В Британии крупный скандал. Настолько крупный, что его последствия могут сказаться на властной верхушке, законодательстве и, в целом, на ситуации со свободой слова.
Все началось с того, что британский офицер, капитан военно-воздушных сил, находясь в отпуске, отдыхал в Лас-Вегасе. Как-то вечером он пригласил к себе в гостиничный номер 25 человек и затеял с ними игру в бильярд на раздевание. Проиграв, естественно, разделся. И его, разумеется, сфотографировали на мобильный.
Все бы ничего, но фотографии попали в СМИ. Их опубликовал американский сайт TMZ, специализирующийся на сплетнях, связанных с известными людьми. В тот же день снимки стали хитом в интернете.
На следующий день резиденция принца Уэльского Кларенс-хаус распространила заявление, в котором признала, что на фотографиях действительно принц Гарри – третий в линии наследования британского трона (после Чарльза и Уильяма).
Королевские юристы попросили британские газеты уважать частную жизнь принца и не публиковать фотографий.
И действительно, день или два газеты рассказывали об этом скандале (не замалчивать же его – весь интернет об этом кричит), не публикуя скандальных фотографий. Максимум, что позволили себе газеты, были фото принца в плавках (см. фото: страница газеты "Independent").
Тем не менее, думаю, не будет преувеличением сказать, что весь журналистский мир замер, ожидая, какой из таблоидов первым опубликует фото голого принца.
Тем временем, пока в Британии газеты прислушивались к просьбе адвокатов, фотографии голого – совсем голого – принца опубликовали американские New York Times и Time. В интернете эти фото просмотрели десятки миллионов людей.
И вот, первой решилась газета The Sun.
В номере за пятницу на первой странице помещена размытая фотография (снимали на мобильник), на которой принц в чем мать родила прикрывает рукой причинное место. На одной из внутренних полос другая фотография – не менее размытая и не менее неприличная.
Газета так оправдывает свой шаг: «Мы делаем это (речь о публикации фотографий), несмотря на предупреждение адвокатов королевской семьи».
«Sun не выносит никаких моральных суждений о том, как принц Гарри резвился с девушками в лас-вегасском отеле в обнаженном виде. Мы далеки от этого. Ему 27 лет, он не женат и он солдат. Нам он нравится. Мы публикуем эти фотографии, потому что считаем, что читатели Sun имеют право увидеть их».
По мнению газеты, три дня все британские СМИ рассказывали своей аудитории о существовании этих фотографий и писали о том, что они опубликованы на сайте TMZ. А поскольку 77% британских семей имеют доступ в интернет, то все они «находились на расстоянии одного клика» от онлайн фотографий, которые британские газеты не могли публиковать под угрозой иска от королевской семьи.
Мало того, миллионы людей во всем мире видели их. Так почему фотографии, которые видели все, нельзя поместить в газете? Тем более, когда речь о таблоиде, каждый день публикующем фотографии девушек топлесс?
Но давайте расставим приоритеты. Мне совершенно безразлично, чем, когда, как и с кем занимаются дети, внуки и другие родственники королевы.
Меня не интересует, как они фотографируются. Фото, опубликованные в интернете, а потом и в The Sun, я считаю пошлыми и лишенными вкуса.
Но я вижу в публикации этих фотографий очень любопытный аспект, связанный со свободой слова. И вот в чем он заключается.
Когда интернет доступен каждому, когда каждое слово, сказанное в твиттере или фейсбуке, становится достоянием буквально всего человечества (потому что любой имеющий доступ в интернет может его прочитать), то и границы того, что можно, а чего нельзя в СМИ, меняются.
Есть в Британии такая юридическая практика: любой человек может обратиться в суд, чтобы тот запретил публикацию в прессе сведений, связанных с его личной жизнью. Обычно так поступают знаменитости: кинозвезды, поп-музыканты или футболисты. Например, с такой просьбой пару лет назад обратился в суд тогдашний капитан сборной Англии по футболу Джон Терри.
История была связана с тем, что стало известно о его внебрачной связи с бывшей подругой другого футболиста. Суд сначала постановил запретить публикацию информации об этой связи, а потом был вынужден отменить это решение, потому что все и так стало известно – через интернет и социальные сети.
Скандал был крупный, Терри потерял капитанскую повязку, несколько футболистов отказались пожать ему руку… Но эта история – как и история с принцем – показала, что свобода слова обрела новое измерение, которое называется «интернет». Можно и «социальные сети в интернете». Если раньше можно было блокировать публикацию какой-то информации в газетах, то сейчас это очень сложно, потому что она -- эта информация -- может попасть в интернет, минуя блоки и запреты. В интернете она немедленно расползется -- разлетится -- по сотням и тысячам сайтов. И все...
В связи с фотографиями Гарри в британских газетах дебатируется вопрос о вторжении в личную жизнь. Можно ли считать, что в гостиничном номере, куда набилось 25 человек, принц был огражден от вторжения в личную жизнь, особенно учитывая то, что на любом мобильнике сейчас есть камера, а гости были со своими телефонами? И можно ли считать, что ситуация, в которой принц оказался, достойна человека, так близко стоящего к трону?
И оправдана ли публикация фотографий с точки зрения общественного интереса?
Это, конечно, важные дебаты, в том числе, учитывая, что именно сейчас лорд Левесон готовит вердикт по слушаниям, как раз связанным с прессой и ее вторжением в личную жизнь. Расследование Левесона, связанное с прослушиванием голосовых сообщений, оставленных на мобильниках знаменитостей, было вызвано серией медиа-скандалов, приведших, в частности, к закрытию газеты News of the World и к судебным искам к нескольким журналистам, в том числе, и к бывшему пиарщику премьер-министра.
Но мир меняется, интернет прорывается сквозь судебные запреты – хотят того королевские юристы, или нет, а с этим тоже надо считаться.
Как будут считаться? Как будут регулировать социальные сети? Как сбалансировать свободу слова и ответственность за сказанное в интернете -- то есть, в новых условиях?
Думаю, над этими вопросами предстоит биться уже нынешнему поколению журналистов, юристов и законодателей. Собственно, эти дебаты уже идут – и очень остро.
