Говорят, эти слова вошли в обиход в период татаро-монгольского ига, когда визит татарина в русский дом был чреват поборами и насилием. Было бы наивно ожидать от обездоленных хозяев, ставших нежеланными гостями в своём доме, радушия к грабителям. Недоверчивое и настороженное отношение русских людей той эпохи к хозяйничавшим на Руси татарам понятно и объяснимо.
Менее понятно упорство, с которым отцы мирового сообщества навязали жертвам демократического ликбеза неприятие ксенофобии и нетерпимости, не объясняя им смысла этих странных неологизмов. Попытаемся понять их значение без подсказок старших по рангу товарищей, вооружившись фактами, здравым смыслом, чувством истории и интуицией - иными словами, своим, а не чужим разумением.
Слово “ксенофобия” (по-гречески - “страх гостей”) удобно вписывается в контекст послевоенной европейской и постсоветской истории России, отмеченной массовой миграцией народов из окраин рухнувших империй с демографической экспансией, бросающей вызов их идентичности. Агрессивность вызова прямо пропорциональна безволию выродившейся элиты, не способной сопротивляться захватчикам и даже разжигающей их аппетиты демонстрацией политкорректной импотенции.
Так было в Париже в 2005 году и в Германии полгода назад, когда власти подавили протест туземцев (парижан и немцев!) против выходок распоясавшегося хулиганья, ощутившего себя хозяином чужого дома. Слабеющая империя проходит, как писал Тойнби, период междуцарствия, сопровождающегося переселением народов. Этим явлением отмечена история поздних Рима и Византии, донаполеоновской Франции и СССР в период правления Черненко, избранного генсеком, чтобы выиграть время для избрания на пост ещё большего ничтожества. Нечто похожее происходит ныне в Европе, управляемой Меркель, Олландом и целым выводком ещё более тусклых личностей. По Тойнби, в этот период происходит духовный кризис переживающей его цивилизации, утрата ею воли к творческому самоутверждению и просто жизни. Тойнби считал, что цивилизации не умирают, как думал Шпенглер, а кончают своё ставшее ненужным существование самоубийством. Всё это старо как мир.
Правда, европейская специфика отлична от российской. Покорившие Русь татары, в отличие от эмигрантов из стран третьего мира в Европе, были незваными гостями в полном смысле слова, а Европа накликала беду на свою голову, зазвав на чёрную работу миллионы людей, чуждых ей по культуре. С преступной наивностью уповая на то, что гости задержаться ненадолго, европейцы не увидели их враждебности к себе. Это отношение подтвердил Бен Белла, сказавш, что чрево арабской женщины изменит облик Европы. Предсказания демографического апокалипсиса стали ныне пугающей евробюргеров реальностью.
Ещё недавно изгнание из Европы уже натурализовавшихся в ней выходцев из стран третьего мира считалось проявлением фашизма и расизма. Сегодня выясняется, что натурализация – формализм, не имеющий ничего общего с усвоением европейских ценностей, а ксенофобия – ожидаемая реакция европейцев на хозяйничанье гостей в их отчем доме. Званые гости проторили дорогу незваным.
Менее заметные явления того же рода заметны в США. Гнев американцев вызвало предложение одной исламской ассоциации возвести в непосредственной близости от поверженных башен ВТЦ свой культурный центр. Никто не обратил внимания на название “Кордова”, определящее философию исламофашистского реваншизма, лежащую в основе программы этой структуры. Кордова - старый испанский город, завоёванный арабами в 711 году и ставший одним из центров их великой культуры, а не их родина. Странно, что Испания не протестует против претензий исламистов на город, с римской эпохи бывший её неотъемлемой частью. Бороться с баскским и каталонским сепаратизмом Мадриду легче, удобнее и... политкорректнее.
Рецептов лечения запущенного недуга нет, как нет готовности и желания изменить положение к лучшему. Когда есть насущная необходимость в переменах, но нет ни решимости, ни программы действий, деятельность имитируют. Гора рождает мышь в виде ещё более бессмысленной и зловредной концепции терпимости. Её значение прояснилось после сумгаитского погрома, когда Горбачёв призвал к терпимости не кавкаских турок, совершивших акт геноцида, а пострадавших от него армян, чтобы заставить их отречься от Арцаха. Армян призывали терпеть геноцид!
Но терпимость хороша в доме терпимости, а не в жизни народа, желающего жить и творить. Хорошее и ценное надо не терпеть, а лелеять, терпеть же плохое не просто бессмысленно, но безнравственно. С тем же успехом врач-садист мог бы призывать пациентов терпеть зубную боль или раковую опухоль! Политику не зря окрестили искусством возможного. Давление оказывают не на варваров, осадивших дом, а на Жака-простака, у которого широкая спина. Давить на деморализованных бюргеров легче, чем на врагов. Демагоги идут по пути наименьшего сопротивления, а титаны масштаба Нжде, Бисмарка или Черчилля вдохновляют народ на новые свершения и преодоление неизбежных трудностей.
Этот экскурс в историю необходим для понимания контекста, в котором Бундестаг принял действительно историческое решение о признании факта нашего геноцида. Соблазн толковать это решение как запоздалый триумф справедливости для армян понятен, но уместнее говорить о триумфе справедливости для немцев, нашедших в себе силы подняться с колен и сказать туркам, что Германия не их вотчина!
Эта трактовка более реалистична и исторически оправдана, чем желание приписать депутатам Бундестага донкихотские побуждения. Вдобавок ко всему, она ничуть не принижает благородства тех, кто поддержал эту резолюцию. Германия не пошла на поводу у турок, а вопрос геноцида оказался хорошим поводом для переосмысления её отношений с ними, что ничуть не оскорбляет нас и наше достоинство.
Поправение и даже радикализация Европы очевидны, а МИД Армении продолжает осуждать ксенофобию и нетерпимость в Азербайджане даже после полного фиаско мультикультурализма на Западе. Попугайничание не к лицу культурному человека, каковым дипломат обязан быть по долгу службы, но ещё важнее то, что бездумное употребление мидовскими чиновниками слов, значения которым они не понимают, грубо искажает историческую и логическую канву арцахского конфликта.
Можно ли говорить о ксенофобии в применении к государству-кукушонку, которое было создано для беспородных тюркских кочевников на землях коренных народов, где пришельцы всё ещё составляют меньшинство населения? Историю арцахского конфликта грубее всего искажает наш МИД, бездумно повторяя слово ксенофобия применительно к бакинской хунте. Общественному мнению Европы и России надо объяснить, что страдания, выпавшие на долю Арцаха и коренных народов региона, ожидают европейцев и русских, если они не пересмотрят догмы, определяющие их отношение к простому вопросу определения хозяев и гостей.
Придерживаясь клише, чуждых армянским интересам и даже здравому смыслу, мы не просто искажаем историю конфликта, но и легитимируем незаконнорожденное образование под названием “Азербайджан”, созданное на чужих землях и живущее за чужой счёт. Говоря о ксенофобии применительно к этому псевдогосударству, мы ставим его на одну доску с европейскими странами вроде Франции и Германии, что оказывает нашим соседям огромную услугу и показывает наше нежелание мыслить самостоятельно.
Армянская дипломатия должна начать действовать творчески, т. е. проактивно, а не бездумно повторять европейские догмы, доказавшие свою полную непригодность. Работа на опережение событий (и правильное представление арцахского вопроса на международной арене) предполагает апелляцию к здравому смыслу европейцев и русских, начинающих понимать тупик, в который их загнала политкорректность их бездарного руководства. Этот подход имеет шанс обеспечить нам понимание, если не поддержку европейского и российского общественного мнения.
Дуростью и слабоумием не принято гордиться, но глупо обвинять калеку в том, что он не в состоянии пробежать стометровку с рекордной скоростью. Гораздо хуже то, что наши деятели признают право думать самостоятельно за Госдумой, Госдепом и Европарламентом. Но мы не глупее заседающих в этих структурах беспринципных ничтожеств, а вышестоящей инстанцией для нас может быть лишь наш народ.
Это не означает апелляции к антиисламскому радикализму. Армения поддерживает президента Сирии Асада в его борьбе с оппозицией. Нам дорога дружба с Ираном и арабами, спасшими во время геноцида порядка миллиона армян. Левон Грантович внёс неоценимый вклад в возрождение традиций дружбы, связывавших наш народ с коренными народами Азербайджана, исповедующими великую религию Пророка, что подчёркивалось во многих публикациях нашего сайта. Наше отношение к хаму определяется не формально исповедуемой им религией, а его поведением.
Но мы вправе призвать мировое общественное мнение уважать право всех народов, от немцев и французов до армян, талышей, лезгин и аварцев, жить в своём доме, не подчиняясь диктату варваров, для которых геноцид является нормой. Наш враг не Ислам, а тупо паразитирующие на нём убийцы, пользующиеся поддержкой Турции – главного интригана и шантажиста Европы и России.
