21 июля в Сочи состоялась рабочая встреча Владимира Путина и Ильхама Алиева. Официальный сайт российского президента в телеграфном стиле сообщил, что главы двух государств обсудили «различные вопросы двусторонних отношений и региональной повестки дня».
Чуть более подробный обзор был представлен пресс-службой азербайджанского лидера. Согласно ему, в ходе общения «были обсуждены вопросы, связанные с урегулированием армяно-азербайджанского, нагорно-карабахского конфликта. Был проведен обмен мнениями вокруг международной и региональной проблематики. Главы обоих государств выразили уверенность в дальнейшем успешном развитии российско-азербайджанских дружественных связей и стратегического партнерства».
Что скрывается за этими скупыми обтекаемыми фразами? Можно ли рассматривать встречу Владимира Путина и Ильхама Алиева как рядовое дипломатическое событие, или в ней следует искать некие значимые сигналы? И если верно второе, то кому эти месседжи адресованы?
Определенной интриги в историю с сочинской встречей добавляло то, что она была анонсирована буквально за несколько часов до ее проведения. Эксперты и политики смогли обсуждать только итоги переговоров постфактум. В то же самое время трудно себе представить, чтобы решение о встрече двух президентов принималось спонтанно. Разнообразные проблемы в российско-азербайджанских отношениях накапливались не один месяц и требовали содержательного обсуждения.
Не будет преувеличением назвать главным блюдом этого политического меню продолжающийся нагорно-карабахский конфликт. Обращаясь к своему коллеге с приветственным словом, Владимир Путин аккуратно обозначил данный вопрос, как «непростую ситуацию в регионе». После того, как в апреле прошлого года не в последнюю очередь благодаря усилиям Москвы «четырехдневная война» была остановлена (договоренности о перемирии начальники генштабов Армении и Азербайджана достигли именно в столице РФ), ситуация в Нагорном Карабахе кардинально не изменилась. Нарушения режима прекращения огня по-прежнему остаются регулярными. Более того, время от времени происходят вооруженные эскалации вроде тех, что имели место в феврале, мае, июне и июле нынешнего года.
Заметим также, что помимо участия в качестве сопредседателя Минской группы ОБСЕ Россия играет особую посредническую роль между конфликтующими сторонами. Практически во всех заявлениях дипломатов-посредников содержатся отсылки к саммиту в Санкт-Петербурге (июнь 2016 года) и к рабочей встрече глав МИД России, Азербайджана и Армении (апрель 2017 года). Опасения России вполне обоснованы. Повышение ставок в Карабахе чревато «разморозкой» конфликта, а также эскалацией противостояния на армяно-азербайджанской госгранице за пределами бывшей НКАО. В этом случае Москва окажется перед дополнительными вызовами, поскольку единство взглядов РФ и ее союзников по ОДКБ не гарантировано. И уж тем более не гарантирована общность подходов внутри Евразийского экономического союза. Любая эскалация также чревата разрушением старых переговорных форматов и поиском новых, где никто привилегированного места для России не гарантирует. Отсюда и стремление удержать ситуацию под контролем, если найти компромиссное решение между участниками противостояния не представляется возможным.
У Баку при выстраивании отношений с Москвой по нагорно-карабахскому вопросу свои резоны. По словам Эльмиры Ахундовой, депутата Милли меджлиса Азербайджана, «конечно, мы бы хотели, чтобы Россия в этом направлении проявила большую активность и принципиальность. От нее многое зависит». Под «принципиальностью» здесь, конечно, понимается, поддержка азербайджанской позиции. Этого же самого Баку хочет и от Запада. Но в случае с Нагорным Карабахом взгляды РФ и двух других сопредседателей МГ ОБСЕ (США и Франции) не слишком расходятся, играть на их противоречиях сложнее. Но в отличие от Вашингтона и Парижа у Баку намного более крепкие неформальные связи с Москвой. И поэтому азербайджанские власти наряду с армянским истеблишментом поддерживают миротворческие усилия России, как в формате МГ, так и на самостоятельной основе (двусторонней и трехсторонней).
И Владимир Путин, и Ильхам Алиев высказались за необходимость развития российско-азербайджанского партнерства. В нагорно-карабахском контексте, пожалуй, самым сложным вопросом для двусторонней кооперации являются поставки вооружений из РФ в Азербайджан. Москва рассматривает это, как выгодный бизнес, а Ереван имеет совсем иной взгляд на эти вещи. По словам министра обороны Армении Викена Саркисяна, «поставки российского, израильского или турецкого вооружения чреваты серьезной опасностью и создают новые риски». Представители армянской оппозиции, общественные активисты и медиа-сообщество (СМИ, интернет-ресурсы, популярные блоггеры) оценивают сотрудничество между Азербайджаном и Россией еще более жестко и однозначно. Внутри Армении военные обострения в зоне конфликта легко увязываются с ходом поставок российского вооружения в прикаспийскую республику.
В Азербайджане же, напротив, поставки оружия из РФ активно пиарятся, преподносятся, как доказательство благосклонности Москвы к решению карабахского конфликта с выгодой для Баку. Эта картинка далека от реальной действительности, но в информационных кампаниях (особенно вокруг этнополитических противостояний) никто особо и не гонится за правдой. Вот и в конце июня Минобороны Азербайджана поспешило сообщить в СМИ, что «прибывшая в Баку большая партия современного вооружения в ближайшее время будет направлена в прифронтовую зону». Впрочем, помимо активного пиара азербайджанской стороне вольно или невольно подыгрывают и некоторые российские представители. Так, 26 июня по случаю дня вооруженных сил Азербайджана генеральный директор АО «Рособоронэкспорт» Александр Михеев направил поздравительное письмо министру обороны республики Закиру Гасанову. 4 и 7 июля 2017 года на линии соприкосновения в Нагорном Карабахе случилось новое обострение.
Надо ли объяснять, что, будучи заинтересованным в развитии интеграционных связей по линии ОДКБ и ЕАЭС, не говоря уже о двусторонних связях в сфере обороны и безопасности, Москва хотела бы уйти от жесткой привязки военного бизнеса к эскалациям в Нагорном Карабахе. Понятное дело, Россия делает поставки Армении со значительным дисконтом (для Азербайджана все операции идут по рыночной стоимости). Помимо РФ у Баку есть и другие поставщики (Израиль, Украина, Турция.). Но Москве крайне важно пройти между Сциллой хрупкого статус-кво и Харибдой «разморозки» конфликта. И данный сюжет, скорее всего, стал предметом обсуждения «непростой ситуации в регионе», где позиция РФ отличается известной противоречивостью. Масштабы этой противоречивости Москва хотела бы преуменьшить. И если не пересмотреть свои бизнес-контакты, то, по крайне мере, попытаться увязать их с ситуацией на линии соприкосновения. Схему, когда оружие поставляется в Баку, но не стреляет в Карабахе, крайне трудно реализовать. Но Россия была бы заинтересована в ее продвижении, сохраняя свое влияние и на Азербайджан, и на Армению. Понятное дело, здесь на первый план выходят интересы, а не моральные резоны.
Отдельный вопрос – потенциальное участие Москвы в подготовке встречи армянского и азербайджанского президентов. В заявлении МГ ОБСЕ от 12 июля по итогам брюссельских переговоров глав МИД Армении и Азербайджана с сопредседателями Минской группы было зафиксировано, что Эдвард Налбандян и Эльмар Мамедьяров согласились передать просьбу дипломатов-посредников Сержу Саргсяну и Ильхаму Алиеву о проведении переговоров на высшем уровне. Через 5 дней после этого газета «Известия» со ссылкой на «высокопоставленный источник в МИД РФ» объявила, что Россия пытается организовать встречу лидеров Армении и Азербайджана до конца календарного года. Однако 20 июля заместитель официального представителя МИД России Артем Кожин опроверг эту информацию. В то же время его опровержение выглядело, скорее, как критика отдельных деталей, нюансов известинской публикации и формы подачи материала. «Учитывая деликатность карабахской темы, хотелось бы, чтобы впредь уважаемая газета публиковала проверенную информацию и ссылалась бы не на анонимный высокопоставленный источник в МИД РФ, а на официальные материалы», - резюмировал Кожин. Как бы то ни было, а процесс согласования встречи на уровне президентов Армении и Азербайджана не может пройти мимо Москвы. Другой вопрос, что Россия не стремится сконцентрировать на себе всю ответственность за переговорный процесс, который сегодня не имеет особых шансов на успех, в то время как критика по поводу «недостаточности» российских усилий практически гарантирована.
Впрочем, при особом значении нагорно-карабахского конфликта для отношений между Россией и Азербайджаном двусторонняя повестка дня не ограничивается этим сюжетом. Так, упомянутая выше депутат Эльмира Ахундова отметила, что определенная напряженность в отношениях между Москвой и Баку возникла в связи с закрытием в РФ Всероссийского Азербайджанского Конгресса (ВАК) (в мае 2017 года соответствующее решение было принято российским Верховным судом). Негативную роль, с ее точки зрения, сыграли и «недружественные заявления ряда официальных представителей госструктур России, которые вызвали удивление у азербайджанской общественности…» Что имела в виду известный политик, когда упоминала про негативное общественное восприятие заявлений из Москвы? Скорее всего, речь шла о выступлениях МИД России. 6 июля прозвучало заявление российского министерства с требованием «прекращения возмутительной дискриминационной практики, несовместимой с дружественными отношениями между двумя странами» в отношении к гражданам РФ, пересекающим границу Азербайджана. Со своей стороны, азербайджанский МИД дал негативную оценку заявлению из Москвы. В Баку назвали требование внешнеполитического ведомства России «недружественным».
Неоднозначно, мягко говоря, был воспринят в Баку и ответ Сергея Лаврова корреспонденту московского бюро азербайджанского канала Lider TV Анару Гасанову о карабахском конфликте как проблеме, не являющейся «исключительно внутренним делом» прикаспийской республики (он прозвучал на «большой пресс-конференции» министра 17 января 2017 года). Острую реакцию вызвал и комментарий официального представителя МИД РФ Марии Захаровой относительно майского обострения на линии соприкосновения: «Действительно, согласно информации из различных источников, 15 мая с азербайджанской стороны был обстрелян военный объект, находящийся по ту сторону линии соприкосновения. Соответственно отреагировала другая сторона».
Если же говорить о России, то определенные опасения вызывает вовлечение Азербайджана в различные транспортные и энергетические проекты, которые рассматриваются в Москве как конкурентные. Незадолго до сочинской встречи Путина и Алиева было объявлено о завершении такого «долгостроя», как железная дорога Баку-Ахалкалаки-Тбилиси-Карс. Проект, усиливающий изоляцию союзника России Армении, а также рассматриваемый потенциально как часть более крупного «паззла» – связки Закавказья с ЕС через турецкую территорию. И хотя многие отдельные вопросы с проектом еще требуют доработки, уже сейчас очевидно, что он создает для России некоторую головную боль.
Вообще партнерство Азербайджана и РФ развивается парадоксально. С одной стороны, сотрудничество в сфере обороны и взаимная поддержка правящих властных систем ради «стабильности». Не только в Закавказье, но и в контексте «Большого Ближнего Востока». С другой стороны, налицо явное дистанцирование Азербайджана от евразийских интеграционных проектов и его же стремление расшатать статус-кво в Нагорном Карабахе. И даже если эти попытки локальны, инструментальны в контексте мирного процесса и ориентированы, прежде всего, на внутреннюю аудиторию для ее консолидации вокруг власти, они создают риски для региональной и даже международной безопасности, ставят под угрозу нынешние позиции России в Закавказье. Как удержать ситуацию в прагматическом русле? Москва не хочет превращения Азербайджана во вторую Грузию, но она также не желает и не может сделать все свои ставки только на Баку. Азербайджан крайне заинтересован в конструктивных отношениях с Россией и не стремится присоединиться к НАТО или к ЕС. Однако он также не готов растворить свои интересы в ЕАЭС и отказаться от «политики качелей».
При таком наборе исходных данных неизбежны трения и периодическое нарастание острых проблем, для которых требуются сверки часов на самом высоком уровне. Особенно – принимая во внимание и персонификацию власти в РФ и в Азербайджане, и большую роль личного фактора в выстраивании двусторонних отношений. В июле 2017 года очередная сверка состоялась. Ближайшее уже будущее покажет, насколько удачной она была. Нагорный Карабах и проблемы закавказской региональной безопасности станут для всех нас индикаторами.
