Одна важная тема, связанная с терминологической «путаницей». На самом деле это более чем серьезная тема, которая досталась нам в наследство из советских времен, причем наследие не очень хорошее и даже бремя, от которого надо избавляться. Но сейчас не об этом, не «о личном», но двух терминах “politics” и “policy”, которые очень часто в русских текстах переводятся как политика, что грубая ошибка. Необходимо проводить различие между “politics”, которую можно перевести как «политическая жизнь» и “policy”, - собственно политикой. Я писал об это парой строк в монографии, но тема нуждается в раскрытии.
Так вот в понятие «политикс» или политическую жизню включается борьба за власть, политические интриги, все то мельтешение и кутерьма, «тусование» и «тусовки», которые так обожают армянские политики и около-политические круги. Выстроить комбинацию и сместить конкурента, подложить ему свинью или поддержать другого деятеля, чтобы получить те или иные преференции. Поиск «спонсоров» и готовность немедленно подстроиться по его требования. Жизнь, одним словом, со всем тем, что ей свойственно, и неотъемлемая часть политики. Но не вся политика.
Политическая жизнь развивается в рамках более широкого явления - политической сферы, арены, - политики, которая включает в себя идеологию, культуру, теорию политики, институты, занимающиеся разработкой стратегии, долгосрочных трендов и пр. То есть кроме «драки» и «возни» вокруг власти, существует политическое пространство, в котором она разворачивается, и, следовательно, существуют силы, процессы, фреймы, которые это самое пространство держат, сохраняют его связность, делая возможной политическую борьбу и жизнь.
Понимание этой разницы позволяет понять одну из системных проблем Армении – это политическая жизнь на фоне отсутствие политического пространства и политики. У нас есть политическая жизнь, но нет политики. Как следствие, армянская политическая жизнь разворачивается на других аренах, как-то общественное поле, военная и социально-экономическая сфера, государственный аппарат и проч. И это в лучшем случае. В худшем армянская политическая жизнь оказывается инкорпорированной в чужое политическое пространство, то есть разворачивается в рамках чужой политики, что изначально делает сложным и зачастую просто невозможным достижение армянских целей, обеспечение армянских национальных интересов.
Таким образом, перед молодыми и не очень личностями, которые чувствуют свое призвание заниматься армянской политикой стоит очень сложная задача – создать политическую сферу Армении, задать ее размерности, метрику, определяющие ее структуры, процессы. Создать механизмы, которые поддерживают устойчивость политической сферы Армении, тем самым создав необходимые предпосылки, чтобы армянская политическая жизнь разворачивалась на армянской политической арене, а не в «чужом доме» или других аренах, для этого не подходящих, будь то экономическая, военная или государственные арены.
Только в этом случае у нас появится возможность разделить различные типы общественно-политической, военной и прочей активности, создав условия, чтобы бизнесмены и олигархи занимались своими проблемами, военные своими, и политики наконец-то занялись не только политической жизнью, но и политикой.
Это, повторюсь, более чем сложная задача, так как политическая арена по статусу находится выше всех перечисленных выше арен. Именно политика задает и формирует военную, социально-экономическую активность страны. Взаимосвязи и отношения между данными аренами не горизонтальные, а иерархические. А это означает, что попытка сформировать политическое пространство Армении немедленно столкнется с бешенным сопротивлением прочих арен, взявших на себя несвойственные им функции и полномочия, не говоря уже о внешних факторах и акторах. Только зародившись или даже еще раньше - после четко выраженных намерений развернуть политическое пространство Армении, оно окажется в жесткой борьбе с другими аренами, узурпировавших функции политики. Это естественно и ожидаемо и по другому быть не может. Тем самым задача оказывается сложной вдвойне – армянская политика должна родиться и суметь уже «с пеленок» сопротивляться намерению ее уничтожить, мужая, чтобы в известный час оказаться в состоянии бросить вызов и «вернуть себе трон», тем самым принудив всех прочих акторов занять свое место и заниматься «своим делом» - сеять, пахать, торговать, служить и проч.
Каким образом этого можно добиться, как политика вновь может вернуться в Армению после тысячелетнего перерыва. Вопросы и вызовы, которые по своей природе не менее сложны, чем возвращение государственности и решение проблем военной безопасности, - создания Государства и Армии. Но без такого прорыва говорить о развитии Армении и армянской государственности, говорить о будущем Ашхара в 21 веке не корректно и даже самонадеянно. На мой взгляд, чтобы такой прорыв стал возможен, он должен опираться на глубинные основы Ашхара, апеллировать к суверенному праву армянского народа и вышней Армении, то есть включать в себя и опираться на моральные, духовные основы армянского бытия, определиться в вопросах политической телеологии, философии и проч. Это более чем сложные задачи, к тому же не так явно выраженные и осознаваемые Армянством, как необходимость создания государства и Армии.
Очевидно, что такой прорыв и возрождение армянской политики должно происходить в Ереване – столице Ашхара. И тот импульс, который получило Армянство благодаря поступку Раффи было бы правильно направить в том числе и на инициирование дискуссий, обмен мнениями касательно рассмотренных выше вопросов. Способность поставить данные вопросы, разработать теорию, стратегию и тактику их претворения в жизнь и может стать днем рождения Четвертой Республики уже не в качестве идеи или благого пожелания и лозунга, но национального проекта Армении в 21 веке. Думаю стоит над этим подумать. Такой исход и такие результаты были бы позитивным и достойным выходом из складывающегося тупика.
