Уэльский саммит НАТО в начале сентября 2014 г. не принес сенсаций в вопросе взаимоотношений Грузии с Североатлантическим Альянсом и с ведущей страной этой организации - США. Вполне предсказуемо Грузия не получила долгожданной Программы действий по членству в НАТО (Membership Actions Plan - MAP). Вместо этого, также вполне предсказуемо, было объявлено об очередном начале нового специального уровня отношений Грузии как «особого партнера НАТО».
Сделанное президентом США Бараком Обамой еще в конце марта 2014 г., заявление о нереалистичности в ближайшее время вступления Украины и Грузии в НАТО вызвало серьезное разочарование и беспокойство среди грузинской политической элиты. Однако при этом оно также отражало осознание Вашингтоном и Брюсселем того, что в нынешних условиях предоставление Грузии возможности членства в НАТО в восприятии Москвы означает реальный переход «красной линии». Естественно, что общественность Грузии все же надеялась на то, что в свете развитий в Украине и обострения отношений России с Западом возникает возможность предоставления их стране MAP в сентябре 2014 г. в ходе очередного саммита НАТО. Однако такой сценарий был нереалистичным.
Однако, перспектива полноценного членства Грузии в НАТО остается во внешнеполитической повестке Тбилиси. Любое существенное изменение внешнеполитической конъюнктуры на фоне ухудшения отношений России со странами НАТО может вновь вернуть этот вопрос в реальную, практическую плоскость. Возможно, во многом именно этим был продиктован визит министра обороны США Чака Хейгела в Грузию непосредственно после натовского саммита. Этим же были и продиктованные сделанные Хейгелом там достатчоно громкие заявления и пмредупреждения, почти исключительно адресованные Москве. В ходе своего визита американский министр также встретился с высшим руководством Грузии, побывал в учебном центре, заявил о возможности поставок Грузии некоторых видов оборонительного вооружения, а также многоцелевых военно-транспортных вертолетов «Блек Хоук».
Это был первый с 2003 г. визит министра обороны США в Грузию (тогда эту страну посетил Дональд Расфельд). Это говорит о том, что США продолжают рассматривать эту страну как ключевого военно-стратегического партнера, при этом уже не только в рамках региона Южного Кавказа, или транзитно-коммуникационного (с учетом энергетического корридора с Каспия на Запад и транзита военных грузов из Афганистана). Очевидно, что военно-стратегическая значимость Грузии в настоящее время в оценках Пентагона возрастает уже и в качестве страны, лежащей вдоль периметра южных, кавказских границ России.
Отношения США с Грузией достигли пика своего развития к 2008 г., когда Вашингтон фактически стал восприниматься как могущественный патрон, продвигающий и защищающий интересы Грузии на региональном и глобальном уровнях. Однако, несмотря на столь мощную поддержку правительству Саакашвили за все предыдущие годы, США оказались не в состоянии оказать реальную военную помощь Грузии в ее войне с Россией в августе 2008 г. Победа на президентских выборах Б.Обамы, начавшийся масштабный мировой финансово-экономический кризис и последующая попытка «перезагрузки» между Россией и США существенно снизили значимость Грузии в приоритетах региональной политики Вашингтона на постсоветском пространстве. Уходящая администрация Дж.Буша в качестве некоего «прощального жеста» успела заключить с Грузией в начале января 2009 г. Хартию о стратегическом партнерстве. Однако данный документ не давал жестких безопастностных гарантий стране, хотя и имел важное политическое и пропагандистское значение, в том числе лично для президента Саакашвили в его последующих контактах с новой администрацией Б.Обамы. В июле 2009 г. Грузию посетил вице-президент США Джо Байден, заявивший, что «политика перезагрузки» с Россией не будет осуществляться за счет Грузии, и что Соединенные Штаты будут содействовать в обучении и модернизации грузинской армии и поддерживать страну в ее устремлениях в НАТО. В качестве ответного шага Грузия в августе 2009 г. приняла решение об отправке в Афганистан грузинских войск в составе миротворческих сил НАТО, который стал самым многочисленным контингентом из числа стран, не входящих в Североатлантический Альянс.
При этом, несмотря на многократные призывы бывших грузинских властей, США воздержались от предоставления действенной военно-технической помощи наступательного характера грузинской армии, восстанавливающейся после августовской войны с Россией. Наряду с этим администрация США Б.Обамы существенно ужесточила свою позицию в отношении внутриполитических процессов в самой Грузии, уделяя особое внимание подготовке к подготовке парламентских выборов в Грузии в октябре 2012 г. и не допустив серьезных репрессий властей страны в отношении Б.Иванишвили и других его оппозиционно настроенных сторонников.
Как представляется (и итоги сентябрьского визита Чака Хейгела в Грузию это лишь подтвердили), отношения южнокавказской страны с США на фоне украинского кризиса будут продолжать сохранять уровень особых и достаточно близких взаимоотношений, однако вряд ли смогут достичь той степени доверительности, которую имело прежнее правительство М.Саакашвили при республиканской администрации Дж.Буша-младшего. Даже на нынешнем фоне поступательного ухудшения отношений с Россией США в обозримом будущем будут воздерживаться от предоставления конкретных гарантий безопасности Грузии. Тем не менее, возможность предоставления в краткосрочной перспективе администрацией Барака Обамы (или в более широких рамках НАТО) более серьезной военно-технической помощи, в случае еще большего ухудшения российско-грузинских отношений – вполне вероятна. Вдобавок к этмоу, администрация США заявила о готовности предоставить до 1 млрд. долларов военной помощи Украине, Грузии и Молдове, как странам-союзницам США вне НАТО, в рамках так называемого «Акта о предотвращении агрессии со стороны России – 2014».
Очевидно, что несмотря на это, грузинская сторона не вполне довольна такой динамикой взаимоотношений, надеясь, что украинский кризис сможет ускорить как процесс углубления американо-грузинских военно-политических взаимоотношений, так и сдвинуть с места вопрос окончательного предоставления стране Программы действий по членству в НАТО (Membership Actions Plan - MAP). К примеру, министр обороны Грузии И.Аласания еще в конце апреле 2014 г., в своем выступлении в Атлантическом Совета США в Вашингтоне уже озвучил, «в качестве идеи», предложение разместить на территории Грузии оборонительные средства ПВО стран НАТО. Естественно, что по мере разрастания украинского кризиса в грузинские порты участились визиты американских боевых кораблей, а также различного рода совместные учения и мероприятия военнослужащих Грузии и США, что свидетельствует о возможности дальнейшей активизации сотрудничества двух стран в сфере безопасности, особенно в рамках совместных проектов по Черноморской безопасности. Практически на постоянной основе в порту Батуми швартуется один из американских боевых кораблей.
Однако, как представляется, переход на качественно новый уровень взаимоотношений между Тбилиси и Вашингтоном в военно-стратегической сфере пока нереалистичен. Естественно, будет продолжаться политическая поддержка США Грузии в двустороннем и многостороннем форматах (в том числе в рамках НАТО и во взаимоотношениях официального Тбилиси с ЕС), но без предоставления четких гарантий безопасности и прямой военной помощи и членства в Альянсе. Параллельно будет продолжаться (возможно, даже усиливаться) содействие США политическим и экономическим реформам внутри Грузии, обеспечение стабильности внутриполитических процессов.
Впрочем, время от времени стыдливым камнем преткновения для Вашингтона и Тбилиси будут оставаться вопросы, связанные с уголовным преследованием новыми грузинскими властями бывшего президента Грузии М.Саакашвили и многих членов его команды. Американская сторона полагает, что преследование бывшей команды Саакашвили, которая в 2000-х гг. являлась чуть ли не эталонным примером «правильного прозападного курса», даже во многом по вполне справедливым обвинениям, является не вполне удачной позицией новых властей Грузии, бьющей по имиджу США и их европейских союзников на постсоветском пространстве. Однако со временем «проблема Саакашвили», видимо, будет занимать все меньше и меньше места в американско-грузинском политическом диалоге, тем более что бывший президент все больше вовлекается в политические процессы в Украине.
Вместо этого, даже с учетом более сдержанной позиции нового грузинского руководства в его отношениях со своим северным соседом, «фактор России» будет занимать все большее значение в политической повестке Тбилиси и Вашингтона (и Брюсселя), заслоняя им все остальные вопросы и проблемы, и создавая для них новые перспективы.
