13 июля 2014 г. в Вене начинается новый раунд переговоров Ирана с «шестеркой» в формате 5+1, на уровне глав внешнеполитических ведомств. Как отмечается многими комментаторами, переговоры идут достаточно сложно, и многие эксперты выражают даже сомнения, что сторонам удастся достичь соглашения по наиболее сложному вопросу, связанному с судьбой иранской ядерной программы к крайнему сроку, согласованному сторонами - 20 июля. Однако в случае успеха переговоров, которые сами по себе являются результатом сложного компромисса между западными странами и Ираном, у Тегерана могут появиться хорошие условия для смягчения режима санкций и выхода из изоляции.
Если же соглашение не будет достигнуто 20 июля, тем не менее, у Ирана будут оставаться хорошие стартовые позиции для дальнейшей внешнеполитической активизации в условиях как масштабного геополитического противостоянии России с США и ЕС, так и катастрофических для западной политики на Ближнем Востоке последствий, особенно в соседнем Ираке. В сумме все эти процессы резко повысили политическое и энергетическое значение Ирана для Запада и в любом случае также скажутся и на политике и взаимоотношениях Ирана со странами Южного Кавказа – региона, к которому у Тегерана исторически всегда был особый интерес и особые взаимоотношения. Попробуем кратко рассмотреть динамику и перспективы взаимоотношений Исламской Республики Иран с Арменией, Азербайджаном и Грузией в новых условиях.
Отношения с ИРИ всегда имели для Армении особую ценность с учетом роли Тегерана в мировой и региональной политике, а также его позиции в мусульманском мире. Иран уже более двух десятилетий демонстрирует достаточно взвешенное отношение к карабахскому конфликту, что для Армении очень важно ввиду попыток Азербайджана представить этот конфликт как религиозное противостояние между армянами-христианами и азербайджанцами-мусульманами. При этом Тегеран не проявляет повышенного интереса к участию в переговорах (в настоящее время проходящих в формате Минской группы ОБСЕ под патронажем России, Франции и США), но при этом внимательно следит за происходящими вокруг Карабаха процессами. В центре особого внимания Ирана постоянно находится судьба приграничных с ним территорий, находящихся под контролем Нагорного Карабаха. Тегеран заинтересован в сохранении этих территорий под армянским контролем (никогда публично этого не высказывая), т.к. они выступают своеобразным буфером между Азербайджаном и северными регионами Ирана с тюркоязычным населением. Соответственно, Иран выступает за консервацию карабахского конфликта и против какого либо размещения международных миротворцев на его территории.
Важнейшей составляющей геополитики Ирана на Южном Кавказе и во взаимоотношениях с Арменией играет армяно-иранское экономическое сотрудничество, которое включает преимущественно энергетическую и коммуникационную сферы: переговоры относительно перспектив строительства железнодорожной ветки Армения-Иран, линий электропередач, ГЭС, а также трубопровода для транспортировки нефтепродуктом. Немалую роль в нынешних армяно-иранских политических отношениях играет и наличие в Иране достаточно многочисленной и влиятельной армянской общины, имеющей многовековую историю и хорошо интегрированной в иранское общество.
Перманентным фактором и стимулом, усиливающими нацеленность доверительность армяно-иранских отношений являются традиционно сложные отношения Исламской Республики с Турцией и особенно с Азербайджаном. Нотки неосманизма, то и дело проскальзывающие в заявлениях главы турецкого МИД Ахмета Давудоглу (а иногда и премьера Эрдогана), враждебный настрой Анкары в отношении главного ближневосточного оплота Тегерана – режима Башера Асада в Сирии, неискренняя, по мнению Тегерана, позиция Анкары в посредничестве в переговорах вокруг иранской ядерной программы, и многие другие большие и малые проблемы постоянно отравляют ирано-турецкие отношения. Очевидно, что это не может не сказаться соответствующим образом уже на армяно-иранском сотрудничестве. Нормализация отношений Ирана с Западом положительно скажется на двусторонних отношениях, снизив опасения Еревана к их дальнейшему углублению из-за негативной позиции Вашингтона или европейских столиц.
Из всех международно признанных стран Южного Кавказа традиционно самые напряженные и сложные отношения у Ирана с Азербайджаном. Кроме традиционного клубка проблем и взаимных подозрений между более секулярным Баку и занимающим ключевые позиции в шиитском мире Тегераном, в последние годы на это серьезно влияет также активизировавшееся сотрудничество между Азербайджаном и Израилем в военно-политической сфере, усугубляющееся постоянными обвинениями Тегерана в предоставлении азербайджанской территории израильским спецслужбам для подрывных действий против ИРИ. Достигающие миллиардов долларов военно-техническое сотрудничество Баку и Тель-Авива, усиливающееся за последние годы, также вызывает ярость в Тегерана. С другой стороны, перманентная иранофобия в Азербайджане и возрастающее ощущение угрозы со стороны Ирана уже вынуждают Баку частично переориентировать свой военный потенциал с карабахского направления на юго-восток, с усилением военно-морской составляющей в рамках ВТС с Израилем.
Естественно, что данные шаги вызывают негативную реакцию в Иране, несмотря на довольно неуклюжие попытки Баку оправдать масштабные закупки израильских вооружений, в том числе предназначенных для боевых действий на море, что они будут использованы против армян в Карабахе. Вряд ли в Тегеране забыли также призывы в азербайджанском парламенте переименовать эту страну в «Северный Азербайджан», регулярные митинги протеста у посольства Ирана в Баку и многие другие подобные действия. Так что перманентная основа для настороженных и чуть ли не враждебных отношений Баку и Тегерана сохранится при любых условиях.
Что касается взаимоотношений Ирана с Грузией, то вплоть до августовской российско-грузинской войны 2008 г. официальный Тбилиси, учитывая сложные взаимоотношения США и стран ЕС с Ираном, старался особо не развивать сотрудничество с Исламской Республикой Иран, ограничиваясь преимущественно экономическими контактами с Тегераном. Однако итоги «Пятидневной войны» и последующая смена республиканской администрации Дж.Буша в США в январе 2009 г. вызвали разочарование внутри Грузии возможностями Запада по защите и обеспечению безопасности страны, и легитимизировали активизацию действий официального Тбилиси по ряду направлений, в том числе в многостороннем сотрудничестве с ИРИ.
При этом Грузия в своем сотрудничестве с Ираном старалась не переходить те «красные линии» в восприятии официального Вашингтона, которые могли бы поставить под угрозу стратегически намного более приоритетные для Тбилиси взаимоотношения с США и ЕС. Данные «красные линии» включали, прежде всего, сферы нераспространения и недопущения транзита через Грузию радиоактивных материалов, сырья для разработки ОМП, а также высокотехнологичных технологий и товаров двойного назначения. В 2008 г. грузино-иранские отношения были заморожены более чем на год, когда Тбилиси по требованию Вашингтона выслал из страны группу иранских граждан по обвинению в котрабанде и отмывании денег. Лишь после встречи бывшего министра иностранных дел Грузии Г.Вашадзе с тогдашним президентом Ирана Махмудом Ахамадинеджадом в январе 2010 г. отношения между двумя сторонами нормализовались, и вплоть до настоящего времени развиваются, особенно в торгово-экономической сфере.
Однако перспективы дальнейшего сотрудничества сталкиваются с непреодолимыми препятствиями, вызванными разновекторными политическими приоритетами Ирана и Грузии. Тбилиси, стремящийся к институционализации своего сотрудничества с НАТО и ЕС, не может пройти в своих отношениях с Тегераном дальше некой, прагматически выверенной линии. У ИРИ также есть свои ограничения для развития дальнейшего политического и даже экономического сотрудничества с однозначно позициирующей себя «прозападной» Грузией.
В случае смягчения санкций и постепенного налаживания отношений Ирана с западными странами у Тегерана могут возникнуть более благоприятные условия для развития политических и экономических отношений со странами Южного Кавказа (особенно с Грузией и Азербайджаном), однако вряд ли будет заметен резкий прорыв. В любом случае, негативный настрой Ирана в отношениях с Азербайджаном, помноженный на усиливающее напряжение в вопросе процессов исламизации и усиления позиций суннитов и салафитов в этой стране, будет сохраняться.
Исходя из соображений экономической целесообразности, также вряд ли в обозримом будущем возможна скорая реализация каких либо масштабных региональных коммуникационных или энергетических транзитных проектов, в которых могут быть вовлечены Иран, Армения и Грузия. Например, вряд ли, в случае снятия санкций и нормализации отношений с Западом, в скором будущем возможна реализация идеи строительства газопровода Иран-Армения-Грузия, с дальнейшим расширением по дну Черного моря (не вполне ясно, в Украину или в Румынию) для экспорта в ЕС, о которой время от времени вспоминают журналисты и политические комментаторы в регионе. По мнению ряда экспертов, такого рода проект в настоящее время сталкивается с проблемами политической, и тем более – экономической целесообразности. С политической точки зрения прокладка чрезвычайно дорогостоящего газопровода через территорию конфликтогенной Грузии и далее, через или вдоль берегового шельфа Крыма (в его нынешнем политико-правовом статусе) делает этот проект не менее (если не более) опасным, чем более короткий и распространенный турецкий маршрут. Экономическая целесообразность данного проекта, хотя в настоящее время пока не существует каких либо вызывающих доверие открытых расчетов, также весьма сомнительна. В целом, можно утверждать, что взаимоотношения стран Южного Кавказа с Ираном, несмотря на вероятную нормализацию отношений Тегерана с ЕС и США будут продолжать сталкиваться с политическими, экономическими и географическими ограничениями. Тем не менее, достаточно прагматичный и реалистичный характер отношений Ирана с регионом Южного Кавказа в новых условиях сохранится, и сотрудничество будет постепенно развиваться, особенно в торгово-экономической сфере.
