Они одеваются и ведут себя как мужчины, они поклялись никогда не иметь сексуальных отношений, никогда не выходить замуж и не иметь детей. Нет, это не кружок по интересам, это путь, ступив на который, они не могут повернуть назад. Они — албанские клятвенные девственницы, мускобани.
Круя, Албания — Паше Кеги вспоминает день, почти шестьдесят лет назад, когда она решила стать мужчиной. Она отрезала свои длинные черные кудри, сменила свое платье на мешковатые брюки отца, вооружилась охотничьим ружьем и поклялась отказаться от брака, детей и секса.
"Если бы я родилась в Албании сегодня", — говорит 78–летняя девственница, которая дала клятву безбрачия в обмен на право жить и управлять своей семьей как мужчина, — "я бы выбрала женственность".
"В то время было лучше быть мужчиной, потому что, прежде, женщины и животные считались одним и тем же", говорит Кеги низким голосом, сидя по–мужски раздвинув ноги и затягиваясь сигаретой. "Теперь, албанская женщина имеет равные права с мужчинами, и я думаю, что сегодня это было бы весело, быть женщиной."
Традиция вечной девственности происходит из албанского кодекса поведения Канун, который передавался устно между кланами северной Албании в течение более пяти столетий. По Кануну, роль женщины строго ограниченна: заботиться о детях и вести домашнее хозяйство. В то время жизнь женщины стоила вдвое меньше, чем жизнь мужчины, а стоимость мускобани ровнялась мужской — 12 быков.
Практика мускобани появилась в следствие общественной необходимости в условиях региона, который страдал от войн и нехватки мужчин. Если глава семьи умирал не оставив наследников мужского пола, женщины в незащищенной мужчинами семье дав клятву девственности, могли взять на себя роль мужчины как главы семьи, носить оружие, владеть собственностью и свободно передвигаться. Они одевались как мужчины и принимались в компанию других мужчин.
Некоторые из них также принимали обет в качестве средства, позволяющего избежать брака по договоренности. Другие становились мускобани, чтобы показать свою самостоятельность. Обычай вечной девственности не имеет отношения к гомосексуализму, который долгое время был под запретом в сельской Албании, считают местные социологи.
Паше Кеги говорит, что она решила стать мужчиной в возрасте 20 лет, когда ее отец был убит из–за кровной мести. Ее четыре брата выступали против коммунистического режима Энвера Ходжи, который правил Албанией в течение 40 лет вплоть до своей смерти в 1985 году, и они были либо в тюрьмах, либо убиты. Чтобы поддержать свою мать, четырех сводных сестер и их пятерых детей, она была вынуждена превратиться в мужчину. Став мужчиной Паше Кеги работала на стройках и молилась в мечети вместе с другими мужчинами. Даже сегодня, ее племянники и племянницы говорят, что они не осмелятся выйти замуж без разрешения их "дяди". "Я была совершенно свободна, как мужчина, потому что никто не знал, что я женщина", — говорит Кеги. "Я могу идти, куда я хочу, и никто не осмелится ругать меня, потому что я могу избить их. Я общаюсь только с мужчинами. Я не могу общаться как женщина."
Когда она была госпитализирована на операцию, другая женщина в палате, проснувшись, с ужасом обнаружила себя в непосредственной близости с мужчиной и просила перевезти ее в другую палату. Паше Кеги говорит, что ее женское прошлое сделало ее более сострадательным мужчиной. "Если другие мужчины бывают неуважительны к женщине, я одергиваю их." Она говорит, что лишение сексуальной близости было необходимой жертвой. Став мужчиной в доме, она также взяла ответственность за месть убийце ее отца. Когда убийца ее отца, в восьмидесятилетнем возрасте был освобожден из тюрьмы, Кеги приказала своему 15–летнему племяннику застрелить его. Позже семейство старика отомстило, убив ее племянника. "Я всегда мечтала отомстить за смерть моего отца. Мои братья пытались, но им так и не удалось. Конечно, я сожалею, что мой племянник был убит. Но если ты убьешь меня, я должен убить тебя." В Албании, где мусульман большинство, традиции Кануна соблюдают и мусульмане, и христиане, хотя турки и сменявшие друг друга правительства все время пытались снизить его влияние.
Ракипи Диана, 54 года, охранник в приморском городе Дуррес, которая стала вечной девственницей, чтобы позаботиться о своих девятерых сестрах, говорит, что она оглядывается с ностальгией на времена правления Ходжи. В коммунистические времена она служила старшим офицером армии, проводя подготовку женщин–солдат. "Теперь", — говорит она, — "женщины не знают свое место". "Сегодня женщины выходят полуголыми на дискотеку и не знают никаких границ поведения", — говорит Ракипи, у нее коротко подстрижены волосы и надет военный берет. "Я прожила всю свою жизнь как мужчина, ко мне относились с уважением. Я не умею убираться, стирать, гладить, я не могу готовить. Это женская работа."
В настоящее время даже в труднодоступных горах Kruje, к северу от Тираны, местные жители говорят, что влияние Кануна на гендерные роли исчезает.
"Женщина и мужчина в настоящее время почти то же самое", — говорит Кака Фигири, чья тетя, 88 лет, является последней мускобани, оставшейся в деревне. "Мы очень уважаем мускобани, и смотрим на них как на мужчин из–за их самопожертвования. Но сейчас эта практика не нужна для выживания."
