Эпоха полумесяца, начавшаяся в 90-е на Балканах, где при поддержке стран НАТО с успехом прошла исламская экспансия, продолжается. И наступление на христианский мир идет по всему фронту. Как, впрочем, и на страны умеренного ислама.
Мусульмане в диаспоре – люди как люди. Если, конечно, они не живут в замкнутых общинах, вся жизнь которых сосредоточена вокруг мечети с радикальным имамом. Который, во-первых, как положено нормальному менеджеру от религии, должен удержать паству и потенциальных спонсоров под собственным контролем. И во-вторых, стремится обеспечить широкие контакты с внешним миром, что означает страну или исламистскую группировку, на которую он ориентируется – еще один источник постоянного дохода для религиозного чиновника.
В Латинской Америке, Соединенных Штатах и Канаде, Австралии и Новой Зеландии интеграция мусульман в принявшее их общество идет быстрее и глубже, чем в Европе. Хотя огромное большинство их в Западном мире – выходцы с Ближнего и Среднего Востока или из Африки, и этим Старый Свет не отличается от Нового. Государства, о которых идет речь, не отличаются сантиментами к приезжим: открытое для эмиграции общество подразумевает необходимость ассимилироваться и уважать законы и обычаи не только собственной общины, но в первую очередь страны пребывания.
В Европе, где пособия выплачивают автоматически, страны исхода мусульманского населения много ближе и поток эмигрантов оттуда значительно больше, этот процесс замедлен. Мультикультурализм вообще противоречит стремлению к интеграции, лишая стимулов для того, чтобы приезжие ассимилировались со старожилами. Неизбежное следствие – резкая реакция коренного населения на появление и стремительный рост абсолютно чуждых данной стране общин. То есть пресловутая исламофобия.
Борьба с ней – занятие, почитаемое европейскими либералами за святую обязанность, пока не взглянешь на статистику, как правило, не слишком известную широким массам местного населения, поскольку она очень уж неполиткорректна. В частности, за запрет на ношение паранджи в общественных местах выступают 82 процента французов, 71 процент немцев, 62 процента англичан, 59 процентов испанцев. Если отношения европейцев с иноверцами так замечательны, как утверждают левые политики, то почему это происходит?
Понять это достаточно легко, если проследить динамику роста мусульманского населения Европы, в первую очередь Западной, и попытаться представить, что происходит в европейских странах с религией вообще и исламским прозелитизмом в частности. Картина получается устрашающая. Сравнить ее можно только с очередным Великим переселением народов. И европейцы это не только чувствуют, но и соответственно реагируют.
Лондонистан и окрестности
По переписи 2001 года в Англии и Уэльсе жили 91,3 процента представителей исконного населения, а в 2011-м – уже 86 процентов. Мусульман в Англии в 2001-м были 1,5 миллиона, в 2011-м – 2,7 миллиона, а с Уэльсом и Северной Ирландией – свыше 3 миллионов (более 5% населения). На 2013 год в Великобритании 2 миллиона человек были выходцами из Пакистана, 2,5 миллиона – из Индии (700 тысяч из них мусульмане), около 70 тысяч – из Сомали. Прогноз на 2021 год: мусульмане составят 10 процентов населения Британских островов.
В Лондоне впервые за его историю живут менее 50 процентов европейцев, но более миллиона мусульман из Азии и Африки. В Тауэр-Хэмлетс (Ист-Энд) их 34,5 процента. В Бредфорде пакистанцы начали селиться только после Второй мировой войны. В 1991-м их было 13 процентов, в 2001-м – 20 процентов, в 2011-м – 30 процентов населения (среди студентов университета – более 50%). Отметим: это тот самый город, в котором нынешним летом, после операции Израиля «Нерушимая скала» в Газе, местные муниципальные депутаты объявили о «запрете на посещение города израильскими туристами».
Университеты Европы – «кузница кадров» местных исламистов. В частности, одни только радикалы из «Хизб-ут-Тахрир» контролируют около 60 исламских студенческих обществ. К вопросу о «европейских ценностях» и их влиянии на мигрантов: 35 процентов осужденных за терроризм в Британии исламистов имеют высшее образование. Более того, 34 процента здешних студентов-мусульман считают убийство вполне легитимным способом достижения политических целей.
Растет число переходящих в ислам коренных англичан. Всего их более 100 тысяч – около 5000 обращаемых в год, две трети из которых женщины. До 1963 года в стране было только 13 мечетей. Сегодня – более 1500. На 30 местных имамов в Великобритании приходится более 1000 иностранцев. И эти иностранные имамы откровенно презирают страну, в которой живут, и практически открыто нарушают все ее законы.
Собор Святого Павла – символ Англии, вмещает только 2500 верующих. В лондонском Ньюхэме «Таблиги Джамаат» планирует построить крупнейшую в Европе мечеть на 10 тысяч человек. Правда, местный муниципалитет пока не дает на это разрешение, но он находится под растущим давлением не только мусульманского лобби, но и либеральной общественности.
Расширяются патронируемые радикалами так называемые зоны под контролем шариата. Там оказывается давление на хозяев «нечистых животных» – свиней и собак. Запрещается использование изображений собак в социальной рекламе, даже в рекламе полиции. Таксисты отказываются перевозить слепых с собаками-поводырями. Из школ силой изгоняются христианские символы: рождественские елки и Санта-Клаусы, а из школьных библиотек «нечистые» книги: сказки про трех поросят, поросенка Бэйба и прочая такого же рода «нечестивая литература».
Естественный ответ на это населения – рост числа антимусульманских организаций типа «Лиги защиты Англии», привлекающих не только сторонников расистских взглядов, но и уставших от насилия и давления со стороны новых соседей обывателей, переставших надеяться на защиту полиции. Тем более что исламские радикалы интерпретируют британское право в свою пользу.
Так, они активно используют Закон о богохульстве. В частности, бросание в человека ботинком признано в Британии исламской традицией, а не хулиганством. Если закон игнорировать не удается, его можно обойти. Так, после запрета по суду радикальные исламские организации просто меняют название. В итоге джихадистская «Аль-Мухаджирун» стала «Аль-Гурабаа», позже «Ислам4ЮК», а затем «Мусульмане против крестоносцев».
Салафиты контролируют мечети, где ведутся проповеди джихада. Наиболее известна «Масджид ат-Таухид» в Лейтоне, где проповедовал Абу-Катада, осужденный, но на протяжении ряда лет так и не депортированный в Иорданию, где его могли казнить за организацию терроризма. Среди самых известных джихадистов-проповедников Британии были Анвар аль-Аулаки из «Аль-Каиды», Анжем Чоудари, Абу-Хамза аль-Масри, Омар Бакри Мухаммед и другие всемирно известные лидеры мирового джихада.
Впрочем, мусульмане укоренились не только в Великобритании, чью столицу давно называют Лондонистаном, но и в провинциальной католической Ирландии. Даже там их около 30 тысяч.
Чрезвычайно быстро увеличивается криминогенность исламской среды. В 2010 году в Британии 13 процентов заключенных составляли мусульмане, в 2011-м – 16 процентов, в 2013-м – уже 21 процент. При этом в тюрьмах Великобритании идет активная вербовка джихадистов. Тенденция эта распространяется на всю Европу. Во Франции 50–80 процентов заключенных – мусульмане (из 7–8% в населении, не считая нелегалов). В Испании – более 10 процентов. В Италии – 14 процентов (из 1% населения, без учета нелегалов).
В начале ХХ века во Франции жили 5000 алжирцев и тысяча марокканцев. В ходе Первой мировой войны в страну ввезли 130 тысяч человек из Магриба для работы на заводах. В 60-е годы во Франции жили 500 тысяч мусульман. В 70-е после ухода из Алжира и переселения в метрополию сотрудников местной администрации, воевавших на стороне Франции, – миллион. Сейчас в стране более 5 миллионов мусульман, в том числе 3 миллиона из Магриба. В Марселе более 25 процентов населения – магрибинцы.
В современной Франции – 2 миллиона практикующих католиков (4,5% французов) и 2,5 миллиона практикующих мусульман (более 41% соответствующих этнических групп). Как и в Британии, там растет прозелитизм: более 70 тысяч коренных французов перешли в ислам.
Во Франции – более 2000 мечетей. Крупнейшая из них, в Марселе, на 7000 человек. За последние десять лет в стране построено 150 мечетей и только 20 церквей. Причем за то же время 60 церквей закрылись.
Поддержка, оказанная французскими избирателями Марин Ле Пен и возглавляемому ею «Национальному фронту», – серьезное предупреждение традиционным партиям, которые до последнего времени считали ее политическим маргиналом. Отказ значительной части французских мусульман от самой идеи становиться такими же французами, как их соседи, грозит серьезными осложнениями во внутриполитической жизни страны.
В Германии – 4,3 миллиона мусульман (5,2% населения), из них турок – 2,5 миллиона. При этом лишь 45 процентов мусульман страны имеют немецкое гражданство.
До 5000 коренных немцев в год принимают ислам – многие из них участвуют в международном джихаде. Всего в ФРГ – около 40 тысяч исламистов. В том числе 30 тысяч входят в турецкие организации, 4000 – салафиты, 1300 – «Братья-мусульмане», 900 человек – члены «Хезболлы».
С 2000 года в Германии более 400 католических и 100 протестантских храмов были закрыты. Более 200 мечетей и 2500 мусульманских молельных домов построено, 128 мечетей возводится.
Мусульманская община Австрии составляет около 400 тысяч человек. В Норвегии, стране правого террориста Брейвика, – более 100 тысяч, в том числе 30 тысяч из Сомали. В Финляндии, единственном государстве Евросоюза, объявившем о продолжении политики мультикультурализма, живут около 35 тысяч мусульман, в том числе до 20 тысяч из Сомали.
В Дании – более полумиллиона мусульман, в том числе масса нелегалов. Они составляют около 10 процентов датского населения. Эта страна не случайно стала жертвой «карикатурного скандала». Серия погромов посольств королевства и бойкотов датских товаров прокатилась по всему исламскому миру из-за карикатур, напечатанных в сентябре 2005 года в газете «Юлланд Пост».
В Швеции в 2010 году свыше 20 процентов населения составляли эмигранты (1,6 млн), в числе которых мусульман было более 400 тысяч. Четверть из них – выходцы из Сомали, Афганистана, Пакистана и Индии. Прочие – 142 тысячи иракцев, 75 тысяч иранцев, 44 тысячи ливанцев, 36 тысяч сирийцев. В таком крупном шведском городе, как Мальме, где более 25 процентов населения мусульмане, постоянны жесткие конфликты с исконным населением.
Более чем из 300 тысяч мусульман Бельгии 65 процентов составляют выходцы из Марокко, 25 процентов – из Турции, около 10 процентов – из Пакистана, Албании и Египта. В стране 77 мечетей и более 200 мусульманских организаций. Мусульмане составляют 40 процентов детей в начальных школах Антверпена и четверть населения Брюсселя – столицы ЕС.
В Нидерландах – свыше 1,5 миллиона человек (6% населения) – мусульмане (более 30 тысяч из них сомалийцы). Давление на принявшее общество они оказывают чрезвычайно серьезное: ни о какой толерантности с их стороны речь не идет. Причем только убийство местным исламистом известного кинорежиссера Тео ван-Гога спровоцировало в стране дискуссию об исламских радикалах. Как следствие в стране растет поддержка антиисламской партии Герта Вилдерса.
В Швейцарии мусульман – около 400 тысяч – из Турции, Боснии, Албании, Косова. Около 90 процентов из них не имеют швейцарского гражданства. В стране 200 мечетей, но только четыре с минаретами – строить их запрещено по решению референдума. Хотя в ЕС это расценили крайне негативно, швейцарцы не готовы поступиться правами ради теоретических европейских ценностей. Однако даже в крошечном соседнем Люксембурге живут около 15 тысяч мусульман.
В Южной Европе, в Испании, мусульман – до 1,5 миллиона (3% населения), среди которых много нелегалов (850 тысяч из Марокко, по 60–80 тысяч из Алжира, Пакистана и Сенегала). И, как и в Северной Европе, растет прозелитизм: ислам приняли 25 тысяч испанцев. В Португалии – около 35 тысяч мусульман, преимущественно из Африки. Обе эти страны с точки зрения международного джихадистского движения должны вернуться в исламский мир, частью которого были на протяжении нескольких столетий, до самого завершения Реконкисты.
Италия – главная жертва нелегальной иммиграции из Африки через остров Лампедузу. Общее число нелегалов-мусульман в Италии приближается к миллиону человек, притом что в стране и без того 1,2 миллиона мусульман, имеющих гражданство (албанцы, турки, выходцы из Африки). Более 20 тысяч коренных итальянцев приняли ислам.
В Греции – около 500 тысяч мусульман. В основном нелегалы, перешедшие турецкую границу, и это создает в стране, так и не вышедшей из экономического кризиса, высокий уровень напряженности. Население Афин активно протестует против попыток построить первую мечеть в греческой столице.
Мусульмане Восточной Европы – преимущественно исконное население, с тех времен, когда Балканы и соседние европейские регионы входили в состав Оттоманской Порты. В Венгрии их – около 15 тысяч. В Румынии – свыше 50, а в Словении – до 60 тысяч человек. В Сербии – 400 тысяч. В Болгарии – около миллиона (12% населения). Большинство – болгарские турки.
Далее везде
Статистика США, Канады и Австралии не так подробна. Американских мусульман как минимум 6 миллионов. Считается, что в этих странах опасность джихадизма, наподобие европейского, не столь велика. Хотя попытка взрыва нью-йоркского «Твинса» 90-х годов, мегатеракт 11 сентября, только случайно сорванная попытка взрыва заминированного автомобиля на Таймс-сквер, организованная сыном экс-вице-маршала авиации Пакистана, не говоря уже о братьях Царнаевых и Бостонском теракте, показывают, что Америка продолжает оставаться главной целью джихадистов всего мира.
Впрочем, конфликт местной мусульманской молодежи с жителями Сиднея, как и взрыв в дискотеке на острове Бали, где погибли австралийцы и новозеландцы, демонстрируют, что жить спокойно, не обращая внимания на распространение джихада и глобализацию исламистского терроризма, нельзя даже в самых удаленных уголках планеты. Самым экзотическим инцидентом с радикальными исламистами стала их недавняя попытка укорениться на островах Французской Полинезии – в центральной части Тихого океана, пресеченная местными жителями.
В Латинской Америке мусульман миллионы – эмиграция на этот континент из всех без исключения стран Ближнего и Среднего Востока насчитывает не одно десятилетие. Так что министры и премьеры, президенты и главнокомандующие из Сирии и Ирана, Ливана и Турции, Египта и Марокко – не исключение, а правило для латиноамериканских стран. Хотя говорят местные мусульмане по-испански или, в Бразилии, по-португальски. И в местную жизнь они адаптированы куда глубже, чем в ближневосточные реалии.
Однако борьба за влияние на латиноамериканские мусульманские общины между арабскими монархиями, Турцией и Ираном, начиная с 90-х годов, идет активная. И чем она закончится, с учетом того, что Латинская Америка представляет идеальный плацдарм для противостояния с США, неизвестно. Благо, оружием и наркотиками континент насыщен до предела, а традиции террористической деятельности и силового захвата власти на нем имеют историю, насчитывающую не одно столетие.
То же самое, с поправкой на местную специфику, можно сказать об Африке. Черный континент в недавние времена колониального господства представлял собой территорию сплошного язычества, разбавленного христианством, которое внедряли миссионеры. Речь, разумеется, об Африке южнее Сахары – север на протяжении веков был и остается почти исключительно исламским. Эфиопия как единое централизованное государство была христианской на протяжении всей своей истории, то есть почти два тысячелетия. Кое-какие осколки исконного христианства сохранились в Судане и Египте – у коптов, но это было исключением из общеафриканского правила.
Сегодня Африка демонстрирует взрывное распространение ислама, вплоть до ЮАР. О чем подробно написано в книге автора, посвященной национальной идее. Не повторяя то, что там изложено, скажем лишь, что ислам этот весьма специфический, замешанный на местном трайбализме и в ортодоксальном мире вряд ли сошел бы за единобожие. Однако в этом он – именуемый в современной академической среде «южным исламом» – не отличается от столь же экзотического и такого же жестокого «южного христианства».
Турция, Катар и Саудовская Аравия, занимающиеся исламским миссионерством на африканских просторах, старательно закрывают на это глаза. Исламизация дает всем трем странам плацдармы для экономической экспансии, а опора на принявшие ислам племена – базу для экспансии политической. Благо, зверства, вплоть до войны на уничтожение, для Африки – стандартная норма поведения. Геноцид там – правило, а не исключение. И сделать с этим немногочисленные европейские или американские военные контингенты ничего не могут. Да по большому счету, как правило, и не хотят.
В конце концов кого волнует, что на африканских просторах какие-то черные люди убивают друг друга в огромных количествах? Разве что речь идет об операциях в районах сосредоточения стратегического сырья: нефти, природного газа или урана, особенно важного для Франции с ее атомной энергетикой. Или коммуникаций мирового значения, вроде прибрежной акватории Африканского Рога, где орудуют сомалийские пираты, и Гвинейского залива, где пираты местные…
Суммируя, повторим: эпоха полумесяца, начавшаяся в 90-е на Балканах, где в Боснии и Герцеговине, Македонии и Албании, не говоря уже о Косове, при поддержке стран НАТО с успехом прошла исламская экспансия, продолжается. И наступление на христианский мир идет по всему фронту. Как, впрочем, идет оно и на страны умеренного ислама. Будь то арабские авторитарные режимы или государства Центральной Азии.
Так что не только у Израиля с радикальными исламистами все еще впереди. Хотя, похоже, именно возникновение на стыке Сирии и Ирака исламистского квазигосударства, которое летом 2014 года возглавил самопровозглашенный халиф Абу-Бакр аль-Багдади, заставило западных спонсоров и партнеров радикалов начать переоценку ситуации. Вопрос – не поздно ли. Джинна легко выпустить из бутылки. Проблема в том, как загнать его обратно…
