Его слова о желании наладить отношения нивелируются требованием вернуть Абхазию и Южную Осетию. Новая конфигурация власти в уставшей от правления Саакашвили Грузии окончательно сформирована. Вслед за новым президентом, обладающим значительно меньшими по сравнению со своим предшественником полномочиями, у страны появился и новый премьер. Как и предполагалось, им стал Ираклий Гарибашвили. Теперь официальному Тбилиси самое время задуматься над тем, как выстраивать свои отношения с Россией. Понятно, что новый президент Грузии Георгий Маргвелашвили, даже если бы искренне стремился воссоединить Грузию с Россией, не смог бы прямо объявить об этом в день инаугурации. Тем более что теперь Грузия – парламентская республика, и ее президент такие вопросы не решает. К тому же грузинское общество сегодня абсолютно не готово к воссоединению, и хотя антироссийские настроения, культивировавшееся Саакашвили, никогда в нем не доминировали, а сегодня во многом минимизированы, но некоей мечтой грузинского обывателя остается одновременная дружба и с Западом, и с Россией. То есть чтобы Грузия была независимой и суверенной, но дружила при этом со всеми. И чтобы при этом она существовала в границах Грузинской СССР, а жила по западным стандартам потребления.
Что тут сказать? Позиция мирная, вполне дружелюбная, но при этом предельно нереалистичная. Но на сегодня она именно такова. Как говорят вполне дружественно расположенные к России грузины: «Мы сегодня очень изменились. Мы хотим быть независимыми». Правда, на вопрос о том, как они понимают независимость, в чем она, по их мнению, должна заключаться, и зачем она им нужна, они ответить, как правило, не могут. И чего бы ни хотел сегодня новый президент Грузии, он не мог бы и не стал бы выходить за рамки этого во многом доминирующего настроения.
Собственно говоря, что он сказал об отношениях с Россией? Нечто невнятное: «Несмотря на сегодняшнюю сложную обстановку, мы вновь объявляем готовность параллельно с интеграцией в европейские и евро-атлантические структуры углубить диалог с Россией с учетом национальных интересов Грузии, уважения ее территориальной целостности в рамках международно признанных границ и суверенитета и решить эти проблемы на основе взаимодоверия».
Примерно то же самое могли бы сказать и Саакашвили, и Шеварднадзе, и Гамсахурдия. В сказанном нет ничего нового, и Маргвелашвили сам же это подчеркнул словами «мы вновь объявляем», то есть он сам признал, что говорит то, что говорили и до него. Ну и в результате получили, как это сформулировал вступивший в должность президент, «сегодняшнюю сложную обстановку». Если эта обстановка есть результат того, что грузинские власти руководствовались тем, что говорили, – значит, этого недостаточно для исправления ситуации; если названным не руководствовались – то ни из чего не вытекает, что они будут руководствоваться этими словами теперь.
Еще цитата из Маргвелашвили: «готовность параллельно с интеграцией в европейские и евро-атлантические структуры углубить диалог с Россией». Строго говоря, Саакашвили повторял это много раз. В отличие от президента Украины, его грузинский коллега даже не говорит о равнозначимости обоих направлений политики. Он говорит только о том, что, считая приоритетным движение на Запад, «заодно» готов поговорить о чем-либо и с Россией. На самом деле надо понимать, что этого – диалога с РФ – от Тбилиси требуют США и ЕС. Просто потому, что, превращая Грузию в свою полуколонию, они не хотят брать на себя еще и ее проблемы в отношениях с Россией.
На Западе понимают, что Грузия – это отторгнутая часть СССР. А поскольку Россия рассматривает себя не как «новое государство», а как его наследника (точнее, по словам Путина, «сохраненную часть СССР»), то присоединение Грузии в той или иной форме к «Западной империи» есть недружественный акт по отношению к пусть и очень ослабленной «Восточной империи». Они не прочь это сделать, но желают сделать это так, чтобы в некой форме получить на это максимально сдержанную реакцию с нашей стороны.
Позиция, предлагаемая ныне президентом Грузии, – это примерно то же самое, как если бы году в 1975-м тот же Шеварднадзе в качестве первого секретаря Компартии Грузии сказал: «Как союзная республика и неотъемлемая часть Советского Союза мы всецело поддерживаем его борьбу за мир во всем мире и готовы развивать диалог со всеми странами мира, в том числе и с США».
По сути, в таком формате слова Маргвелашвили означают одно – что Грузия хочет стать вассалом конкурента России, но сделать это так, чтобы убедить Россию в том, что она останется независимой и дружественной ей. При этом в озвученной формуле отдельно упомянуто, что диалог с Россией будет вестись «с учетом… уважения территориальной целостности (Грузии) в рамках международно признанных границ».
Понятно, что сама по себе такая формула естественна: любые нормальные отношения между странами ведутся с позиции уважения территориальной целостности и международно признанных границ. Также понятно, что в данном случае Маргвелашвили имеет в виду признание частью Грузии территорий Абхазии и Южной Осетии. Но тогда его слова о диалоге с Россией следует трактовать не как стремление улучшить с ней отношения, а как намерение потребовать с нее возвращения Грузии двух вышеперечисленных республик.
То есть России предлагают в лучшем случае обещание улучшения отношений в обмен на отказ от признания независимости Абхазии и Южной Осетии и, плюс к тому, на согласие на их присоединение к коалиции конкурентов России. Это примерно то же самое, как если бы Германия заявила России: «Верните нам Восточную Пруссию, а мы в обмен будем с вами дружить, сохраняя при этом членство в НАТО и союзные отношения с США».
Понятно, что Маргвелашвили не мог позволить себе признать независимость Абхазии и Осетии, но от него, в общем, никто этого и не требовал. Япония полвека твердит о том, что не признаёт возвращения Южных Курил в состав России, но спокойно при этом и дружит, и заключает соглашения и договора, не выдвигая ультиматумов по поводу их передачи себе. В частности, потому что понимает, что никто их возвращать не будет. Маргвелашвили, хотел он именно этого или не хотел, по сути, выдвинул России ультиматум, формально назвав это «уважением международно признанных границ». Конечно, международно признанные границы есть международно признанные границы. Но границы Южной Осетии и Абхазии тоже международно признаны теми странами, которые их признали. Если США и их союзники на международном уровне признают одни границы Грузии, а Россия – другие, это не значит, что Россия должна отказываться от своей позиции. Причем разница в значимости их признания в том, что Россия может обеспечить неприкосновенность признаваемых ею границ, а США – не могут. Вот Россия может не пустить, скажем, грузинские войска на территорию двух названных республик, а США не могут не пустить войска России на территорию этих республик. И это и есть критерий того, чье признание значимее.
Просто элита Грузии и ее общественное мнение должны понять, что США не будут воевать с Россией из-за Абхазии, да даже и из-за всей Грузии, потому что пока не могут. А Россия с Грузией воевать не будет, потому что не хочет, ибо понимает, что Грузия как страна и народ – это одно, а то или иное ее руководство – это другое. На самом деле Российская Федерация и Республика Грузия сегодня – действительно разные государства. Разные не только в смысле отдельности юридического существования, но и в смысле своей значимости, потенциала и возможностей. Но при этом, на самом-то деле, они являются двумя частями одной страны, на сегодня – разделенной. Если, раз уж на то пошло, говорить о международно признанных границах, то в 1975 году Хельсинкское совещание в своем Заключительном акте признало неприкосновенность сложившихся на тот момент границ, то есть в том числе и границ СССР. Уважать международно признанные границы – так уважать. Тем более что Грузия в тех границах, к теме восстановления которых она сегодня возвращается, существовала только в качестве Грузинской ССР, то есть в составе единого с Россией государства. Независимость – это очень хорошо. Но на самом деле очень большой вопрос, где и когда у Грузии было больше независимости – в качестве суверенной республики в составе СССР или сегодня, когда она пребывает в статусе американского вассала. Вот о чем стоило бы задуматься нынешнему грузинскому руководству.
автор: Сергей Черняховский
