2013 год был отмечен многими интересными военно-политическими развитиями на Южном Кавказе. Одно из наиболее символических событий случилось в самом конце прошедшего года. В конце декабря указом президента Азербайджана Ильхама Алиева вместо 5-го Нахичеванского армейского корпуса азербайджанских вооруженных сил в Нахичеванской автономной республике была создана Особая отдельная общевойсковая армия.
Громкое переименование, впрочем, существенно не сменило организационно-штатной структуры бывшего 5-го армейского корпуса, не усилило его боевые возможности, ни тем более существенно не сказалось на региональной военно-политической расстановке сил. Произошла лишь небольшая рокировка ряда военных чинов в создаваемой армии. К примеру, генерал-майор Расим Алиев (начальник Нахичеванского военного лицея) и командир одной из воинских частей бывшего 5-го корпуса полковник Теймур Эюбов были назначены заместителями командира нахичеванской Особой армии. Смена вывески нахичеванского войскового соединения фактически лишь встревожила некоторых представителей азербайджанской общественности, связавших это с активизацией армяно-российского военно-политического сотрудничества и даже возможным скорым армянским «блицкригом» в изолированном Нахичеване.
Между тем, по мнению большинства азербайджанских комментаторов, данное переименование во многом было призвано удовлетворить амбиции бывшего нахичеванского комкора, а ныне новоназначенного «особого» командарма генерал-лейтенанта Керима Мустафаева. И хотя К. Мустафаев одновременно также назначен заместителем министра обороны Азербайджана, в новом статусе он фактически будет непосредственно подчинен лишь президенту Ильхаму Алиеву и всесильному главе Нахичеванской автономии Васифу Талыбову.
Нахичеван всегда занимал особое положение в политической и особенно кадровой структуре Азербайджана, фактически являясь основной «кузницей кадров» для политической и экономической элиты этой страны. Вооруженные силы автономной республики при этом также всегда воспринимались как особая, наиболее боеспособная и дисциплинированная часть азербайджанской армии. Традиционно уровень смертности и инцидентов в бывшем 5-м Нахичеванском армейском корпусе всегда был ниже, чем во всей остальной армии, особено по сравнению с ее дислоцированными вдоль линии фронта с Нагорным Карабахом подразделениями. Во многом это объясняется не столько изолированным, анклавным расположением Нихичевана, сколько традиционным (еще с начала 1990-х гг.) и весьма существенным вовлечением Турции в подготовку и оснащение этого войскового объединения азербайджанских вооруженных сил.
Военный представитель Турции действует в Нахичеване с особым статусом. Имеются достаточно достоверные сведения также и о постоянной дислокации в Нахичеване турецкого специального подразделения, осуществлявшего учебно-тренировочные и разведывательные функции, в том числе в отношении противостоящего им «с другой линии фронта» 4-го армейского корпуса ВС Армении. Летом 2010 г., когда подготавливались изменения в новый документ о порядке функционирования российской военной базы в Армении (с расширением зоны ее ответственности и на границы Армении с Азербайджаном и Нахичеваном), азербайджанской стороной даже озвучивались предложения о желательности официальной дислокации в Нахичеване на постоянной основе турецкой военной базы. Однако не надо забывать того, что положения Карского договора от 1921 г. (согласно которому Турция и имеет некоторые специфические привилегии в отношении Нахичевана) касаются и Российской Федерации – правопреемницы Советской России – второго из главных подписантов данного документа. Более чем очевидно, что даже и при самом большом желании Анкара не могла бы пойти на такой рискованный шаг в отношении Нахичевана без согласия и одобрения Москвы. Кремль, естественно, своего официального согласия на это не дал (и не даст в обозримом будущем).
Переименование 5-го армейского корпуса в Нахичеване, кроме всего прочего, демонстрирует особую статусность нахичеванских войск и перспективу усиления их интеграции с турецкой армией, благо и сама география этому способствует. Фактически можно утверждать, что создание Отдельной нахичеванской армии фактически превратило ее в своеобразный экспедиционный корпус турецкой армии на территории Нахичеванской автономии. Это в свою очередь вновь актуализирует проблемы турецко-азербайджанских военно-политических отношений, в том числе в контексте региональной безопасности и особенно карабахского конфликта.
Военное и военно-политическое сотрудничество Азербайджана с Турцией (единственным реальным азербайджанским военно-политическим союзником) традиционно имело для Баку ключевое значение. Интересно, что именно с Турцией были связаны первые официальные сведения о предоставлении республикам Южного Кавказа вооружений со стороны третьих стран даже еще в последние годы существования Советского Союза. Они относились к факту оказания военной помощи со стороны Турции иррегулярным азербайджанским вооруженным отрядам и были озвучены в сообщении ТАСС 24 января 1990 г. В нем турецкой стороне советскими властями было объявлено предупреждение за поставку вооружений и боеприпасов в Нахичеван. В 1991-1992 гг. турецкой стороной были осуществлены операции по переброске в Азербайджан оружия и военного обмундирования. В частности, за это время только в результате двух воздушных поставок в Нахичеван было доставлено около 5 тыс. автоматов, большое количество обмундирования и минометов.
Кроме этого, в соответствии с азербайджано-турецким соглашением о военном сотрудничестве, еще с 1996 г. в Азербайджане на постоянной основе работает группа турецких военных советников, деятельность которых координируется турецким представителем на уровне бригадного генерала. В 1994-1995 гг. из фондов Министерства обороны Турции в Азербайджан были поставлены крупные партии полевого обмундирования и т.д. В 1996-1997 гг. турецкая фирма «Аселсан» экспортировала в Азербайджан войсковые средства связи, в 1998 г. завершила подготовку специалистов по ремонту поставленной техники связи на сумму около 20 млн долларов, что позволило уже к началу 2000-х гг. азербайджанской армии практически полностью перейти на использование западных систем связи.
Помимо того, в контексте азербайджано-турецкого военного сотрудничества надо указать также о фактах передачи Турцией Азербайджану вооружений советского производства бывшей армии ГДР, которые после объединения Германии с 1992 г. поставлялись ФРГ в Турцию. Как известно, в дополнение к так называемым каскадным поставкам (имеются в виду безвозмездные поставки в начале 1990-х гг. ведущими государствами НАТО своим партнерам по блоку, в основном Турции и Греции, избыточного количества военной техники, которую они должны были сократить по условиям ДОВСЕ) из Германии в Турцию Анкаре было также передано вооружение бывшей восточногерманской армии на сумму свыше 3 млрд долларов. Учитывая, что в арсенале турецкой армии находится почти исключительно вооружение натовских стандартов, данное оружие, как отмечают эксперты, было предназначено для дальнейшей передачи Азербайджану или реэкспорта на «сером рынке» вооружений. В 1990-е гг. германское телевидение сообщило о фактах экспорта вооружения и военной техники германского производства (или принадлежавшего армии бывшей ГДР) в зоны вооруженных конфликтов на территории СНГ. Речь шла в первую очередь о поставках вооружений в Азербайджан, куда они попали через Турцию, например, стрелковое оружие, минометы, легкая бронетехника и т.д. Кроме этого, были осуществлены совместные поставки Турцией ПЗРК «Стингер» и некоторого другого вооружения Азербайджану уже в ходе военных действий в Нагорном Карабахе.
За последние годы военно-техническое сотрудничество между Турцией и Азербайджаном еще более усилилось. Объемы только безвозмездной военной помощи Турции Азербайджану за два десятилетия сотрудничества исчисляются сотнями миллионов долларов. Примерно с 2007-2008 гг., когда Азербайджан стал получать первые доходы от продажи своих энергоресурсов, Баку также превратился в одного из крупных импортеров турецких вооружений и военной техники.
В частности, в Турции были закуплены (или налажено производство на предприятих азербайджанского ВПК на основе турецких комплектующих) различные ракетно-артиллерийские системы, бронетехника и т.д. В их число вошли, например, реактивные системы залпового огня (РСЗО) калибров 107 мм и 122 мм, в рамках контракта стоимостью примерно 244 млн долларов с турецкой компанией «Рокетсан». В 2013 г. появилась информация о поставках Азербайджану турецких крупнокалиберных 300-мм РСЗО Т-300 «Касырга», являющихся лицензионной версией китайской системы WS-1B с дальностью стрельбы до 100 км. Кроме этого, было закуплено свыше 100 единиц бронетраспортеров и бронемашин «Кобра» производства турецкой компании «Отокар». Планируются поставки тактической коммуникационной системы связи TASMUS производства компании «Аселсан, а также 2 дивизионов (36 САУ) 155-мм самоходных гаубиц «Фыртына», являющихся лицензионной версией южнокорейской самоходной установки, и некоторых других видов вооружения и военной техники турецкого производства.
С другой стороны, хотя Анкара и является ведущим военно-политическим партнером Баку, она также во многом является и одним из основных ограничителей военной риторики Азербайджана. Турция, являясь членом НАТО и претендуя на роль региональной державы, сама во многом не заинтересована в возобновлении боевых действий в Нагорном Карабахе. Анкара продолжает опасаться вовлечения в конфликт с военно-стратегическим союзником Армении – Россией или осуждения со стороны международного сообщества, ЕС и даже своих коллег по НАТО из-за проблемы, которая не входит в число приоритетов национальной безопасности для Анкары.
К примеру, согласно публикациям турецкой прессы, Турция в 2009 г., получив соответствующую информацию от своих спецслужб, оказала серьезное давление на Азербайджан, чтобы предотвратить вроде бы всерьез планируемое официальным Баку инициирование новой войны в зоне карабахского конфликта. Речь якобы шла о том, что Ильхам Алиев, встревоженный возможностью нормализации армяно-турецких отношений после подписания в октябре 2010 г. Цюрихских протоколов, способных привести к прекращению коммуникационной блокады Армении со стороны Турции и усилению ее позиций в карабахском конфликте, осенью 2009 г. всерьез рассматривал возможность начала боевых действий в Нагорном Карабахе для торпедирования армяно-турецкой «футбольной дипломатии».
Надо также не забывать, несмотря на кажущиеся прочными позиции Турции внутри Североатлантического альянса или ее сохраняющуюся стратегическую важность для США, что история их взаимоотношений с Анкарой содержит также достаточно чувствительные примеры того, как Вашингтон достаточно резко сдерживал внешнеполитические амбиции Турции в тех случаях, когда они противоречили его интересам. Наряду с ситуацией вокруг Иракского Курдистана (особенно в контексте отказа турецкого парламента пускать американские войска в Ирак через свою территорию в марте 2003 г.) можно привести еще более наглядные исторические примеры политического давления Вашингтона на Анкару в кризисных ситуациях, в ходе которых США достаточно жестко сдерживали самостоятельные региональные амбиции Турции. Например, такого рода ситуация сложилась в июне 1964 г., когда Турция решила вторгнуться на Кипр для поддержки местных турок-киприотов, и лишь написанное в самых жестких тонах письмо-предупреждение президента США Линдона Джонсона, адресованное премьер-министру Турции Исмету Иненю, заставило Турцию отказаться от этого намерения. При этом история с все же осуществившимся уже в 1974 г. турецким вторжением на Кипр показывает, что оно стало возможным, в сложившихся новых геополитических условиях, лишь в результате молчаливого согласия Вашингтона.
Наконец, уместно напомнить то, что возможное турецкое прямое вовлечение в карабахский конфликт в мае 1992 г. (когда после занятия карабахскими войсками Шуши и Лачинского коридора активизировались боевые действия и на армяно-нахичеванском направлении) было резко осажено не только в результате недвусмысленного предупреждения со стороны тогдашнего командующего ОВС СНГ маршала Шапошникова. Турция была вынуждена остановиться в результате также пусть и не столь демонстративных, но не менее решительных и действенных сигналов Анкаре из Вашингтона. Для справедливости надо признать, что и армянские войска к концу мая 1992 г. также были вынуждены отказаться от продолжения своих наступательных действий вглубь Нахичевана.
Таким образом, турецко-азербайджанские военно-политические отношения в контексте карабахского конфликта (и с учетом нахичеванской специфики) имеют двоякую тенденцию и влияние. С одной стороны, Турция действительно является ключевым партнером Азербайджана в военно-технической сфере, а степень турецкого военного вовлечения в Нахичеван является фактором, способным вообще поставить под сомнение реальный контроль официального Баку над этой автономной республикой и дислоцированными там азербайджанскими войсками. Однако, с другой стороны, Турция, хотя после провала армяно-турецкой попытки «футбольной дипломатии» фактически ставшая заложником Азербайджана в своей политике на кавказском направлении, наряду с этим является также одним из основных сдерживающих факторов дальнейшей воинственной риторики Баку в карабахском конфликте. А возможности глубокого военно-политического вовлечения и влияния Турции в Нахичеване являются одним из важнейших инструментов давления Анкары на Баку.
Естественно, это никак не влияет на более благоприятное восприятие Анкары армянскими сторонами (что невозможно без полноценной нормализации армяно-турецких отношений и открытия границ), но оказывает сдерживающее влияние на региональную безопасность, в том числе в зоне карабахского противостояния. В условиях продолжающейся блокады Армении со стороны Турции и сохраняющегося уровня военно-политического сотрудничества Анкары и Баку Турция не воспринимается ни Арменией, ни тремя странами – сопредседателями Минской группы ОБСЕ как беспристрастный игрок, что затрудняет для турецкой стороны реальное вовлечение в переговорный процесс, протекающий исключительно в формате МГ ОБСЕ.
