухаживай за цветами, а не гоняйся за бабочками, и тогда бабочки прилетят к тебе сами. Так жизнь и устроена.
Хочешь быть писателем? Садись и пиши. Хочешь быть режиссером? Сними что-нибудь на свой сраный телефон прямо сейчас.
Ярость, чувак. Какая еще эмоция даст тебе столько всего? От ярости все и происходит.
Сорок — лучший возраст для мужчины. Самое время любить и смеяться.
Мне нравятся странные любовные истории. Я рыдал, когда они отняли Кинг-Конга у Джессики Лэнг. Так же нельзя, уроды!
Я люблю сарказм. Я даже люблю легкий цинизм, и думаю, что цинизм может быть остроумен. Но так сложно понять, когда остроумие конструктивно, а когда — нет.
Я не переношу дураков, но в жизни через них приходится буквально продираться.
Мне рассказывали про одну девушку, которая вообразила, что у нее со мной отношения. Она писала мне письма, а потом писала себе ответы от моего имени, и в ее сознании мы были женаты, и у нас было двое детей. Завершилось все тем, что в конце концов ей потребовалась серьезная помощь.
Я не веду дневник, но у меня есть по записной книжке с каждого снятого фильма и из каждого большого путешествия.
Сны мне, как правило, снятся цветные и в основном про межгалактический шпионаж.
Я помню, как кто-то из космонавтов сказал: чем дальше ты от Земли, тем больше ты понимаешь про Землю. Точно так же и я: больше узнал об Америке, когда из нее уехал. И я многое узнаю о себе, стоит мне потеряться где-то в глуши.
Миру не нужны космонавты. Миру нужны фермеры.
Не хватает красоты — езжайте в Исландию.
Из спорта я люблю гольф и серфинг. Именно они заносят тебя в по-настоящему невероятные места.
В мире очень мало однозначно правильных вещей, и одна из них — не мусорить.
Я повар-утилизатор. Обожаю открыть холодильник воскресным вечером и вымести из него все, что там остается, а потом сделать из всего этого какое-то вкусное месиво.
Чувак, который изобрел гамбургер, был крутым, но чувак, который изобрел чизбургер, был гением.
Мы сделались цивилизацией болванов, когда стали слишком много думать о том, что именно съесть на обед.
Почему-то мы анализируем свои поражения гораздо подробнее, чем свои успехи.
Каждое кино, что я делаю, я бы хотел воспринимать как последнее.
В детстве я обожал джинсы из J.C Penney (техасская сеть недорогих универмагов. — Esquire) с простыми карманами без нашивок. Мне никогда не нравилась идея таскать чужое имя у себя на заднице.
Никаких иллюзий. Больше никаких иллюзий.
Вода не бывает неуклюжей.