Наверно, здорово иметь двухпартийность. Две, одинаково мощные, конкурирующие между собой партии.
Наличие сильного соперника мобилизует. Партия, находящаяся у власти, прекрасно понимает, что все ее огрехи, суммируясь, увеличивают вероятность проигрыша выборов в следующий электоральный сезон. Это заставляет работать. И, наоборот, внутренние и внешние успехи увеличивают шансы и становятся залогом будущих побед.
В условиях Армении иметь сильную оппозиционную партию - мечта многих. Чтобы не расслаблять власть, перманентно держать ее в тонусе, чтобы, учитывая ошибки соперника, грамотнее работать с электоратом.
Увы, при всех огрехах действующих властей говорить о сильной, состоявшейся оппозиции в Армении не приходится. В противном случае воспользоваться просчетами властей в электоральном смысле можно было бы уже давно. Однако в условиях армянской действительности оппозиция представляет собой плохую карикатурную копию своих оппонентов. Традиционно армянская оппозиционность предполагает лишь критику, переходящую в оголтелое и злобное критиканство, а пути развития страны выбираются, исходя из формулы «не знаю как, но только не так, как власти».
В Армении вообще невозможна середина. Ты должен быть или-или, иначе люди не поймут. Не критикуешь власти - ты сержакан. Критикуешь - левонакан или раффиакан. Ты должен быть или за Россию, или за Запад. Или за украинскую революцию, или за возвращение Крыма в состав РФ. Шаг вправо, шаг влево - враг. Не высказался против памятника Микояну или за оставление крытого рынка в его прежнем виде - враг. Попытки разобраться в ситуации, вникнуть в нее самостоятельно приводят оппонентов в ярость и пресекаются: все же очевидно, мы говорим так, значит, так и есть. Не нужно думать, не надо анализировать: башковитые оппозиционеры все уже продумали и проанализировали за тебя.
Кстати, о свободе слова. Есть ли она в Армении? Разумеется, да. Более того, ее в Армении с лихвой и с избытком. Современный армянский оппозиционер пользуется этой свободой без всяких ограничений. И как бы кому не мучительно было это признавать, свобода слова является безусловным демократическим достижением армянских властей. Но вот парадокс: мнение оппонента, отличное от мнения собственно оппозиционера, моментально вызывает у последнего нервную реакцию, зачастую переходящую в откровенную истерику. Уверенность в понимании того, «как надо», затыкание ртов, оперирование множественным числом – «мы», «нам», «нас», что, разумеется, должно подразумевать, что говорящий озвучивает мнение народа, расплывчатые формулировки там, где требуется конкретика, двойные стандарты, никакого спроса с себя. И лозунги. Много лозунгов. Ну, а если все это не срабатывает, в ход идут агрессия и откровенное хамство. Абсурд: пользуясь свободой слова, за меня решают, о чем мне говорить, и о чем - нет. И я с ужасом думаю, что сотворят со свободой слова эти милые люди, если вдруг дорвутся до власти.
Вы наблюдаете ушаты негатива об армянской действительности, полное игнорирование любого успеха и антироссийские завывания? К гадалке не ходи - перед вами оппозиционный сайт, коих в Армении не один, не два и не три. От безапелляционности, трагического пафоса и дешевых приемов манипулирования порою просто оторопь берет.
Вот, например, журналистка, «которой стыдно», - Наира Айрумян с ресурса, упивающегося русофобией, хотя сама журналистка при этом капризно сетует на «почти полное отсутствие критики в адрес России».
«Армянская пресса давно разучились стыдиться и потеряла то, что называется совестью. Ангажированный цинизм, способность оправдать что угодно, считать себя вправе манипулировать общественным мнением. Стыдно за себя, за свою страну, за зрителей и читателей».
Надо понимать, сама-то Наира себя к этой прессе не причисляет, потому что стыдиться не разучилась и совесть, конечно же, не потеряла. Особенно после того, как оказалась в «Лрагире». Она с упоением рассказывает, как в ее душе «зреет обыкновенный человеческий стыд и глухой протест – против цинизма, продажности. Потому что поработителей ненавидят. И это зреющее чувство» удерживает Наиру «от пропаганды России, от явной лжи и пиара».
Одна из претензий стыдливой Наиры к поработителям из России - это, как она сама выражается, «аннексия Крыма». Разумеется, говоря об «аннексии», Айрумян не может не знать историю «попадания» Крыма в состав Украины. А потому логический ряд «аннексирующих и аннексируемых» можно было бы запросто продолжить, но тут у Наиры вдруг срабатывает вышезадекларированная стыдливость. Хотя, казалось бы, чего уж тут стесняться: статьи Наиры регулярно и с большим удовольствием перепечатывают в том самом гособразовании, у которого тоже «аннексировали 20 процентов» признанной©ВесьМиром территории.
К слову, регулярно у аннексированных перепечатывается и другой «лрагировец» - бывший заслуженный деятель Карабахского движения, в последнее время доведенный собственной русофобией вкупе с прогрессирующим старческим маразмом до откровенного идиотизма. Вчерашние заслуги во все времена не могут и не должны служить индульгенцией от сегодняшней подлости, но этот хотя бы не изображает из себя стыдливую курсистку: переходя на личности тех, кто когда-то считал его другом, этот бывший деятель в своих статейках-доносах сам заботливо расставляет ссылочки... на азербайджанские информационные помойки. Надо понимать, стыдящаяся «за себя, страну, зрителей и читателей» Наира Айрумян в данном случае не считает, что ее многословный коллега-маразматик потерял совесть, а потому и «стыда не испытывает».
В другой своей стыдливой статье Наира пишет:
«А границы какого года считает возможными армянская сторона? С 1992 года «границы 1988 года» менялись в пользу Карабаха и к маю 1994 года достигли максимума. Потом, в результате непубличных договоренностей, она (имеется в виду армянская сторона - П.)несколько раз отступала».
А мне, «стране, зрителям и читателям» хотелось бы знать: в каких конкретно местах после мая 1994-го «армянская сторона несколько раз отступала от прежних границ»? Хотелось бы, чтобы стыдливая Наира показала их на карте. Соизволила ткнуть, так сказать, своим стыдливым пальчиком. А потом посмотрела в глаза тем, кто эту границу охраняет. Потому что, декларируя удержание себя, любимой, от манипуляций общественным мнением, а также явной лжи и пиара, Наира, тем не менее, бессовестно врет. А вот для чего она это делает - вопрос риторический.
Свобода, в том числе свобода слова, - дело, несомненно, хорошее, и Наира безусловно права: свободы «не бывает без совести и стыда». Остается только, следуя собственным тезисам, самой перестать нагло и бесстыдно лгать.
Вероятно, в беседах со своими друзьями и оставаясь наедине с собственной совестью Айрумян порой и оправдывается тем, что «так нужно». Ей, ее многословным коллегам, ее работающим на развал армянской государственности работодателям. А, может, уже и не оправдывается - привычка. И это действительно «просто невыносимо противно...»
