Прежде, чем вы в этом посте начнёте закидывать меня камнями, я хочу сказать: я чайлдфри не потому, что это хорошо и круто, и не потому, что я всеми руками "за" чайлдфри. Это, скорее, со мной что-то не так, что я не хочу детей. И со всеми этими людьми, которые детей не хотят, тоже что-то не так.
Ну потому что инстинкт как бы говорит, что мы должны хотеть иметь потомство.
Но это в идеале.
А мир - не идеален. И есть куча причин не хотеть иметь детей.
И все эти люди, спрашивающие - "Тебе ведь уже "затридцать", а как же дети? Тебе надо срочно рожать!" - идите в лес! Кому надо рожать - тот и так рожает. И, слава богу, что у нас ещё остались не покалеченные люди.
* * * * *
Почему я чайлдфри и как воспитывать детей.
У меня есть любимая мама и сёстры, всё наше детство прошло в нищете. Папа был мудаком-алкоголиком, но погиб. Я от этом писала. Папа нас бил, бил всех. Не часто и не сильно, но поколачивал. А ещё он бил маму. Я это запомнила.
У большинства моих знакомых - браки неудачные, то пьёт, то бьёт, то секса нет, то изменяет.
Очень много среди моего окружения матерей-одиночек. Их невероятно много. И даже отцов-одиночек, да.
Мне приходят сотни писем в курилку с ТАКИМИ историями, что я е*ала этот брак, который потому что "утки-то все парами".
Так вот, на основе всего этого, я не верю в институт семьи. Я его не видела. Меня не научили.
Наверное, где-то бывают нормальные счастливые семьи, но это такая редкость, что я не верю, что такое счастье достанется мне. Точнее, я и в семьи-то эти, в реально счастливые, особо не верю. Потому что в каждой хате по лопате, всё остальное - маскировка для посторонних. Хорошая мина при хреновой игре.
Я не верю в то, что он не бросит, не уйдёт, не умрёт, я не верю, что всё будет хорошо. А матерью-одиночкой я оставаться не хочу. Для меня это очень страшно. Я слабая, да.
Я пью, курю и бог-знает-что-ещё делаю. И я не могу быть до конца уверена, что у меня родится здоровый ребенок. А больного ребёнка я не хочу. И очень хорошо понимаю, что бросить его я не смогу. Но как жить с таким, случись что, я не понимаю.
Я как-то видела толпу гуляющих со своими детьми женщин. Не совсем обычных мам. Точнее, мамы-то, наверное, они обычные, а дети у них… кто в коляске, с ДЦП, кто с обрубками недоразвитых ручек и ножек, у кого перекошено личико…
Наверное, горе лучше переживать вместе. У них там свой клуб несчастных людей.
А мне хотелось отвернуться, не видеть, сбежать.
Я боюсь беременности, боюсь, что беременные женщины более уязвимы и легко подхватывают и тяжело переносят всякие болячки.
Я боюсь рожать. Боюсь лежать на операционном столе, или на чём там бабы рожают, боюсь делать клизму в больнице, боюсь, что мне попадётся дурной врач, а пуповина обмотает шею моему ребенку.
Я боюсь потерять заработок и боюсь, что не смогу обеспечить своего ребенка так, как хочу. Боюсь, что придется выбирать в супермаркете: колготки себе или памперсы ему.
Я с загонами. У меня странный характер и странное отношение к жизни. Я хочу всего и сразу, я гонюсь за мечтой, я впадаю в депрессии, я люблю общаться с друзьями и люблю мужчин, я люблю яркую жизнь, я пью, опять-таки.
Я только начала жить. Я только начала жить для себя.
А вдруг я буду орать на ребёнка? А вдруг буду нетерпимой и к нему тоже?
А вдруг у него будут генные отклонения или он вырастет маньяком? А вдруг он будет мучать животных? А вдруг ему передастся генетическая болезнь, которая есть у моей мамы и была у прабабушки?
И я не уверена, что смогу быть хорошей матерью, я не уверена, что смогу положить свою жизнь на алтарь своего ребенка. А плохой матерью я быть не хочу.
* * * * *
Ночевали с Ликой у её знакомой, Любы, тоже мамки-одиночки. Мы и зашли-то чаю попить, но так засиделись за винчиком и болтовнёй, что, когда она предложила остаться, мы согласились.
Пили не много, так, бутылку сухого на троих.
А утром проспали.
Ну как… не сильно-то и проспали. Должны были встать в семь, а проснулись в полвосьмого.
И пошла Люба в комнату к ребёнку. Ну, как обычно ребёнка будить? Разбудить, спинку почесать, поднять, умыть, причесать, дать завтрак, одеть в сад...
Так вот, в связи с тем, что мы проспали, график был нарушен. Какое там чесание спинки.
"Проспали, вставай немедленно!" - Любка кричала так, что было слышно в другой комнате.
Наспех умыла сонного ребенка, вывела на кухню, швырнула тарелку с творогом.
Мы так же наспех варили кофе.
-Мааа, хочу кашу! - ныл ребёнок.
Ребёнок сам хочет кашу. Тоже бывает.
-Не будет тебе каши, опаздываем, жри, сказала! - гавкнула Люба.
Творожок не шёл, мы с Ликой, пока Люба сушила волосы феном, пыталась убедить ребёнка, что надо его съесть.
Творожок был съеден.
-Одевайся! - заорала Люба, крася глаз.
Ребенок послушно пошёл в комнату, Лика попыталась пойти с ним и помочь одеться, но Люба остановила, мол, нечего баловать, шестой год идёт.
Мы пошли курить на кухню, Люба красилась под лампой в коридоре.
-Какого хрена у тебя колготки рваные?! - было следующее, что мы услышали из коридора.
Мы вышли на крик. Было неприятно.
Посреди коридора топтался малый, у которого из колготок торчал большой палец ноги.
-Люб, да не кричи ты, - начала Лика, - ну порвались, ничего страшного…
-Эта скотина всё рвёт! - рявкнула Любка то ли Лике, то ли малому.
Я фигела сзади Лики, молча. Что тут скажешь? И в дыню ведь не дашь.
Потом Люба с какой-то странной злостью перерывала шкаф, меняла малому колготки, швыряя и дёргая его как куклу, потом натягивала ему штаны, а к тому моменту, когда на ребёнке были шапка и курточка, он, конечно же, уже ревел.
Чем, конечно, ещё больше Любу злил.
Потом мы вышли, сели в машину, Люба закинула ребёнка в сад и повезла нас до метро.
-Люб, ну чего ты с ним так, ну это как-то совсем уже жёстко, - начала Лика.
-Доводит, бля*ь! - рявкнула Люба.
И до метро мы ехали уже молча.
Потом вышли, попрощались, закурили.
-Да уж, пи*дец, - сказала я Лике.
-И ничего ж с этим не сделаешь, - мрачно кивнула Лика, - как умеет - так и воспитывает, тоже, знаешь, можно понять, одна с ребёнком, отца там и не было никогда, тяжело...
* * * * *
Нет, наверное, хорошо, что есть женщины, которые рожают несмотря ни на что. Без оглядки на деньги, квартиры, работы, наличие в жизни мужей.
Наверное, это неплохо. В конце концов, если б не они...
Спасибо маме, что дала мне жизнь.
Но после Любки хотелось плакать.
Накануне вечером, когда мы сидели за той бутылкой вина на троих и говорили про жизнь, и про то, что у меня в тридцать два года нет детей, она сказала: "Не понимаю тех, кто не рожает…".
