В то время, как в мире, кажется, возрождается авторитаризм, бархатная революция 2018 года поставила Армению на путь стабильной демократии. И движение сделало это не путем извлечения уроков из событий в соседних постсоветских странах, а больше последовало примеру 40-летней давности в странах Латинской Америки, в известном американском журнале Foreign Policy пишет профессор международной политики из Колледжа Стоунхилла Анна Оганян.
До текущего года Арменией руководил Серж Саргсян, получивший власть на весьма спорных и вызвавших волну протествов президентских выборах 2008 года. Саргсян был переизбран в 2013 году, а потом, когда второй срок завершался, заявил, что в новой системе парламентского правления останется в качестве премьер-министра. Ситуация вокруг его намерения остаться у власти быстро стала накаляться и вскоре привела к требованиям его отставки на улицах Еревана. Митинги стали распространяться, когда лидер парламентской оппозиции Никол Пашинян был арестован за свою роль в организации акций протеста. Вскоре его отпустили на свободу, а 23 апреля Саргсян заявил, что подает в отставку. Имели место только мирные протесты и гражданское неповиновение – 11 дней.
После нескольких этапов голосования в парламенте Пашинян был избран премьером. После прихода к власти Пашинян и его команда были вынуждены работать с парламентом, в котором большинство составляли члены Республиканской партии Саргсяна, продолжает автор статьи. Эта партия в обществе воспринималась как нелегитимная, связанна с перманентной фальсификацией выборов. Таким образом, 16 октября Пашинян подал в оставку с намерением провести в середине декабря досрочные выборы. Его блок «Елк», как ожидается, получит большинство, в результате Пашинян, как премьер-министр, вернется к власти, в этот раз с более дружеским (наверное, в более доверительным) парламентом. На всех своих этапах бархатная революция Армении имела мало общего с цветными революциями на постсоветском пространстве. Она больше похожа на латиноамериканские государства 1970-80-ых, когда от военной делался переход к гражданской власти. Как в этих странах, так и в Армении революцией не руководили элиты, она распространилась через учреждения страны, а не проти них. Во-первых, бархатная революция стала кульминацией продлившихся больше десятилетия в основном неполитических мирных акций протеста.
Сравнивая события в Армении с революциями 1970-80-ых, автор пишет, что они противопоставляются цветным революциям на постсоветском пространстве, которые часто носили внезапный характер и руководились реформистскими элитами, а последние, в свою очередь, опирались на внешних игроков – Евросоюз и США. К примеру «Революция роз» в Грузии в 2003 году также была результатом массовых акций протеста, однако на самом деле являлась следствием потери веры в верхах и не была мотивирована снизу. И этот характер революции позволил одному из его лидеров – Михаилу Саакашвили, избранному после акций протеста президентом, усилить исполнительную власть ветви без сопротивления парламентских сил. Акцент бархатной революции на создание консенсуса также имеет много общего с Латинской Америкой, чем с цветными революциями. Пашиняном с одной стороны велись переговоры в парламенте с тем, чтобы они проголосовали «за» премьера, с другой стороны он работал как с гражданскими движениями в обществе, так и с внепарпаментскими силами – для получения поддержки в вопросе проведения досрочных выборов. Тогда как во время «Революции роз» в Грузии, «Тюльпановой революции» в Киргизии и «Оранжевой революции» в Украине предпринималось мало шагов для консенсуса. Еще одной особенностью бархатной революции было то, что она проходила в рамках существующего конституционного строя, а не против него. Весьма впечатляющим было то, что Пашинян на пост премьера был избран парламентом. Точно так же большинство демократических движений в Латинской Америке восстановили предыдущий конституционный строй, нарушенный военными правительствами.
В переходное время 1970-80-ых мало было лидеров, которые изменили конституцию своей страны для того, чтобы обеспечить себе вечное правление. Наоборот, после избрания президентом Грузии Саакашвили сразу же представил конституционные поправки, позволившие сосредоточить власть в руках исполнительной власти. Подобные действия подорвали веру в революцию и молодую демократию. Иными словами, для Армении является положительным фактом то, что она движется по пути латиноамериканских стран, а не бывших советских республик, продолжает автор статьи. Как в Латинской Америке, так и в Армении лидеры бархатной революции уже попытались превратить массовую мобилизацию в стабильную гражданскую вовлеченность. Опыт, приобретенный в дни революции, позволил ставшим игроками участникам акций протеста устранить другого чиновника с низким рейтингом – коррумпированного экс-мера Тарона Маргаряна. Армения, конечно, кажется находится на правильном пути, но пока еще есть проблемы. Экономика страны поске всемирного финансового кризиса 2008 года восстановилась, в 2017 году рост ВВП составил 7.5 процентов – самый высокий показатель за последнее десятилетие. Однако уровень бедности остается высоким, по разным подсчетам – около 30 процентов.
Частный сектор также нуждается в реформах. В качестве первого шага нынешнее правительство начало коррупционные расследования против связанных с властями олигархов. Еще одним вызовом является то, что Запад медлит с тем, чтобы показывать свою поддержку новому правительству, как кажется, желая подождать и разобраться. Это, в свою очередь, вынуждает правительство под давлением продолжать работать с уже имеющейся старой экономической элитой.
Для Армении трудности создает и регион тоже, в котором Россия воскрешает. С самого начала митингов в Армении Пашинян заявлял, что движение не имеет пророссийской или прозападной направленности, оно носит внутриполитический, социальный и экономический характер. В ходе революции со стороны России прямого вмешательства не было, несмотря попытки бывшей правящей элиты Армении вовлечь Россию. А недавно в ходе своего визита на Южный Кавказ советник президента США Джон Болтон пригласил Армению пересмотреть свой исторический и стратегический альянс с Россией и присоединиться к США, изолировав Иран – единственную страну, с которой Армения имеет открытую границу.
Но Армения должна проявить осторожность. Ее переход к демократии изменил региональную ситуацию, как минимум, создав с соседней Грузией маленький демократический альянс. Двум странам необходимо работать вместе, как это показывает латиноамериканский опыт. То, что страны Латинской Америки смогли усмирить имперские импульсы США, было результатом сплоченности, пишет Анна Оганян.
