Еще один эпизод из трагической истории армянской нации: обманутые ожидания репатриантов. Описанное в статье иллюстрирует всю бесчеловечность сталинской системы, которой некоторые (не могу подобрать подходящего слова) до сих пор восхищаются. Но это еще и иллюстрация к удивительной силе духа армянской нации, которую, уверен, ничто и никто не может уничтожить, на ее казалось бы очевидную уязвимость.
*****
Эту вещь мы получили в подарок – обычный способ пополнения фондов Музея Сахаровского центра. Люди несут нам предметы, часто не имеющие большой материальной ценности, но содержащие в себе нечто такое, что заставляет их владельцев думать, что место им не дома среди всякого бытового скарба, а в музее. Есть что-то в простых, непритязательных вещах. Это «что-то» – образ Истории, сколь ясно видимый, столь и трудноуловимый. Дарители несут в музей частицу своей собственной жизни или жизни другого, тоже обычного, часто безымянного человека, чтобы через вечное музейное хранение приобщить ее к общей истории народа, и в этом они глубоко правы.
Маленькая медная чашечка грубой ремесленной работы, битая, поцарапанная, со стершейся полудой, была куплена в одном из антикварных магазинов Еревана человеком, разглядевшим в ней то самое свечение чьей-то чужой жизни, ставшей общей Историей. Надпись на армянском языке была загадочна для нас, но Facebook нам в помощь! И вот уже в наших руках перевод, выполненный объединенными усилиями друзей Сахаровского центра.
На чашечке нацарапано: «Хачатрян Завен Никали 10 июля 1946 когда я был пастухом».
О человеке, сделавшем эту надпись, неизвестно ничего.
10 июля 1946 года была среда. Самый разгар летнего сезона. Завен Никали (что означает «сын Никогайоса») Хачатрян в этот момент, конечно, был со своим стадом; скорее всего, на горном пастбище. Там, в сезонной хижине или пещере, он проводил несколько месяцев в году – так же, как делали это до него поколения пастухов. Отличие состояло лишь в том, что стадо было колхозным. Завен Хачатрян подписал свою чашку, вероятно, затем, чтобы оставить ее на полке в той самой хижине или пещере, куда он рассчитывал вернуться на следующее лето и снова – еще много раз и куда приходили другие пастухи, поднимавшиеся в горы со своими стадами. Когда и почему прервалась эта цепь от века повторяющих событий, как попала простенькая пастушья чашечка к ереванскому антиквару, мы никогда не узнаем. Но надпись спасла ее от полного стирания памяти. Один ничем не примечательный день из жизни никому не известного пастуха неожиданно выделился из безликого множества подобных, словно пригвожденный к потертому медному боку, и застыл, как доисторическая муха в янтаре.
Рядом с величием гор, в вечном коловращении природных сезонов краткость и эфемерность человеческой жизни особенно ощутима. Пастух достиг цели – навеки запечатлел свое бытие. Отныне не забудется никогда: в этот день этого месяца этого года на свете жил Завен Хачатрян, сын Никогайоса.
А в этот же самый день в параллельном мире, где вершилась большая, жестокая политика, где державы-победительницы делили и по-своему обустраивали послевоенный мир, произошло событие, безмерно далекое от жизни человека, пасшего стадо в горах Армении. СССР и Чехословацкая Республика заключили межправительственное соглашение об оптации и переселении, одно из нескольких подобных, которые Советский Союз подписывал тогда с разными странами. Оптация – особый порядок выбора гражданства лицами, оказавшимися в силу исторических обстоятельств на территории, изменившей государственную принадлежность, или имевшими до той поры двойное гражданство. Утрясая новые границы, подводя итог бурным событиям первой половины ХХ века с его волнами эмиграции, рождением новых суверенных государств и исчезновением прежних, державы деловито делили между собой население – как ценный природный ресурс. Их целью было установление определенности и стабильности на многие десятилетия вперед и этническая консолидация. Сотни тысяч людей не только меняли гражданство, но и переселялись на другие территории – из Чехословакии в Германию, из Венгрии в Чехословакию, из Югославии в Венгрию, из Чехословакии и Польши в СССР…
Сталинскому режиму было не привыкать манипулировать народами. Но отдельная страница этого процесса – репатриация армян. Этому народу была отведена особая роль в крайне опасной геополитической игре, направленной на усиление влияния СССР в Закавказье, Причерноморье, на Ближнем Востоке и Передней Азии.
Уже в конце войны СССР сформулировал территориальные и геостратегические претензии к Турции, состоявшие в возвращении территорий в Закавказье в районе Карса и Ардагана (включая и священную для армян гору Арарат), отошедших к Турции в 1921 году, и в установлении совместного советско-турецкого контроля над черноморскими проливами.
«В 1921 году турки воспользовались слабостью Советского государства и отняли у него часть Советской Армении. Армяне в Советском Союзе чувствуют себя обиженными. В силу этих причин советское правительство и подняло вопрос о возвращении законно принадлежавших Советскому Союзу территорий», – заявил Молотов главам держав-союзников на Потсдамской конференции в июле 1945 года.
Гуманитарным прикрытием этих политических претензий стало приглашение армянам всего мира переезжать на историческую родину. Существенное увеличение населения Армении должно было стать благовидным предлогом для расширения территории. «Всего в Советской Армении живет около 1 миллиона армян, а вне территории Советской Армении, за границей, проживает свыше 1 миллиона армян. Когда территория армян расширится, многие армяне, проживающие за границей, будут стремиться возвратиться на родину. Армяне очень способные и энергичные люди, особенно в хозяйственных вопросах», – пояснял Молотов своему британскому коллеге Энтони Идену.
21 ноября 1945 года Совнарком СССР принимает решение «О мероприятиях по вопросу возвращения зарубежных армян в Советскую Армению». 22 февраля 1946-го за ним последовало Постановление «О практических мероприятиях по переселению армян из-за границы в Армянскую ССР», а 19 октября 1946 года Указ Президиума Верховного Совета СССР «О порядке приобретения гражданства СССР лицами армянской национальности, возвращающимися из-за границы на родину в Советскую Армению». Отныне любое лицо армянской национальности вне зависимости от того, был ли этот человек или его родители когда-либо советским гражданином или подданным Российской империи, обретало право переселиться в Армению с автоматическим получением гражданства СССР. Советское государство взяло на себя расходы по переселению, обещало выделить репатриантам землю и жилье.
Это приглашение взволновало армянскую диаспору по всему миру. Национальные армянские общины, веками существовавшие в отрыве от исторической родины, представлявшие собой фактически коренное население разных стран, засобирались в дорогу. Месроп Казарян, уроженец сирийского местечка Кесаб, которому в то время было 14 лет, рассказывал в 2012 году в интервью газете армян России «Еркамас»: «Желание жить в Армении было настолько велико, что никто даже и не задумывался над тем, что переезжает в страну, где правит диктаторский режим. Наоборот, СССР был страной – победительницей могучей Германии, и мы гордились тем, что Армения являлась его частицей. Сирия тогда была отсталой аграрной страной, а Советская Армения входила в состав огромного индустриального государства, разгромившего фашизм и завоевавшего половину Европы».
Интерес советского правительства был направлен исключительно на зарубежных армян. Несколько десятков тысяч человек, высланных из Армении в ходе раскулачивания в середине 1930-х годов, депортированных из Азербайджана в 1939 году и из Крыма в 1944-м, по-прежнему оставались в статусе спецпоселенцев в Средней Азии и на Урале. Более того, в 1949 году развернулась кампания по депортации на Алтай непосредственно с территории Армении армян, репрессируемых по политическим основаниям, – «дашнаков-националистов» и членов их семей общей численностью около 13 тысяч человек. В числе депортируемых оказывались и некоторые свежеприбывшие репатрианты, ранее состоявшие в партии «Дашнакцутюн».
Между тем уже в 1946 году в СССР въехало более 50 тысяч армян, а к концу 1948-го количество репатриантов перевалило за 89 тысяч. При этом в общей сложности о желании переселиться на историческую родину заявило около 360 тысяч граждан двенадцати стран, включая Египет, Ливан, Сирию, Ирак, Болгарию, Румынию, США, Францию.
Репатрианты, среди которых значительную часть составляло городское население, испытывали трудности с жильем и работой, а главное, для размещения вновь прибывающего армянского населения недоставало свободных земель. Между тем исторически сформировавшаяся сложная этническая картина расселения на территории Армении включала районы, заселенные преимущественно азербайджанцами, и власти прибегли к испытанному средству – зачистке по этническому принципу. В соответствии с Постановлением Совета Министров СССР от 23 декабря 1947 года «О переселении колхозников и другого азербайджанского населения из Армянской ССР в Кура-Араксинскую низменность Азербайджанской ССР» и Постановлением от 10 марта 1948 года «О мероприятиях по переселению колхозников и другого азербайджанского населения из Армянской ССР в Кура-Араксинскую низменность Азербайджанской ССР», в период 1948–1950 годов планировалось «на добровольных началах» переселить с территории Армении на территорию Азербайджана 100 тысяч азербайджанцев. Из них 10 тысяч человек – в 1948 году, 40 тысяч – в 1949 году, 50 тысяч – в 1950 году.
В первом из этих постановлений содержался пункт: «Разрешить Совету Министров Армянской ССР освобождаемые азербайджанским населением постройки и жилые дома в связи с переселением их в Кура-Араксинскую низменность Азербайджанской ССР использовать для расселения зарубежных армян, прибывающих в Армянскую ССР».
«Добровольно» переселяемые азербайджанцы, покидая родные места, разрушали свои дома, вырубали взращенные поколениями их предков фруктовые сады, не желая оставлять их новым хозяевам. Депортация коснулась и горожан, включая азербайджанцев – жителей Еревана. Так закладывалась мина – одна из многих, оставленных на территории бывшего СССР как наследство сталинской национальной политики.
Для размещения планируемого контингента репатриантов собирались использовать не только земли, освобождаемые в результате депортации азербайджанцев, но и те, передачи которых СССР требовал от Турции. Из 26 тысяч квадратных километров территории, на возвращение которой претендовал Советский Союз, к Армянской ССР планировалось присоединить 20,5 тысячи; остальное должно было достаться Грузинской ССР. Советский Союз обладал многократным перевесом сил над Турцией. Казалось, ничто не могло помешать неизбежному совершиться. Уже был назначен первый секретарь будущего Карского обкома партии...
Однако события стали развиваться не так, как рассчитывало руководство СССР. Западные державы, обеспокоенные геополитическими притязаниями Сталина, поддержали Турцию и помогли ей занять жесткую позицию. Начинался новый период мировой истории после Второй мировой – холодная война. Вопрос о черноморских проливах и о пересмотре границ в Закавказье стал одни из первых ее оселков.
Выиграть эту войну с наскока сталинская дипломатия не сумела. Нашла коса на камень, сила столкнулась с силой. Уже в своей знаменитой Фултонской речи 5 марта 1946 года премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль упомянул о давлении на Турцию как об одном из признаков наступающего разделения послевоенного мира на два враждующих лагеря. Турция отвергла все претензии СССР и стала членом военного блока НАТО при первом же его расширении, в начале 1952 года. Спустя год не стало Сталина, и уже в конце мая 1953 года советский МИД распространил заявление о том, что «во имя сохранения добрососедских отношений и укрепления мира и безопасности правительства Армении и Грузии сочли возможным отказаться от своих территориальных претензий к Турции», как и от требований по проливам.
Но на судьбе репатриантов это уже не могло отразиться. К тому моменту Советский Союз уже прекратил попытки использовать их для оказания морального давления на Турцию и мировое сообщество.
Проект по репатриации зарубежных армян был свернут так же быстро и решительно, как и развернут. Поводом для прекращения массовой репатриации стал трагический пожар на теплоходе «Победа», в конце августа 1948 года доставившем в Батуми около двух тысяч армян из Египта. Теплоход загорелся уже после того, как судно, выгрузив основную массу пассажиров, направилось дальше – в Одессу. Следствие установило, что причиной пожара стала халатность, однако Сталин высказал предположение, что среди армянских репатриантов присутствовали американские агенты-диверсанты, и решением Политбюро ЦК ВКП(б) массовая репатриация была прекращена.
Двери в СССР, еще вчера гостеприимно распахнутые, захлопнулись без предупреждения. Государственная граница, недавно казавшаяся легко проницаемой, обернулась непреодолимым барьером, железным занавесом, отсекающим новоиспеченных обладателей советского паспорта от всего остального мира. Для людей, не так давно с энтузиазмом стремившихся попасть на историческую родину, это оказалось полной неожиданностью. В 1974 году МИД СССР, обобщая историю вопроса, констатировал, что «примерно с 1949 года часть репатриантов стала обращаться с просьбами о выезде за границу на постоянное жительство. Эти обращения вызваны тем, что в 1948 году была прекращена массовая репатриация армян из Франции, США и Ливана, в результате чего у некоторых выехавших в СССР граждан за границей осталось много родственников, также стремившихся к возвращению на родину, но не воспользовавшихся этим правом».
По информации МИДа, с 1946 по 1974 год более 80 бывших репатриантов нелегально бежали в Иран и Турцию; более тысячи армянских семей годами настойчиво добивались разрешения на выезд в официальном порядке.
От простого пастуха Завена Хачатряна все эти тектонические процессы, определявшие национальную и мировую историю на многие десятилетия вперед, никоим образом не зависели. Пока на неведомом горном пастбище он согревал руки о горячие бока своей незатейливой чашечки, где-то всходили из-под земли стальные ростки холодной войны, завязывались узлы будущей ненависти. Он был ко всему этому совершенно непричастен, но последствия пали на него, его детей и внуков.
