Напомним, что 29 апреля дипмиссия России в Иране выступила со следующим заявлением: «В результате совместных усилий ОАЭИ (Организация по атомной энергии Ирана), ГК «Росатом» и МИД России на площадку АЭС «Бушер» была доставлена свежая партия ядерного топлива, необходимого для дальнейшего успешного функционирования реактора». Отметим и то, что 3 мая прошлого года США выдвинули Ирану ряд требований, за невыполнение которых пригрозили ввести новые санкции. В частности, американские власти потребовали не расширять АЭС в Бушере и прекратить вывоз обогащенного урана в обмен на урановую руду. Тогда в МИД России быстро отреагировали, заявив, что «новые санкции со стороны США не помешают сотрудничеству Москвы и Тегерана». Росатом реализует в Иране проект строительства второй очереди АЭС «Бушер» (второй и третий энергоблоки) суммарной мощностью 2 100 МВт. В мае прошлого года госкорпорация начала готовить площадку под второй энергоблок к заливке бетона.
Но сейчас события раскручиваются по какому-то странному сценарию. Госсекретарь США Майк Помпео в специальном заявлении под названием «Сохраняя мир в безопасности от ядерной программы Ирана», опубликованном на сайте Госдепа, обозначил, что США дают Ирану два месяца на завершение работ по его мирной ядерной программе, и единственное исключение сделано для международной поддержки работ на первом блоке Бушерской АЭС — их можно осуществлять еще как минимум в течение 90 дней. По его словам, «мы продолжим внимательно следить за всеми событиями в иранской ядерной программе и можем модифицировать это исключение в любое время», то есть подвести действия Москвы под американские санкции. Заместитель госсекретаря США по вопросам нераспространения Кристофер Форд пояснил, что исключения для АЭС в Бушере приняты по соображениям безопасности. По его словам, «наверное, хорошо, если в Иране не будет инцидента с реактором, а также возврата отработавшего топлива и поставок топлива», хотя «в Вашингтоне пока удовлетворены работой ядерного реактора в Бушере, но будут оценивать целесообразность продления исключений для него из санкций каждые 90 дней».
Москву заявление Вашингтона не взволновало. По словам директора Второго департамента Азии МИДа Замира Кабулова, «мы строим в Иране АЭС «Бушер» на основе двусторонних договоренностей и в рамках международного права, поэтому нас не интересует внутреннее законодательство любой третьей стороны». Но из логики заявления Камальванди следует, что Тегеран беспокоят не столько действия Вашингтона, сколько Москвы. Того, что она под давлением американских санкций прекратит поставки ядерного топлива, которые заложены в российско-иранском соглашении по Бушерской АЭС. На чём основаны такие суждения и подозрения Тегерана, неизвестно. Но слова Камальванди вызвали разные версии относительно способности Ирана восполнить предполагаемую нехватку импортного ядерного топлива и того, нет ли в реакции Тегерана запланированного хода, позволяющего западным экспертам рассуждать о готовности Ирана проводить обогащение урана до «нужного процента», позволяющего обеспечивать производство не только ядерных топливных элементов.
Как сообщает в этой связи американский телеканал Fox News, «множество стран имеют свои АЭС, но не имеют ядерного оружия, поскольку для этого им необходима другая вещь — обогащающее предприятие. Вот почему Иран находится в центре всех этих подозрений и беспокойств. Дело не в АЭС, а в обогащении, так как при производстве материалов для ядерного оружия может применяться та же технология, что и для производства топлива». Похоже, именно в контурах такого «пограничного состояния» и выстраивается вся ядерная интрига Камальванди. Что касается США, то объективно они должны быть заинтересованы в сохранении цепочки поставок топлива для него с последующим вывозом, чтобы «иметь гарантии, что у Ирана нет причин говорить о потребности в обогащении для Бушера и нет возможности использовать отработанное топливо в целях выделения из него плутония». Но, по мнению американского издания Foreign Affairs, «вряд ли президенту США Дональду Трампу удастся на ядерной проблематике развести Москву и Тегеран, столкнуть Иран с Саудовской Аравией и ОАЭ».
Многим кажется, что «Трамп играет, хотя с ним тоже давно ведут игру», нацеленную уже не только на разговоры, но и конкретные результаты. Ресурс «жесткой политики» в Ирана отношении фактически исчерпан. Дипломатическая активность и военная пассивность дает возможность Тегерану выстраивать более жесткую политику в отношении Вашингтона, вести игру в регионе на уровне карт-бланша, вовлекая в комбинации даже такого американского союзника США на Ближнем Востоке, как Саудовская Аравия, заполняя создаваемые Вашингтоном «дипломатические пустоты». Иран перестал опасаться бросать вызовы США и вырабатывает для себя матрицы для будущих соглашений, которые ограничили бы действия Вашингтона на Ближнем Востоке. Другое дело, если Трамп изменит дипломатический подход к иранской ядерной проблеме, станет сокращать региональную напряженность, добиваться новых договоренностей с меньшим военным присутствием. Но это пока маловероятно.
