На самом деле, конечно, владычество не все это время было персидским – периодически происходили персидско-турецкие войны, в результате которых Ереван переходил из рук в руки. Был даже период во второй половине XVIII века, когда в Ереван несколько раз вводил войска грузинский царь Ираклий II, заставивший город платить ему немалую дань. При этом, что интересно, и Армения, и Грузия в то время находились под персидским владычеством.
Эти два века для ереванцев, конечно, были очень тяжелым периодом. Частые войны разоряли жителей, завоеватели угоняли горожан на свою территорию – то в Персию, то в Турцию. В таких условиях город не мог развиваться, да и его развитие мало интересовало правителей – их главной заботой было получить с горожан как можно больше денег.
В таких условиях, конечно, нравы правителей Еревана весьма напоминают «Историю одного города» Салтыкова-Щедрина.
Так, в середине XVII века правил в Ереване некий Махмад-Гули хан, который «был мужем высокомерным и своевольным»,– как пишет о нем летописец Аракел Даврижеци. Правление Махмад-Гули хана ознаменовалось такими беззакониями, что обычно покорные подчиненные написали на него несколько жалоб шаху, который распорядился арестовать правителя-беспредельщика и доставить его в Исфахан.
Спустя некоторое время в Ереване появляется новый хан. Его звали Сафи-Гули хан. Ему очень хотелось получить в свое личное пользование Эчмиадзинское озеро – водоем, находившийся недалеко от Еревана во владении церкви. Но Сафи-Гули так сильно хотел получить это озеро, что собрал войско и двинулся из Еревана на Эчимадзин. Там он взял в заложники католикоса и потребовал за него выкуп.
Другой хан, которого звали не Сафи, а Сефи-Гули, был назначен правителем Еревана и Ереванского ханства в 1670 году. Приехав туда, он сразу выписал из Тебриза проституток.
«Совсем не в наших обычаях было держать проституток», – жаловался на хана летописец диакон Закария.
Нагулявшись с дамами тебризского полусвета, Сефи-Гули обратился к насущным проблемам города и издал указ, гласивший, что христианам запрещается выходить на улицу в дождь, так как от них – ереванских христиан – плохо пахнет. Особенно, когда идет дождь.
Он также запретил горожанам – и христианам, и мусульманам – без своего разрешения хоронить умерших. Видимо, это было еще одним источником доходов для сластолюбивого хана. Заодно он запретил мусульманам появляться в окрестностях церквей. А в те годы были приняты вечерние гуляния во дворах церквей и мечетей, и многие мусульмане любили прогуливаться в тенистых садах у церквей. В результате, они оказались лишены этого удовольствия.
Шайки воров и разбойников дежурили на дорогах и грабили путешественников. Их было столько, что люди перестали ездить из города в город. Торговля прекратилась, жизнь замерла.
И тут, как пишет Ерванд Шахазиз, взбунтовались турки. Они схватили Сефи-Гули хана, связали и бросили в отдельную комнату, где и держали до тех пор, пока в Ереван не приехал новый хан. Старого, как водится, после этого отправили в Исфахан.
В конце XVII века в Ереван послали Муртуза-Гули хана, которого назначили и.о. ереванского хана. Ему очень хотелось получить ханскую должность, и поэтому он решил понравиться и подчиненным, и начальству. Подчиненным он уменьшил налоги, а начальству стал делать дорогие подарки и давать взятки.
Но ничего у него не вышло. Поняв, что должности ему не получить, Муртуза стал, как сказали бы сейчас, делать деньги, пока не поздно: увеличил налоги, а в один прекрасный для себя день приказал запечатать в городе все кувшины с вином.
Его подручные прошли по всем домам в Ереване, запечатывая кувшины и карасы, в которых было вино, а потом, видимо, войдя во вкус, отправились по соседним деревням, где запечатали всю тару с мацуном и таном (это такой кисломолочный напиток). Пришлось армянам (а виноделием занимались исключительно армяне) раскошелиться и заплатить за возможность снова пользовать ся вином, а также и мацуном с таном.
Хан Фарзали был «муж корыстолюбивый и жадный, грабящий и разоряющий, и взяткодатель, неправедный судья...» (... այր ագահ և ռիշտ, կողոպտող և գերփող, և կաշառօղ, անիրաւ ի դատաստանի...)
И так далее, и так далее.
Были, конечно, и «хорошие» правители. Но, как пишет Ерванд Шахазиз «разница между хорошими и плохими была не в изменении общей системы их правления и деятельности, а в их личном отношении к подданным, в том, добрые они, или злые, в том, деятельную или бездельную жизнь они ведут».
Все эти правители -- и хорошие, и плохие -- силой забирали девушек в свои гаремы, любили получать подарки и подношения и обогащались любой ценой.
Французский путешественник Шарден рассказывает, как когда он был в Ереване, к нему «в гости» пришел правитель города. Был праздник новруз-байрам, а у хана была привычка – выходить в город и заходить в разные дома: как христианские, так и мусульманские. И семьи, которые хан посещал, должны были благодарить его за высокую честь дорогими подарками – «пешкешами».
Шарден отдал ему золотой портсигар. Хан посидел у него около четверти часа и пошел дальше. А так как Шарден жил в караван-сарае, то хан просто постучал в соседнюю дверь, получил там пару дукатов и пошел дальше. Ханский улов в караван-сарае составил также пару шелковых отрезов и пакет с кофе.
Был это Сефи-Гули хан. Тот самый, который выписал проституток и полагал, что от христиан плохо пахнет.
Видимо, он понимал, что золото не пахнет.
