Скончался шестимесячный Серёжа Аветисян, раненный, как считается, российским солдатом в армянском городе Гюмри. Неделю врачи боролись за жизнь ребёнка, а вся республика с надеждой ждала его выздоровления…
12 января в армянском городе Гюмри произошло страшное преступление. Вооружённый солдат Валерий Пермяков самовольно покинул российскую военную базу, ранним утром бродил по городу, затем проник в дом простых жителей города – семьи Аветисян, расстрелял шесть человек, в том числе двухлетнего ребёнка, другого шестимесячного малыша пытался зарезать штык-ножом. Ребёнок с тех пор неделю находился в реанимации, после чего скончался. Следствию ещё предстоит доказать вину Пермякова, а также выяснить мотивы преступления, был ли он один или у него были сообщники и другие подробности этого дела. Само же преступление 12 января повергло в шок Армению, а вчера вечером известие о смерти малыша вновь потрясло всю страну.
Сейчас, когда не стало малыша Серёжи, а событие как было, так и остаётся самым актуальным, мне хочется написать о том, что, по моему мнению, является важным. Ведь многие за пределами Армении не знают о случившемся (или обладают разрозненными обрывками информации). А в самой Армении было бы неплохо, чтобы помнили о реакции на эту трагедию.
После убийства в Гюмри народ вышел на улицу. Одним из основных требований протестующих жителей Армении было и остаётся проведение независимого и справедливого судебного расследования этого преступления. К сожалению, внятного ответа на вопросы о том, где и кто будет вести дело, будет ли экстрадирован Пермяков в Россию, по Конституции какой страны будет осуждён преступник, до сих пор нет. Генеральный прокурор Армении давал уклончивые ответы, руководство республики хранило гробовое молчание. Бездействие армянских спецслужб и факт оперативно-розыскных мероприятий, организованных вооружёнными людьми с российской военной базы на территории Армении (они и обнаружили беглого солдата на границе с Турцией) только усиливало недовольство и гнев людей, вышедших на улицы городов. Протестующим гражданам стала очевидна абсолютная зависимость, несамостоятельность властей республики по данному вопросу. Парализованное руководство, казалось, молча следило за происходящим, ожидая каких-то ответов, видимо, извне, с неба, надеясь, может быть, что само всё успокоится и рассосётся.
Тем временем, полиция с энтузиазмом пресекала любые попытки протестов активистов на площади Свободы в Ереване, у Посольства РФ, в Гюмри. Вышедшие на улицы люди негодовали, считая, что с таким рвением, с каким полиция не допускала каких-либо акций, надо было ловить Пермякова в Гюмри (где он расхаживал много часов подряд, а затем был пойман российскими военными и направлен на российскую базу). Пожалуй, бездействие армянской стороны и позиция российской вызывали наибольшее негодование протестующих. Ни президент, ни премьер-министр публично не высказывались по поводу случившегося всю первую неделю. В первые дни молчал католикос. На похороны убитой семьи собрались тысячи людей, но и там не было руководства республики. В стране не было объявлено траура. Министр образования Армении по этому поводу ляпнул абсурдное – мол, в Армении нет культуры объявления траура. Можно подумать, в иных странах насаждают сначала культуру объявления траура и лишь после того скорбят по погибшим согражданам. Наш народ целый век скорбит по жертвам геноцида 1915 года. О какой культуре объявления траура идёт речь? Случившееся также показало, что в Армении почти нет реальной оппозиции.
(фотографии Photolure)
Другим поводом для негодования было почти единогласное замалчивание трагедии федеральными российскими телеканалами. В прессе, в интернете информация распространялась, но телевидение в первые дни по большей части молчало.
Только шесть дней спустя (!) президент России (после всех протестов, столкновений, крайне напряжённой ситуации в Армении) в телефонном разговоре выражает соболезнование президенту Армении. «Чтобы еще раз выразить соболезнования» – как говорилось в распространяемом сообщении. Но что это за «ещё раз»? Когда был первый раз? Где он был? Кто о нём знает? Никаких сообщений о соболезновании не поступало.
Но с другой стороны, задаю я вопрос протестующим армянским гражданам, требующим справедливости и непонимающим, как можно молчать о таком преступлении, – вы вообще замечали, как и какую информацию подают федеральные телеканалы? Думаю, что замечали. Так чего ж мы с вами удивляемся? По-моему, гораздо хуже, противнее, омерзительнее разрешённое «сочувствие», «сопереживание» по отмашке сверху, когда есть «добро» на информацию и чувства.
Да и в первый ли раз происходит подобное?
В феврале 2008-го недовольная итогами президентских выборов в Армении оппозиция и её сторонники оставались на площади Свободы в Ереване, дневали и ночевали под открытым небом и в палатках, митинговали и протестовали. Всё кончилось 1 марта столкновением через 10 (!) дней с силами правопорядка, в результате которого не менее девяти человек погибло. Спрашивается, многие ли тогда вне Армении узнали о произошедшем?
Помню, несколько лет назад журналист Александр Баунов очень точно писал об этом феномене замалчивания в одной статье:
«Я уже сталкивался с этой странностью восприятия в Армении весной 2008 года. Там было все, что нужно для мировой новости номер один. Протестующие толпы в десятки тысяч человек (пару раз доходило до сотен тысяч) маршировали по улицам и площадям во главе с лидером оппозиции, проклинали авторитарную власть и фальсифицированные выборы, разбивали палаточные лагеря, эти лагеря сносил спецназ. Наконец, армия стреляла в толпу, и погибли 17 человек. Все это было точной копией «оранжевого» Киева и «розового» Тбилиси, только жестче, с убитыми (представляете, если бы при Кучме стреляли?), но в Ереване все это падало в какую-то поролоновую пустоту, в буддийское ничто».
Многие (если не все) вопросы по данному преступлению в Гюмри пока остаются открытыми. Где будут судить подозреваемого, где будет отбывать срок наказания преступник – непонятно. Негодование в связи с неспособностью армянских властей говорить членораздельно со своими гражданами, отстаивать свои права, действовать в соответствии с Конституцией – остаётся. Недовольство активистов действиями полиции – всё также есть.
Маленького Серёжу уже не спасти. Вчера вечером я видел в Фейсбуке много печальных записей. Я хочу выразить свою благодарность всем людям всех национальностей, которые откликнулись, всем, кто сопереживал, всем, кто считает, что смерть шестимесячного малыша, изрезанного штык-ножом солдата, – трагедия для любого нормального общества.
Спасибо вам.
