Про систему и санкции
Санкции — это война. Пока холодная. В случае России — экономическая, на истощение. Разговоры о том, что нужно было бы сделать, чтобы под них не попасть, — в пользу бедных. Нужно было нарезать страну на ломтики и правильно вести себя, как положено вести себя туземцу с большими белыми людьми. Все прочее — «а песте халоймес», как говаривали на вымершем языке идиш родители автора. В вольном переводе — «пустое мельтешенье».
Оставим тем, кто любит перемалывать воду в ступе, мазохистские рассуждения о том, насколько будет плохо и какое высшее начальство коллективный диктатор. Оно как раз не диктатор — хотя система государства в России самая что ни на есть имперская. Просто настал такой закономерный исторический период, когда идеология отмирает вместе с ее носителями. То есть какое-то воспоминание о ней еще теплится и какие-то попытки имитации продолжаются. В соответствии с представлением о существовании «добрых старых времен» она включает и русский национализм, и советский патриотизм, и православие в его современной демонстративно-облегченной форме, и информационную открытость миру при подозрении в том, что Россию никто не любит...
Но главное во всем этом — деньги. Которые дают власть, которая позволяет заработать еще больше денег. И тут неважно, что первично. Борьба властей с олигархами, чтобы не давили на государство, приводит к замещению их экологической ниши государственными чиновниками. Они и есть новое дворянство и хозяева жизни. А некоторые — назовем их новыми боярами — выполняют роль верхов. И вечная борьба с коррупцией играет тут роль столь же неотъемлемой части всего происходящего, как и сама коррупция. Вроде сцены и занавеса в театре. Так что проблема не в катастрофическом отсутствии в отечестве нашем цивилизации — ее по сравнению с Африкой и Ближним Востоком как раз много. А в том, что ожидания той части общества, которая хочет, чтобы вокруг было уютно и дисциплинированно, как в Финляндии, не соответствуют реальности. Которая скорее напоминает Аргентину.
Отметим, что изначально автор собирался поговорить о санкциях, модернизации и о том, как экономике, оборонной промышленности и государству в целом выживать в тех условиях, в которые Россия попала. Отметим: надолго. И попала бы туда в любом случае, что прекрасно понимают те, кто общается с западными политиками по роду службы. Нельзя же совмещать повальное воровство с вывозом приватизированного за рубеж — с уважением тех, к кому везут «заховать», к стране, откуда везут. Да еще в тех масштабах, в которых это делают отечественные чиновники и их окружение. Если ты по своей сути Африка — так не выкаблучивайся. А если претендуешь на большее, так демонстрируй не сочетание великодержавных понтов с хитровымудренными комбинациями, а дело.
Бояться Россию перестали. Уважать не начали. Старый потенциал сдерживания закончился — не то поколение пришло: нынешние, что из НАТО, что из ЕС, что из Белого дома, старых времен не помнят. Страха перед отечественным ядерным потенциалом они не испытывают. В том числе потому, что никто не бомбит свой рынок сбыта, монетный двор, здравницу и школу, где учатся дети высокого начальства, с живущими по соседству женами и престарелыми этого же начальства родителями. А они все там.
Соответственно, поскольку сантиментов на Западе нет, деловая хватка мертвая, все просчитывается исходя не из обещаний, а по принципу «как урвать и чем оно грозит», хорошо знакомому отечественным браткам. А работа с Россией идет в полном соответствии с принципом «наезд — откат». Сейчас — период наезда.
Не случилось бы неожиданного демарша с Крымом, так Майдан со всеми его прелестями и неизбежными последствиями можно было бы ожидать в Москве. Автор понимает смятение души отечественной интеллектуальной и культурной элиты. Режим поддерживать — сил нет. Революция манит свежим дуновением. Воздух в форточку, европейские ценности — как в феврале 17-го. И если не знать, к чему оно все привело тогда, и не понимать, хотя бы на примере Украины, к чему приведет теперь... Что демонстрируют итоги перестройки и реформ последней четверти века? Что всегда всплывает и поверху плавает? Вот оно туда, наверх, и всплывет, заменив собой прежнюю генерацию этой субстанции и, как водится, схарчив по дороге попутчиков-интеллектуалов.
Но, покончив с общими рассуждениями, перейдем к конкретике. Про санкции. Пока читатель, сделавший справедливый вывод, что автор к революции относится без восторга, не решил, что ему предлагают очередную жвачку на тему «как хорошо в стране советской жить» и почему «начальник всегда прав». Он не всегда прав. И кадровая политика там ни к черту. И распил бюджета есть суть этого бюджета по всем мыслимым и немыслимым направлениям. Ибо сколько, кому и на что из него ни выделяй, на дело все равно уйдет малый грош. Если вообще уйдет. Но делать тут нечего. Может, лет через триста…
Соответственно: что имеем, чего не имеем и что нужно для того, чтобы использовать санкции как возможность для развития страны? Поскольку, чтобы определиться с направлением движения — неважно, завод ты строишь, свинарник или государство, — нужно определить задачу, понять, какие ресурсы для ее выполнения есть, каких нет и откуда те, которых нет, взять. Ну а дальше всех делов-то — начать и кончить. Вот и перечислим.
Потенциал — пока есть. Страна уж слишком большая. Не все растащено. И опять же, как это в больших империях и бывает, — огромная инерция системы. Старые специалисты — пока они живы. И ученики старых специалистов — из тех, что с принципами, не те, которые превратились в «креативных менеджеров», а с мозгами в голове и желанием что-то делать.
Уровень доверия к начальству — нулевой почти во всех случаях. Поскольку в России болтовня, вранье и воровство не компенсируются точным исполнением демократической процедуры. Население достаточно образованное, имеет большой исторический опыт и не склонно полагать, что власть для народа. Или что народ — это власть. Слишком долго ему эту лапшу на уши вешали.
Уровень доверия к высшему начальству — очень высокий. На Западе такое никому и не снилось. То ли потому, что номер первый выгодно отличается от всех прочих, которых он сам и назначил. То ли исторически так получилось — император выше подозрений. Но так есть и будет долго. Что создает огромную проблему с преемственностью: после сильного лидера другой сильный не придет. Неоткуда.
Уровень коррупции — высокий, но не запредельный. Бывает хуже.
Уровень понимания того, что необходимо делать, чтобы все исправить и сделать по уму, — есть. Умение реализовать это понимание на практике — очень низкое. Хотя говорят — заслушаешься. Исправить, сохранить и сделать по уму можно только через «не могу», героическими усилиями и точечно, пока не придет кто-нибудь, кому нужно здание, земля под этим зданием или просто не нравится, что кто-то что-то делает, а он на этом ничего не зарабатывает. Система такая.
Нужные системы теоретически в стране присутствуют. Министерства, госкорпорации, ведомства. Интеграция их в окружающий мир — колоссальная. Отродясь ни в России, ни в СССР не было такой толпы людей, которые знали бы этот мир, понимали, как он устроен, имели опыт работы за рубежом и инфраструктуру, позволяющую это делать, как сегодня. Вопрос лишь в том — что со всего этого толку?
От блатных детей, «социально близких» и политически правильно ориентированных, заполнивших госсистему по всем направлениям, от образования до разведки, — толку ноль. И будет ноль. Анна Чапмен технологию производства атомной бомбы стране не привезет. Специализация у нее другая. А станкостроение и в целом промышленность — убиты.
Деньги выделяй, не выделяй — понять бы, какой от всего этого, выделенного, толк будет. «Смотрящие»-то не специалисты. Финансисты хорошие. Приватизировать могут. Левые фирмы — в том числе через Европу или США, в ущерб отечественным производителям, — привлечь могут. А вот компьютерные коды получить к импортированному оборудованию не могут.
Ну и, конечно, — колоссальная инерция в разнонаправленной деятельности. Одни кроят все под себя — бесхитростно и тупо, по принципу «грабь награбленное». Другие готовятся к тому, чтобы дождаться момента и выкроить из своей области или республики государство — почему нет? Третьи продолжают усердно доламывать то, что еще работает. Как это, несмотря на все происходящее вокруг, делают с нашей наукой, гробя страну хуже любых санкций.
И вот со всем этим скарбом нам дальше плыть. Выплывет ли такой корабль?
