Я раскрыл главный секрет всех проблем в нашей медицине. Наверное, именно с этого стоит начать. Нет больше никакого секрета!
И своим открытием я сейчас с вами в полной мере поделюсь. Но вместе с этим открытием вам придется принять и ту боль и отчаяние, которые я вложу в этот крик души. Крик, потому что это история маленькой девочки, у которой отняли все. То, что у нее осталось с трудом можно назвать жизнью. Это история моей дочери.
 |
Это Илана. Сейчас ей четыре месяца. На этой фотографии ей всего шесть недель. Я делал это фото на прощание.
Ее переводили из одной детской больницы в другую под тем предлогом, что в местной реанимации чего-то там не хватает. На самом деле, как позже мне объяснили сами врачи, в местной реанимации не хватало уверенности, что девочка доживет до выписки. А детская смертность в возрасте до года в нашей стране - это большие проблемы для медицинского учреждения и персонала.
Вот почему от Иланы в кратчайшие сроки пытались избавиться почти все.
Я сделал эту фотографию, чтобы оставить себе хоть какую-то память о дочке, и Илану увезли.
Там, в другой больнице, имели вагон совершенно законных причин не принимать ее, но заведующий реанимацией оказался человеком. Он прекрасно понимал, насколько высоки риски лично для него и его отделения. Но понимал и настоящую причину перевода: родилась неизлечимая девочка.
Причем, она родилась такой из-за ошибки его же коллег. Мало того, эти коллеги сделали все, чтобы их вина стала не такой очевидной.
Например, они поставили заведомо неправильный диагноз и быстренько назначили лечение, еще до прихода анализов. Вирусный энцефалит головного мозга - не игрушки. Надо лечить. Анализы не подтвердили диагноз? Просто у нее какой-то другой вирус. Никакого не нашли? Это просто потому, что мы уже провели курс лечения, вот и нет вируса.
Он понял все это по истории болезни, назвал диагноз "энцефалит" нелепым и принял Илану к себе в отделение. Принял и спас ее тогда.
Уже потом от многих специалистов, я слышал, как они, в сердцах забыв о клановых правилах профессиональной этики, говорили: "Только идиот мог поставить такой диагноз!".
Дело в том, что Илана - одна из близнецов. Из монохориальной двойни. Два амниотических пузыря, одна плацента. Я не медик, конечно. И не претендую. Но слова доктора медицинских наук об общем для таких близнецов иммунном барьере мне показались вполне понятными. Для верности он уточнил: "Одна плацента - либо болеют оба, либо не болеет никто".
Нужно ли рассказывать, что, спустя месяц после родов, одна врач, которая "хорошо знакома с теми, кто принимал роды" пыталась убедить мою жену, что близнецы были разнояйцевыми. То есть, две плаценты, и своевременно вылеченный энцефалит.
Моя жена не медик, конечно. И не претендует. Она просто сказала, что была в сознании и рожала только одну плаценту. "В сознании? Ясно…" сказала врач, и тут же ушла. Хотя, теоретически могла еще сказать, что плаценты срослись… Видимо, в тот момент не пришло в голову.
Но мы отвлеклись. Я обещал секрет нашей проблемной медицины. Осталось немного.
Сегодня нам окончательно подтвердили, что обширные разрушения головного мозга наша Иланка получила именно в родах. Нигде больше. Вот почему она не сосет грудь, не умеет глотать, не держит пальчик, не следит глазами за игрушкой, не улыбается… Врачи говорят, она даже не будет себя осознавать. Я смотрю в ее глазки и не верю это. А что мне остается!
Так вот о секретах.
Не всем врачам понравится, что я раскрою их тайну. Тут одна моя знакомая-врач (хороший врач, как мне кажется) в сердцах проклинала журналистов, снимающих телепрограммы о вопиющих случаях преступлений или халатности в медицине. Если быть точным, она пожелала им "лечиться у колдунов и рожать в поле". Это очень интересная логика, как по мне. И это - первый шаг к раскрытию обещанного секрета.
Логика, стало быть, такая: раз уж только медики в этой стране занимаются медициной, то о них или хорошо, или ничего. Не нравится - иди к колдунам. Ну, или в поле. Это уже, смотря какой вопрос. Так сказать, по медицинским показаниям. Главное - делай это молча. Потому что врачи, загубившие одну жизнь, еще десять спасли только на этой неделе.
Я, прежде чем идти в поле, хочу спросить. Спросить у всех медиков, читающих эту статью.
А смерть вашего близкого для вас тоже только статистика? Ведь нет же.
И знаете что? Я ведь не осуждаю врача за ошибку. О нет, не за это.
Некоторые доктора наук, правда, в запале восклицали: "Да как же могли не назначить кесарево?! Кто принимал роды?!". Но я же не доктор наук…
Поэтому я хочу просто спросить: "Зачем было ставить этот "маскировочный" диагноз? Зачем сильнейший препарат ацикловир недельному ребенку, у которого нет никакого энцефалита?!"
Или это была еще одна ошибка? Ну, тогда я присоединяюсь к мнению доктора наук.
О, совсем забыл! Зачем с нас взяли деньги за роды?! Ну, конечно. Чтобы нам в голову не пришло, что врач виновата. Это я зря спросил.
Так вот, секрет этой прекрасной отечественной медицины - в туалете. Не фигурально, а в буквальном смысле.
Но не в обычном туалете. А в больничном туалете, на котором табличка "служебный". Служебный, это как "только для белых", только не по цвету кожи.
Скажите мне, зачем медикам служебный туалет? Это в том смысле, что хирург будет бежать на операцию, а тут туалет занят, и он, или танцевать будет у операционного стола, или обделается по дороге? Да нет же.
Просто медики не считают себя обычными людьми. Они - выше их. Выше меня, например. Поэтому я должен ходить в грязный, вечно недомытый туалет "для всех". А они - в чистенький "служебный". А что! Вполне естественно. Вы же, к примеру, не станете есть из одной миски с собакой! Так зачем же делить один туалет со - страшно сказать - пациентами! Тем более, в этом страшно заразном неврологическом отделении, где в туалете так просто подцепить детский церебральный паралич.
Я не прав?
Скажите мне тогда, почему врач ко мне в палату заходит без стука, а я к нему в кабинет, - постучавшись? Хотя это у меня палата не закрывается на ключ, это я в ней живу, ем, переодеваюсь и сплю. А он - ходит на работу и всегда может закрыться у себя в кабинете, чтобы переодеться.
Почему незнакомая леди с фонендоскопом на шее должна фамильярно обращаться ко мне "папочка", а я к ней "Татьяна Александровна"? В одной больнице я попросил персонал называть меня по имени. Они оскорбились.
Почему фонендоскоп на шее дает человеку столько надменности и презрения к чужим, незнакомым ему людям?
Ах, да. Если врачи будут все принимать близко к сердцу, они просто умрут от сочувствия. Вот почему быть бездушными специалистами - их единственное спасение. Я, правда, не раз встречал медиков с душой. И они, оставаясь людьми, были почему-то живы.
Один врач объяснил мне все это по-своему. Дело было так.
Мы с Иланой, отстояв полтора часа в очереди, зашли к ней в кабинет. У Иланы начались судороги. Нам нужно было, как можно скорее, возвращаться в больницу, где мы лежали. Врач сделала мне замечание - не заполнена карточка. Фамилия, имя, где живете… Я вообще-то заполнял час назад, но на этаж ниже. А здесь, оказалось, нужна еще одна.
Я попросил осмотреть корчившуюся в судорогах девочку, потому что ей больно. А если мы выйдем, то сможем вернуться уже только после следующих в очереди пациентов. Минут через 20-30. Но врач указала мне на дверь. Я не удержался и спросил, как можно быть такой жестокой с ребенком. И вот вам еще одна тайна. "Это - ваш крест, не мой" - сказала врач.
Ну, то есть она или не выбирала себе эту профессию и намекнула на то, что она в рабстве… Или выбирала не для того, чтобы кому-то помогать.
Господи, что я говорю! Какое там "помогать"!
Все же ради служебного туалета, права презрительно называть людей прозвищами, типа "папочка" и вожделенного фонендоскопа. Мы даже купили с женой один себе и по очереди носили его на шее по квартире, пытаясь тоже получить часть власти над миром. Но не смогли. Вероятно, это просто символ, вроде скипетра.
Я знаю, что скажут в этом месте некоторые читатели в белых халатах. Они скажут: "Пойди-ка поучись с наше, отработай в интернатуре, повыноси утки за больными, поспасай-ка на скорой вонючих бомжей от обморожения и тогда…"
…И тут я вдруг перебью да как закричу: "Что тогда?! Что?! Можно будет не сочувствовать боли ребенка? Презирать людей? Не особенно париться на родах двойни? Ходить в отдельный туалет? Ради этого - все это? Ради этого носить утки, семь лет учиться и спасать бомжей?! Чтобы считать себя выше остальных? Чтобы почувствовать себя над толпой?!"
Итак, служебный туалет, титул в виде непременного имени-отчества в любом возрасте, да символ власти в виде фонендоскопа.
Знаете, кто очень похож на врачей? Милиционеры.
Один офицер милиции из печально известной Врадиевки сказал нашему журналисту: "Если милиция такая плохая, что же вы чуть что звоните 102?! Звоните на свое телевидение! Так нет, вы же нам звоните!". Ну, то есть он тоже всех послал рожать в поле. И это в том отделении милиции, где милиционеры изнасиловали девушку.
А недавно у нас на записи были 16-летние мальчишки, которых несколько часов пытали в милиции. Одного били электротоком, а другого душили противогазом. А до этого был мужчина, чью жену насиловали в милиции, чтобы он подписал признание. Но мы же звоним 102! И альтернативы милиции - нет. Значит - не надо говорить гадости о милиции. Да сколько там тех пыток, в конце концов! Хороших же дел больше.
Вот и о врачах плохо не надо. Они больше спасают, чем губят. То, что во всем цивилизованном мире медицина гораздо дальше ушла от сравнения с полем, чем у нас, никого не волнует. Мы же живем не в цивилизованном мире. Мы - в мире служебных туалетов.
Я лечил старших сыновей в Израиле. Там не было отдельных туалетов для медперсонала. Меня называли там по имени. Мне никто не говорил "папочка". Никто не рявкал: "Успокойте ребенка!".
Кто-то скажет, что у нас бесплатная медицина? Уже, наверное, никто. У них дороже? А у нас что, если сделать дороже - все сразу поменяется? Нет, конечно. Человек, которому не жалко ребенка, не научится жалеть его и за деньги.
Моя жена сегодня горько плакала весь вечер. Та самая врач, принимавшая у нас роды, успела еще в роддоме убедить мою Свету, что всему виной ОРВИ, которое та перенесла во время беременности. Она так ей и сказала: "Чем ты думала, дорогая моя?!". Моя Светка после этого говорила "Я искалечила нашего ребенка".
Потом я рассказывал ей о плаценте, о сомнениях других врачей, но она все не могла перестать себя винить. Сегодня мы окончательно поняли, что ОРВИ - не причем. Что просто стоило выбрать другого врача. Другую больницу. Да что угодно, кроме, разве что, поля и колдуна… Надо было ехать в Израиль.
Кто же знал, что в этой стране в 21-м веке не стоит не только рождаться, но даже просто - рожать!
P.S.
Я написал это для врачей. Для тех, кто думает, что спасенные жизни дают ему какой-то карт-бланш. Дают право не очень-то переживать. Право ошибаться и не мучиться совестью. Право не сопереживать.
Я пишу это потому, что каждый человек остро нуждается в самоуважении. Если он не уважает себя, он сводит счеты с жизнью. То есть, если исключить потенциальных самоубийц, то все без исключения считают себя хорошими.
И та врач, которая выгоняла девочку с судорогами из кабинета, и те милиционеры, пытавшие детей или насиловавшие женщин. Все. Это значит, все они нашли оправдание своим действиям.
Нормальные, человеческие оправдания. Вовсе не оправдания типа "потому что я падонок". Нет! Такие оправдания, которые кажутся им достаточными, чтобы считать себя хорошими людьми.
Дорогие врачи! Те, кто еще не пробовал пытать людей в психиатрической клинике или продавать детей на органы. Я обращаюсь к тем, кто просто пользуется служебным туалетом и обращается к взрослым незнакомым людям "папочка" и "мамочка". К тем, кто перестал сопереживать.
Ваши оправдания - фальшивка. Черное остается черным, а белое - белым. И это - ваш крест. Он тяжелый, я не спорю. Но вы выбрали его сами. Выбрали! И он не делает вас высшими людьми. Да нет же, не делает, вас обманули! И он не искупает ни вашей черствости, ни высокомерия. Поэтому не обманывайте себя. Или несите этот крест, или уходите. В поле рожать не придется, не стройте себе иллюзий. Нет незаменимых. Есть хорошие, есть так себе и есть отвратительные.
Кто из вас готов сказать себе "Я так себе врач"? Никто? Значит, все хотят быть хорошими. Так будьте!
