Повод написать эту статью появился буквально только что, хотя желание, что называется, вызревало давно.
Недавно Михаил Пореченков, известный актер (от себя добавлю – актер вышесредний, чего уж там), побывал в Новороссии и даже пострелял там из пулемета. За что удостоился возбуждения уголовного дела со стороны Великой Украинской Хунты, хотя стрельба была в белый свет и пострадавших от этой стрельбы не получилось (если бы получилось – непременно сообщили бы).
Но некоторых наших сограждан возмутило не то, что фигурировал данный актер в Новороссии и с пулеметом. Кто-то выдал Михаилу там, на месте, каску (а то мало ли что с той стороны прилетит, так чтоб не по голове). И на этой каске, представьте себе, было написано «Пресса». И Михаил эту каску преступно носил. О чем имеются фото- и видеосвидетельства. Вот, например, статья на эту тему: «Пореченков накрылся каской». И эта статья далеко не одна.
Союз журналистов возмущен, из прогрессивной общественности дым с искрами идет. Мировой скандал. От Михаила требуют извинений. Давайте разберемся. Что, собственно, произошло?
Вот ситуация. С той стороны, где войска незалежной и прочие правосеки, кто-то из этих правосеков увидел в прорезь прицела человека в каске с надписью «Пресса». А стрелять в него не стал, потому как в журналистов стрелять нельзя (ну, напряжем фантазию, представим себе такое; напрягаться приходится потому, что наличие надписи «Пресса», как показала практика, опасность на Украине отнюдь не устраняет). А на самом деле там был не журналист, в которого стрелять действительно нельзя, а всего лишь артист Пореченков, в которого стрелять... можно! Но из-за этого подлого обмана и запредельной непорядочности данного артиста вышеозначенный правосек не выстрелил вовремя, и это очень-преочень плохо.
Можем мы такую точку зрения принять? Нестыковочка? Ага. Можно, конечно, сей праведный гнев истолковать и по-другому. Теперь героические украинские воины, увидев человека с надписью «Пресса», этой надписи верить уже не будут, потому что под этой надписью может скрываться, например, какой-нибудь, тьфу, срамно сказать, популярный российский телеведущий и заслуженный артист Российской Федерации, а вовсе даже и не журналист. А то и вообще какой-нибудь спасатель, врач или учитель, которого пристрелить вообще не грех... И будут украинские военные стрелять по настоящим, всамделишным журналистам... что они делали и раньше, ничем себя особенно не стесняя.
Опять нестыковочка? Она самая.
В чем же качественное отличие Пореченкова от журналиста? И тот, и другой – люди, прежде всего. Живые. Из плоти и крови. Затем, и тот, и другой – фигуры, как теперь говорят, медийные. Наконец, оба они – некомбатанты, то есть лица, хотя и находящиеся в зоне боевых действий, но не воюющие (что, собственно, все эти надписи на касках и призваны обозначать). Оба несут информацию из зоны боевых действий, читателям и зрителям действительно интересную. Одно, только одно «не так» у Пореченкова: журналистского удостоверения у него, пардон, нету... За что и должен он, наверное, извиниться.
И теперь мы подходим к самому главному. В чем коренное отличие человека от журналиста? Журналист – он Бог? Он – культовая фигура? Он – добрый Прогрессор, спустившийся с небес, дабы вразумить и наставить заблудшее население нашей несчастной, немытой планеты? Или он все-таки человек, такой же, как все, пусть и выполняющий нужную, а иногда и опасную, работу? Могу сказать точно. Если бы прилетели к нам сейчас какие-нибудь марсиане и почитали нашу прессу (включая Интернет), то они неизбежно пришли бы к выводу, что журналисты – сословие, как минимум, жреческое. Если не спустившиеся на Землю небожители.
По данным, которые признаны на Западе, за время всего конфликта на Украине погибло что-то возле 4000 человек (на самом деле, вероятно, на нолик больше). И (если верить Википедии) 8 журналистов. Каждый пятисотый – журналист. Мне этих журналистов жалко. Они ведь люди, живые люди, к тому же – погибшие при исполнении.
Но! Если сделать контент-анализ скорбных упоминаний о всех погибших на Украине, то выйдет, что про этих погибших 8 журналистов написано минимум вдвое больше, чем обо всех остальных убиенных, вместе взятых. Журналист у нас (по моим, весьма грубым прикидкам) выходит в 1000 раз важнее, чем остальные-прочие людишки.
К сведению марсиан: средний журналист у нас, в России (не берусь судить о зарубежных, но подозреваю, что там примерно то же самое) – не Бог, не небожитель и не Прогрессор, а всего лишь просто человек, умеющий писать и читать и имеющий возможность выступать и публиковаться в СМИ на постоянной основе. Кроме того, средний журналист – существо эпически невежественное в любой области, требующей положительных знаний. Журналист у нас – человек, берущийся обычно судить обо всем на свете, но не разбирающийся вообще ни в чем (исключение составляют журналисты, у которых, кроме удостоверения прессы и корочек журфака, еще и профессия имеется). Так что обожествлять журналиста как такового, мягко говоря, не за что.
Доказательства? Пожалуйста. Забейте, господа, в поисковике словосочетание «вирус холеры» и полюбуйтесь, сколько горе-журналистов распространяются об этом «вирусе» (поясняю: такого вируса не существует, а есть холерный вибрион, то есть бактерия). Когда надоест, поищите словосочетание «вирус сибирской язвы» и тоже насладитесь результатом. Это один только пример из великого множества.
В юности я сотрудничал в газете на правах корреспондента (была такая штука – стройотряд «Журналист»). Так вот, бытовало тогда неписанное правило: корреспондентам газеты писать друг о друге нельзя. Нельзя, и все! Как же так получилось, что наш журналистский цех превратился в корпорацию по саморекламе, по самоописанию и самоотражению?
Все очень просто. Дело не в моральных качествах «работников пера» и даже не в глубине их познаний. Дело в другом: у современной журналистики, увы, отсутствует внешняя цель. Законы социальной психологии непреложны и неотвратимы, как законы физики. Если у любой социальной группы (а журналисты – несомненно, социальной группой являются) внешняя цель отсутствует, то эта группа обращает всю свою энергию на саму себя. Именно поэтому воспевание военных похождений журналистов для нынешней прессы стократ важнее, чем все конфликты и войны на свете.
Вспомним журналистов военной поры, тех самых, настоящих, которые «на пикапе драном и с одним наганом первые въезжали в города». Случалось ли им поднимать крик в адрес гитлеровской Германии, что вот, дескать, журналистов-то убивать нельзя (а остальных – ничего, можно)? Никому и в голову не приходило ничего подобного.
Они воевали за Родину, и у них была та самая внешняя цель. За которую и голову сложить не жалко. И неважно, что их оружием на войне был не пресловутый наган (или пулемет), а записная книжка и фотоаппарат...
Итак, сделаем вывод. До тех пор, пока наша нынешняя пишущая братия не определится с внешней целью, своим долгом перед страной и народом, так и плескаться им, журналистам, в болоте самолюбования. На правах, извините за выражение, «четвертой власти».
