Еще раз хочу вернуться к теме стратегий советского «правящего класса» и условно говоря «западного правящего класса» во второй половине 80-х. – начале 90-х.
В отличие от простых советских людей советский «правящий класс» имел реальную информацию о состоянии дел. Афганская война, несмотря на успехи, явно должна была стать долгоиграющим «советским Вьетнамом». Введение военного положения в Польше не решало проблему «Солидарности» и вообще всю восточную Европу чем дальше тем сложнее и затратнее становилось удерживать под своей властью. Объявленная Рейганом программа «звездных войн» должна была перевести «холодную войну» на новый технологический уровень, где отставание СССР было слишком велико и в обозримом будущем непреодолимо. Плановая экономика СССР уже не в состоянии была обеспечивать для огромного населения уровень жизни, соответствовавший возросшим стандартам потребления. Темпы прироста мусульманского населения СССР во много раз превышали темпы прироста у русских.
Вывод: нужно скинуть лишнее, накачать мускулы и вернуться к глобальному противостоянию уже в новом качестве. В рамках этого на определенный период сконцентрироваться на советском пространстве и ограничиться его политическим и эономическим переформатированием. На территории РСФСР создать Россию, которая сохранила бы характеристики глобальной державы, но в то же время оценивалась бы русским большинством как русское национальное государство. Отделить национальные республики и снять с Центра бремя социальных забот об их населении. Новые псевдогосударства должны играть роль колоний – поставщиков разного рода ресурсов и рынка сбыта товаров. Их силовые структуры и стратегические важные отрасли экономики, такие как энергетика, должны находиться под контролем метрополии.
Для целей такого контроля, а также для эффективного развития «ядра» необходим резкий отказ от социалистической собственности и переход на рыночную экономику – все материальное достояние СССР должно перейти в корпоративную собственность советского «правящего класса» (таким образом стратегически полезное совмещалось с корпоративно приятным). Это с одной стороны создаст мощный стимул для внутренней солидарности в корпорации, с другой – облегчит разного рода экспансию, как на постсоветском, так и в мировом глобализированном пространстве. В мире не будет ни одной «частной» корпорации, способной так же быстро и централизованно управлять из единого центра принятия решений такими огромными материальными ресурсами, имеющей в своем непосредственном распоряжении вооруженные силы с ядерным оружием и развитые спецслужбы.
Какова была стратегия Запада, который понял, что СССР проиграл «холодную войну? Запад менее всего был заинтересован в хаосе на той территории, где находились огромные запасы ядерного, химического, бактериологического оружия и обычных вооружений. Не был заинтересован в обнищании миллионов людей, которые могли бы стать новым колоссальным рынком сбыта для экономики развитых стран Запада. Зная, что никаких реальных сил на этом пространстве кроме «националистов» и советского «правящего класса» нет, Запад сделал однозначный выбор в пользу этого «правящего класса» и согласился признать грабеж госсобственности и приватизацию власти переходом к рыночной экономике и демократизацией общества.
Западный «правящий класс» считал национализм однозначным злом и допускал только как инструмент, необходимый в «холодной войне». После ее окончания западный «правящий класс» был совершенно не заинтересован в подлинном суверенитете новообразовавшихся государств, в приходе там к власти национальных сил. Для него было предпочтительно сохранение преемственности управления из одного Центра.
Запад помог советскому «правящему классу» легализовать захваченную социалистическую собственность и интегрировать приватизированную экономику в мировую систему. При этом Запад был уверен, что стихия рыночной экономики будет препятствовать сохранению у советского «правящего класса» корпоративной солидарности – этот класс начнет расслаиваться, конкурировать внутри себя и не пойдет на риск каких-то международных политических обострений. Тем более, что все постсоветское пространство ему еще предстоит долго переваривать.
Таким образом в конце 80-х – начале 90-х противоположно направленные векторы стратегий западного и советского правящих классов пересеклись на время в общей точке, что дало возможность произойти тому что произошло. Затем стратегии постепенно начали расходиться. Бывший советский «правящий класс» оценил свои огромные преимущества перед западным «правящим классом» - оценил выгоды сплоченности, подчинения единому военно-политическому центру, где существует жесткая вертикаль власти и решения могут приниматься мгновенно без длительных процедур. Кроме того еще одним огромным преимуществом является запуск запоздавшего процесса формирования русской политической нации, что высвобождает как обычно большой запас энергии и солидарности масс. Если правящий класс поставит этот процесс под контроль, всю энергию можно мобилизовать и направить в нужное русло. На «Западе» процесс формирования политических наций давным-давно пройден и большей частью имеет место разжижение таких наций, их демобилизация.
Тем не менее, долгосрочный исход конфликта будет определяться, скорей всего, так же как и в случае первой «холодной войны» - главные преимущества «Запада» стабильны и материальны, а главные преимущества его противника находятся в области мобилизации, разных видов солидарности, готовности жертвовать, энтузиазма. Такого рода «нематериальные» факторы имеют срок жизни в самом лучшем случае 3-4 десятилетия, а обычно гораздо меньше. Поэтому сейчас, когда обозначился новый виток противостояния, «Запад» как раз заинтересован в том, чтобы экспансия Москвы приобрела не скрытый, а открытый, военно-политический характер, где локальные успехи и приобретения дают тактический выигрыш, но в стратегическом отношении ослабляют.
Важно различать – когда мы говорим о любых глобальных противостояниях, субъектами являются не страны и народы, а «правящие классы» с той и другой стороны. И только в революции или национально-освободительной борьбе народ, нация действительно может стать субъектом истории.
