Сексуальность — это когда тебя хотят. Хотят обладать тобой, любить тебя или иметь тебя при себе. Но рядом. «Ненадолго!»,— скажете вы. «А что в этом мире надолго?»,— спрошу вас я.
Мне все время так хотелось быть с кем-то рядом. Дочка учительницы, я никогда в детстве не слышала простое слово «секс». Но когда в университете ко мне попытался подкатить престарелый ректор, я поняла — именно сексу все возрасты покорны. Секс — это оружие, и я им защищаюсь.
Я видела разных людей в этой жизни — они уничтожали страны, организовывали народные революции, а мимо секса пройти не могли. Одна моя знакомая спала с большим политиком. Мы сидели в ресторане, и она просто так, между горячим и холодным, рассказала мне, какой он в постели.
Потом я смотрела на него, такого могущественного и жестокого, в костюме таком темно-синем (и жена рядом такая серьёзная) — он грозно рассказывал про реформы в стране, а я видела в нем лишь человека, делавшего куннилингус Танечке.
Президенты могущественных корпораций, сантехники, пресс-секретари, официанты и остальные — все схожи в одном: мы можем запретить себе любить, но запретить себе «хотеть» — никогда не позволим. Нам не кажется это проблемой, нам кажется это увлечением. Как в моем новом видео. Я не знаю, понял ли кто-то. Наверное, самое время рассказать.
Раздевшись сразу после рождения малыша и сняв самое сексуальное видео в своей карьере, я надела на себя броню и иммунитет. Меня так не тронут.
Что с меня взять! Люди будут обсуждать мою грудь и не будут копаться в душе. Меня оставят в покое. Странная связь, понимаю.
Однажды я была на спектакле. Там закрывали людей в особняке, и прямо на месте в комнатах происходило действие. Талантливые танцоры воссоздавали сцены на тему секса и сексуальности прямо перед глазами. Я помню, как одна из танцовщиц взяла за руку парня, который мне тогда нравился, и увела его за собой в комнату. Она закрыла за собой дверь, и он не выходил минут двадцать. За это время я прокляла все, чем занималась, о чем снимала, сам спектакль, режиссёра, девушку, саму свою жизнь. Я пообещала себе больше никогда не пропагандировать секс. Мне было так грязно. Мне было так мерзко. Я выбежала из этого особняка, проклиная свою жизнь.
Я написала много хороших добрых песен после этого. Я до сих пор очень люблю их, но вы вряд ли знаете их слова. А вот «Пока, милый» — что там дальше? Правильно: «иди на фиг»...
А все оказалось намного проще. Не хотел бы — не пошёл бы. И бедный мой секс, и песни о нем совсем ни при чем. Все едины — президенты и вахтёры. Все.
И лучше я буду той, с которой уходят, чем той, которая там остаётся. Там очень больно. Там я больше не хочу.
