Шел по улице. Тихо. Не оглядываясь. Привычка такая…
Неизвестно почему в памяти всплыл сюжет из утреннего телеэфира: человек, казалось бы, внешне неприметный, взахлеб рассказывал о своих замечательных открытиях в области паранормальных явлений. В частности о том, что все пришельцы с далеких звезд скрываются на Земле в облике… обычных кошек. «Да вы только посмотрите на их красоту неземную: слепому ж ясно — инопланетяне! — уверял он, в качестве доказательства предлагая провести несложный эксперимент. — Подойдите на улице к любой кошке и, глядя ей прямо в глаза, скажите: «Я знаю, что ты инопланетянин! Зачем ты за мной следишь? Убирайся живо на свою планету!»… и посмотрите, что после этого будет!» Представляете, скольких кошек этот изверг довел до инфаркта?.. Галилей хренов. Кошкин Кеворкян.
Жонглируя в уме именами, подходящими для этого исследователя просторов гуманоидальной души, я свернул в парк, но, пройдя пару шагов, остановился. На одной из скамеек грациозно и вызывающе возлежала… кошка. Прекрасно осознавая всю глупость услышанной утром доктрины, я почему-то решил… безотлагательно её опробовать. Уверенной походкой я подошел к кошке, посмотрел ей прямо в глаза и тихо произнес:
— Ты, правда, инопланетянка?
Кошка насторожено посмотрела на меня.
— Если тебе попадет за раскрытие гостайны своей планеты, — продолжил я, — то молчи. Но хотя бы знак подай какой.
Кошка одобрительно фыркнула.
— А ну повтори!
Кошка резко посмотрела мне в глаза и снова чихнула.
— Иди ты… — содрогнулся я от неожиданного откровения. — Знаешь, поначалу я и не поверил тому муда… товарищу из телевизора. Но теперь… А почему вы выбрали для маскировки именно… кошек? Или это не маскировка вовсе, а вы тут всегда были, а мы только после вас народились?.. Я понимаю, что веду сейчас непозволительную по своей откровенности беседу — просто мне всегда очень хотелось поговорить с живым инопланетянином. Я может, именно поэтому из всех сказочных персонажей Мюнхгаузена-то и любил — он ведь к вам летал... «Там мгновения — тут века!..» Вот бы удивился он, узнав, что пока не думал о мгновениях свысока, вы тут под самым носом вековали. Хотя… он ведь за принцип летал, а не за вами. Никому не врал: барон сказал — барон сделал».
Кошка внимательно посмотрела на меня, потом вытянулась и снова свернулась клубочком.
— Земляне — фантазеры по своей природе, и верят исключительно в то, что им неподвластно. А вы вместо того, чтоб мосты наводить, дороги им перебегаете. Неужели, проще черной кошкой обернуться, чем предупредить об опасности по-человечески? Вот поэтому-то люди и не идут на контакт — вас избегать начинают, а друг на друга плевать (через плечо). Все фантазеры эгоистичны в своих мечтах. И тут что белая, что черная — если по мечте не клеишься, один хрен, идешь лесом.
Кошка как-то нервно отреагировала на последнее предложение.
— Извини, друг, я не хотел выражаться. Кстати, ничего, что я тебя так назвал?.. Почему не протягиваю первым руки?.. Знаешь, как это ни парадоксально, поверить в сказку намного страшнее, когда не хочешь возвращаться из неё в реальность. Проще говоря, боюсь, что убежишь…
Кошка понимающе зевнула.
— Ты хорошая. В тебя можно верить, не сотворяя кумира. С тобой можно молчать…
Или спорить, не рискуя быть бестактно перебитым именно в тот момент, когда разрозненные мысли вдруг сложатся в некое подобие логической цепочки. С тобой можно делиться самым сокровенным и при этом не лгать. Или же лгать, но не чувствовать при этом вины, а тем более — реальной опасности быть пойманным на лжи». Может, мне показалось, но кошка улыбнулась. «Так неудобно. Ты подарила мне за эти минуты так много счастья, а мне даже нечем отплатить тебе. Я понимаю, что для тебя важнее пища духовная, но, может, ты подождешь пока я сбегаю на угол за кефиром? Я мигом, ты только не уходи, ладно?..
Кошка встрепенулась.
— Ладно, ладно, успокойся, прошу тебя. Если не хочешь, я никуда не пойду… Или хочешь, я сейчас уйду, а завтра мы с тобой снова встретимся — вот тут, на этом самом месте, в это же самое время, идет? Хотя, нет, в это же время я не могу… Вечно у нас на друзей времени не хватает. Они начинают по-настоящему цениться нами, лишь когда уходят. Как непризнанные поэты и художники. Только если у тех так на роду написано, то судьбы своих друзей творим мы сами. Отпускаем их в надежде, что они вернутся, доказав нам этим свою… преданность. А ведь иногда достаточно слова или даже улыбки, чтоб удержать человека на этом свете. Не дать ему погрязнуть в мыслях о своей неудачливости, невостребованности. Не дать раствориться в мире тех фантазий, из которых не возвращаются… Всего лишь одно слово или краешек улыбки.
Кошка подошла ко мне и сочувствующе царапнула по руке.
— Скажи, друг, правда, им там хорошо? Всем, кого мы недолюбили, недопоняли, недопростили… Я знаю, что выгляжу сейчас идиотом и потому даже знаков не прошу. Но ведь если ты здесь, значит, тебя кто-то прислал? Ну а кто ещё кроме бывших землян додумался бы посылать сюда звездный десант в виде обычных кошек?.. Скучают, значит. Простили. И выходит, всё ещё любят...
— Маня, Манечка, иди сюда! Дядя, отпустите её — это моя кошка, домашняя! Маня, ничего не бойся, родная моя, я бегу к тебе!..
Моя «инопланетянка» тут же рванула к заплаканному существу с растрепанными бантиками и расцарапанным носиком — к своему другу, готовому отдать за неё свою жизнь.
А я… Я полетел вперед. Тихо. Не оглядываясь. Привычка такая… идиотская.
