По мнению директора Института Кавказа (Армения), все постсоветские страны остаются «мячиками» в игре Восток-Запад, хотя мнят себя «мостами».
Thinktanks.by продолжает знакомить своих читателей с наиболее интересными выступлениями в дискуссии о месте и перспективах Беларуси в межинтеграционном пространстве, проведенной «Либеральным клубом».
В своем докладе директор Института Кавказа (Армения) Александр Искандарян подчеркивает, что на постсоветском пространстве 14 из 15 государств — «лимитрофы, они все — между, является ли Россия лимитрофом между Европой и Китаем — это сложный вопрос, но то, что все остальные являются государствами между Россией и чем-нибудь еще — это совершенно очевидно».
«Но при этом все хотят быть мостами. Я профессионально занимаюсь постсоветским пространством с момента его появления. Стран, в которых мне бы не говорили о роли моста между Востоком и Западом, я еще не видел. Все мосты. Мы тоже мост. Мы, армяне, иногда не очень понимаем, между кем и кем, но мы мост, да. На мой взгляд, в реальности никто не мост из наших стран вообще. Мы — не мосты, мы — мячики, которыми перекидываются от игрока к игроку, или стены, которыми перегораживают. Выбор один: либо примкнуть к какой-то большой силе, либо быть между и пытаться выжить, как это делает мое государство. Но, по-моему, и ваше тоже. Это то, что нас всех объединяет», - считает эксперт.
При этом, конечно, отмечает Искандарян, при ряде похожих черт есть существенные отличия между Беларусью и Арменией в нынешней геополитической ситуации:
«Надо понимать, от границы моей страны до границы Ирака — 400 километров. Во-вторых, ценность Армении для России гораздо меньше ценности Беларуси. Беларусь, находясь между Россией и Европой, представляет для России ценность транспортную и не только. А какую ценность представляет для России Украина — мы видим прямо сейчас. Какой выбор в этом всем моей страны? Если говорить конкретно о выборе политическом, то он совершенно очевиден: выбор Армении — не делать выбор. В тот момент, когда нас заставляют делать выбор, приходится плохо. Так было 3 сентября 2013 года, когда случилось по старому одесскому анекдоту: Рабинович переползает через советскую границу, его ловят и говорят: «Стой, кто идет?», а тот отвечает: «Все, все! Больше никто никуда не идет». Мы делали соглашение об ассоциации с Евросоюзом, документ был, смею сказать, очень неплохой, а 3 сентября 2013 года мы сказали: «Все, все! Мы с детства мечтали о Евразийском союзе. А Европейский союз — это бяка».
Тем не менее, как сказал Александр Искандарян, в Армении сейчас началась подготовка документа, «который в огромной степени будет ассоциативным соглашением, просто называться так не будет»:
«Если получится. Если взаимоотношения России и Запада находят какой-то модус, то тогда Армения сможет в каком-то смысле существовать и находить себя. Если отношения ужесточаются, то окно возможностей сужается. Почему Армения имеет возможность так поступать? По очень простой причине — и опять географической. Между нами и Россией находится еще одна страна, и не просто страна, а Грузия, с которой у России чрезвычайно сложные, мягко говоря, взаимоотношения. Вот представьте себе на секунду, что между Беларусью и Россией находилась бы Украина? Как бы было все по-другому. Я прекрасно понимаю чувства грузинских коллег и друзей по отношении к России ввиду своих сложных взаимоотношений с ней в течение последних 20-25 лет. Вот в Армении этих рисков никто не чувствует. А раз не чувствуют рисков, то можно попытаться этим воспользоваться — ходить по этому канату, ведь зонтик безопасности у нас — это Россия, а первый торговый партнер — это Евросоюз. Так и живем. Армения — единственная страна Южного Кавказа, которая контролирует свою территорию, Армения — единственная страна Восточного партнерства, кроме Беларуси, которая контролирует свою территорию».
Что касается евразийской интеграции, то Евразийский экономический союз, по мнению политолога, не является реальным интеграционным проектом:
«Это форма подтверждения лояльности России со стороны каждого из государств проекта в отдельности. У Армении с Кыргызстаном ведь нет никаких общих интересов, в том числе и в экономической сфере. И мы не представляем реально экономического интереса не только для Кыргызстана, Беларуси и Казахстана по-серьезному, но и для самой России. Евразийский экономический союз не является евразийским, не является экономическим и не является союзом. Это некий формат, через который надо проходить, потому что дружить надо, потому что очень часто политика малых государств — это выживание».
И о самом главном различии между Арменией и Беларусью, по мнению директора Института Кавказа:
«Если говорить о внутренней ситуации, об ориентации населения, о том, кем и где себя видит население Армении, то там все на самом деле определено. Ментальное и географическое положение Армении очень сильно отличается. Армяне по своему самоощущению — европейцы. Хотя об этом в Европе могут и не подозревать, но это, в общем-то, не имеет большого значения для внутреннего консенсуса по этому поводу. Более того, в армянской схеме мифологем самосознания или как угодно, армяне — не просто европейцы, Армения — это одна из родин европейцев, мы — первое христианское государство в мире, мы — прямое наследие античности, у нас был Красс, у нас был Помпей, у нас был Ганнибал, у нас была гора Арарат — она сейчас, правда, не вполне у нас, но не суть. Ощущение себя в духовном смысле частью того пространства, частью которого мы не являемся географически, - очень характерная для Армении штука. Вот в Беларуси мне рассказывают про российское телевидение, а в Армении я просто знаю цифру: 2 российских телеканала, 6 процентов населения его смотрит. И этот процент уменьшается. Среди моих студентов сильно больше половины по-английски говорят лучше, чем по-русски. Ориентация на то, чтобы быть частью того пространства, а не этого — это общая вешь, об этом даже говорить как-то неловко. Абсолютно все мои студенты хотят поехать куда-то на Запад, поучиться там еще, две недели, три, год, по той программе, по этой... но людей, которые хотят поехать в Хабаровский политехнический институт, я не видел лет двадцать, и, думаю, уже не увижу. А культурологические изменения — они обязательно скажутся на политике».
Поколение советских чиновников скоро сменится, отмечает Александр Искандарян, и в Армении его уже теснят проевропейцы:
«Те политики, которые у нас сейчас, это еще люди советские, но это — последние из могикан. Это такие люди, знаете, которым в бане под водочку с девочками и колбаской удобно разговаривать. Они так привыкли, они так умеют. Это их модус взаимодействия. А ехать в Брюссель и там, не куря в комнате, разговаривать о правах и экологии — им как-то неуютно. Но уже низкий и средний уровень во всех министерствах другой, все наоборот — они с русскими говорят через переводчика, по-английски. Они вот как раз в бане под колбаску не очень, эта культура им не родная. И этот процесс остановить практически невозможно. Я не понимаю, какими евразийскими союзами это можно изменить».
