Ближневосточный контекст российско-турецких отношений простым не будет
10 марта в Москве с официальным визитом побывал Президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган (1). В ходе состоявшихся переговоров как широкого, так и более узкого формата обсуждался широкий круг вопросов двустороннего торгово-экономического сотрудничества, так и ситуация на Ближнем Востоке, и прежде всего в Сирии, которая, несмотря на предпринимаемые усилия, далека от нормализации. Чтобы в этом убедиться, достаточно упомянуть лишь некоторые из событий последних дней: гибель десятков шиитских паломников из Ирака в результате двойного теракта в районе Баб Мусалла сирийской столицы; ракетные обстрелы Дера`а; продолжающиеся столкновения в провинции Дамаск и др. По данным российской и турецкой частей совместной российско-турецкой оперативной группы, количество нарушений режима прекращения огня превысило показатели предыдущей недели.
Ранее турецкий лидер приезжал в Москву в сентябре 2015 года, приняв участие в открытии Соборной мечети на Проспекте Мира. В тот период усугубляющиеся расхождения в подходах двух стран к урегулированию сирийского кризиса особо не скрывались. Начало контртеррористической операции России в Сирии 30 сентября 2015 года, мягко говоря, не было воспринято турецкой стороной с восторгом, а уничтожение 24 ноября того же года российского бомбардировщика в сирийском небе радикально ухудшило двусторонние отношения. Весной 2016 года возможный ввод турецких войск в Сирию явочным порядком, без согласования с Москвой, угрожал подвести двусторонние отношения к опасной черте. Для частичной нормализации российско-турецкого диалога потребовалось значительное время и усилия, прежде всего, контрагентов в Анкаре, понесших значительные потери от введённых Россией экономических санкций (прежде всего, в сфере строительства, экспорта сельскохозяйственной продукции и туризма). Под вопросом оказались также выгодные турецкой стороне амбициозные энергетические проекты, такие как «Турецкий поток» и строительство АЭС «Аккую».
Извинения Р. Эрдогана за трагический инцидент со сбитым российским бомбардировщиком, предшествовавшая этому серьёзная подготовительная работа, а также неудавшаяся попытка военного переворота в Турции в июле 2016 года (о котором, как полагают в Анкаре, российские спецслужбы предупредили своих турецких коллег) положили начало процессу поиска выхода двусторонних отношений из тупика.
В августе 2016 года Владимир Путин и Реджеп Тайип Эрдоган встретились в Санкт-Петербурге, причём турецкий лидер подчёркнуто уважительно называл российского президента «дорогим другом». 10 октября 2016 года в Стамбуле было подписано Соглашение о проекте газопровода «Турецкий поток». Он должен быть проложен от компрессорной станции «Русская» в Краснодарском крае по дну Чёрного моря до приемного терминала на турецком побережье и будет состоять из двух ниток общей суммарной максимальной технической проектной производительностью 31,5 млрд куб. метров газа в год. Протяженность морского участка проекта составит более 900 км, сухопутного – около 200 км.
8 декабря 2016 года дочерняя компания «Газпрома» South Stream Transport B.V. подписала в Амстердаме контракт со швейцарской Allseas Group S.A. на строительство первой нитки морского участка газопровода «Турецкий поток» с опционом на укладку второй нитки. Укладка первой нитки должна начаться во втором полугодии 2017 года.
С начала 2017 года двусторонние торгово-экономические связи постепенно восстанавливаются. Так, по данным Союза турецких экспортеров, в январе экспорт в Россию впервые с ноября 2015 года возрос и превысил 100 миллионов долларов (рост 57 процентов по сравнению с январем 2016 года). Из общего его объема в январе 2017 года, четверть пришлась на свежие фрукты и овощи, и вовсе не случайно, что в Москве было объявлено о снятии российских санкций по некоторым продовольственным товарным позициям (капуста, лук, соль и гвоздики, но не помидоры). В ходе телефонных переговоров премьер-министров двух стран Дмитрий Медведев сообщил о подписании постановления, разрешающего экспорт некоторых видов турецкой сельскохозяйственной продукции в Россию. Примечательно также намерение группы турецких компаний Agaoglu строить жилье в Крыму. С другой стороны, обозначилась неприятная проблема, также связанная с Крымом: две недели назад в порту Зонгулдак был наложен запрет на приём судов из этого российского региона (2). Официальная Анкара по-прежнему не признаёт воссоединения Крыма с Россией. По мнению политического обозревателя Айдына Мехтиева, «отказ принимать корабли из Крыма является не чем иным, чем ограничительной мерой, то есть проявлением санкций». Возможно, подобного рода недружественный шаг является частью некоей сделки Турции с Европой (и прежде всего с Германией), поглощающей значительную долю турецкого экспорта и гастарбайтеров, предоставляющей инвестиции, туристов и т.д.
Сближение подходов Москвы и Анкары к сирийскому кризису, задействование каналов информационного обмена между военными, серьёзная работа по хотя бы относительному размежеванию орудующих в Сирии вооружённых группировок, переговорный процесс в Астане, создание российско-турецко-иранской совместной оперативной группы по мониторингу сирийского перемирия – всё это, конечно, создаёт предпосылки для дальнейшего взаимодействия. Тем не менее, риски по-прежнему велики, и полного доверия быть не может – не только в силу тесных связей Турции с Западом, но и потому, что конечные цели сторон по целому ряду вопросов серьёзно различаются. Если для Москвы приоритетом является борьба с международным терроризмом и перевод процесса национального примирения в необратимую фазу, то Анкара стремится расширить своё присутствие на севере Сирии и не допустить создания здесь обладающего собственной вооружённой силой курдского государственного образования. Вовсе не случайно в конце февраля издание Hürriyet сообщило о создании в рамках операции «Щит Евфрата» временной военной базы на холмах близ города Эль-Баб. Военный объект предполагается использовать в качестве пункта дислокации и мелкого ремонта турецкой бронетехники. И хотя турецкий лидер декларирует отсутствие намерений оставаться в Сирии и далее, реальность может разойтись с этими заявлениями (3), создавая риск инцидентов, в том числе, и с российскими военнослужащими, действующими, в отличие от турок, на территории Сирии легально, по приглашению официального Дамаска. «Любые иностранные войска, которые прибывают в Сирию без нашего приглашения, консультации или согласия, являются захватническими – вне зависимости от того, американские ли они, турецкие или какие бы то ни было еще», – заявил Президент Сирии Башар Асад в интервью гонконгскому телеканалу «Феникс».
В середине февраля Эрдоган говорил, что у Москвы нет возражений по вопросу продолжения операции «Щит Евфрата», однако расширяющееся военное присутствие на территории соседних стран может привести к нежелательным последствиям. Так, 8 марта турецкая артиллерия обстреляла посты сирийской арабской армии к западу от Манбиджа в районе Арима по соседству с поселениями, переданными под контроль её контроль Сирийскими демократическими силами (SDF). В результате, по некоторым данным, 8 сирийских военнослужащих было убито, ещё десятки получили ранения. В «буферной» зоне, переданной Военным советом Манбиджа по согласованию с российским Центром по примирению враждующих сторон правительственной армии, могут находиться представители военной полиции России.