Министр иностранных дел правительства Асада дал свое первое интервью иностранному журналисту с момента начала конфликта.
Отголоски боев, идущих в Дамаске, отчетливо слышны в офисе министра иностранных дел. Грохот минометного и танкового огня, доносящийся из пригородов сирийской столицы, проникает даже в святая святых – кабинет Валида Муаллема – и служит зловещим фоном для того, что он говорил.
За тем, что сегодня творится в Сирии, стоит Америка, заявляет он, и насилие не прекратится с завершением битвы за Алеппо. «Я говорю европейцам: ‘Как понимать ваш лозунг о благосостоянии сирийского народа, когда вы поддержали 17 резолюций, направленных на разрушения этого благосостояния?’ Я спрашиваю американцев: ‘Вы прекрасно знаете, что сделали в Афганистане и Сомали. Как понимать ваши призывы к войне с международным терроризмом, если вы поддерживаете террористов здесь, в Сирии?’»
Валид Муаллем беседует со мной по-английски. Он говорит очень медленно – то ли его смущает грохот боя, доносящийся снаружи, то ли он волнуется, ведь это его первое интервью западному изданию со времени начала конфликта. Боевые действия идут в пригородах Дамаска – Думе, Джобаре, Арбине и Кабуне. В какой-то момент шум стрельбы становится настолько громким, что даже самый флегматичных из министров иностранных дел региона бросает нервный взгляд в направлении окна, хотя он явно увлечен беседой. Что он чувствует, когда слышит это, спрашиваю я.
«Я не только министр, я еще и сирийский гражданин, поэтому мне больно видеть то, что сегодня происходит в Сирии. Я невольно сравниваю нынешнюю обстановку с ситуацией, которую мы наблюдали два года назад, – отвечает он, – многие люди в стране чувствуют то же, что и я. Они хотели бы вернуть старые добрые дни, когда мы гордились тем, что живем в безопасности».
Я сильно сомневаюсь насчет желания многих сирийцев вернуть «старые добрые дни», однако Муаллем утверждает, что в 60% случаев насильственные действия совершаются гражданами зарубежных государств – Турции, Саудовской Аравии и Катара, а за всем этим стоят Соединенные Штаты, которые оказывают влияние на вышеуказанные страны.
«Когда американцы говорят, что снабжают оппозицию современным телекоммуникационным оборудованием, разве это не значит, что они способствуют ведению боевых действий? А как относиться к финансовой помощи в размере $25 млн., которую повстанцы получили от США, не говоря уж о средствах, поступающих из стран Персидского залива, в частности, от Саудовской Аравии?»
Я рассказываю Муаллему, что год назад беседовал с эмиром Катара за обедом, и тот выразил возмущение, как он выразился, ложью, прозвучавшей из уст Башара аль-Асада. Эмир утверждал, что президент Сирии нарушил свое слово, отказавшись от сделки, по условиям которой члены движения «Братья-мусульмане» могли бы вернуться домой.
Муаллем кивает: «Если бы вы встретились с эмиром два года назад, вы бы услышали, как он хвалит Асада, считая его близким другом. Они тогда дружили семьями, вместе отмечали семейные праздники в Дамаске и иногда в Дохе. Что же случилось, вот вопрос? Я встречался с эмиром в Дохе – мне кажется, это было в ноябре 2011 года, когда Лига арабских государств выдвинула свою инициативу [в результате которой в Сирию направили наблюдателей] – и мы пришли к соглашению. … Тогда эмир сказал мне: ‘Если вы согласитесь на эту инициативу, я велю каналу «Аль-Джазира» поменять политическую направленность своих передач и скажу [Шейху] Карадави [популярному богослову, регулярно выступающему на телевидении], чтобы он впредь поддерживал Сирию и идею мирного урегулирования. Кроме этого, я уже отложил несколько миллиардов долларов на восстановление вашей страны…’».
«Когда я ждал встречи, там был глава тунисской партии «Эннахда», и эмир дал указание выделить этой партии $150 млн. на избирательную кампанию. Ну, как бы там ни было, это их дела. Я же спросил эмира: ‘У вас были близкие отношения с Муаммаром Каддафи, вы оказались единственным лидером, которого он принял в своем дворце во время саммита. Почему же вы посылаете самолеты бомбить Ливию и участвуете в операции НАТО?’ Эмир ответил просто: ‘Потому что мы не хотим терять инициативы в Тунисе и Египте, а Каддафи несет ответственность за раздел Судана’».
В том, что за всем этим стоит влияние Америки, у Валида Муаллема нет никаких сомнений. Американцам, утверждает он, удалось напугать страны Персидского залива иранской ядерной программой и убедить их покупать оружие у США. Тем самым они воплотили в жизнь мечту Франклина Рузвельта о контроле над базами транспортировки нефти, которую президент высказывал в 1936 году.
«Мы считаем, что основным игроком в войне против Сирии являются Соединенные Штаты, а все остальные силы – лишь инструменты в их руках». А не связано ли то, что происходит, в первую очередь с Ираном, задал я крайне деликатный вопрос, ведь он предполагает, что сама Сирия играет второстепенную роль в той трагедии, которая имеет место в стране. Когда Муаллем сослался на Институт им. Брукингса, я буквально застонал.
«Вот вы смеетесь, а министр иностранных дел просто обязан читать такие вещи. Институт им. Брукингса провел исследование, опубликовав по его итогам доклад под названием «Дорога на Тегеран» (The Road to Tehran). Выводы, сделанные в данном документе, можно выразить одной фразой: если вы хотите сдержать Иран, нужно начинать с Дамаска…».
«Еще в самом начале кризиса один западный эмиссар сказал нам, что основными факторами, вызвавшими конфликт, являются отношения Сирии с Ираном, движением «Хезболла» и организацией «ХАМАС». Если мы урегулируем эти вопросы, они [американцы] помогут нам справиться с кризисом. Однако никто так и не объяснил нам, почему Сирии запрещено иметь отношения с Ираном, когда у стран Персидского залива с этим государством имеются очень тесные связи».
По мнению сирийского министра иностранных дел, кризис начался с «легитимных требований» граждан, ответом на которые стали «законодательные нормы, реформы и даже новая конституция». Затем, по его словам, в игру вступили «иностранные элементы», воспользовавшиеся законными требованиями людей, перехватив их у народа, настроенного на мирное разрешение противоречий, чтобы использовать в своих интересах».
Потом я услышал хорошо знакомую историю. «Как гражданин я не могу согласиться с возвратом в прошлое, к режиму, который тянет Сирию назад. В принципе … ни одно правительство в мире не смирится с наличием вооруженных террористических формирований в своей стране, особенно когда эти террористы приезжают из-за рубежа, берут под контроль улицы городов и поселки, ведут войну во имя ‘джихада’».
«Защита» граждан Сирии является обязанностью руководства страны. Асад является символом единства Сирии, и все сирийцы должны принять участие в строительстве нового будущего для своего государства. Если Сирия падет, это не обещает ничего хорошего соседним странам. Муаллем сообщает, что на следующий день уезжает на саммит в Иран, где надеется откорректировать то, что именует «конструктивными усилиями», направленными на помощь Сирии.
Безусловно, я спросил его и о химическом оружии. Если бы у Сирии такое оружие было, правительство никогда бы не применило его против своего народа, ответил он. «Мы воюем с незаконными вооруженными формированиями в Алеппо и в пригородах Дамаска, а до этого сражались в Хомсе и Идлибе. Это означает, что боевые действия идут в сирийских городах, и наш долг заключается в том, чтобы защитить граждан страны».
А как же насчет имеющего дурную репутацию полувоенного формирования, именуемого «Шабиха», которое скандально известно зверствами, совершаемыми в сельской местности? Валид Муаллем не верит в его существование. Возможно, где-то люди объединяются для защиты своей собственности от вооруженных боевиков, но сами они не вооружены. Ах, вы говорите о вооруженных формированиях, поддерживающих режим, ополчении, бойцам которого платят деньги? Нет, этого просто не может быть. Итак, сирийского министра иностранных дел нельзя обвинить в военных преступлениях. Однако за окнами его кабинета все же слышится шум стрельбы.
Роберт Фиск (Robert Fisk), (“The Independent”, Великобритания)
