А что если все-таки курды отвоюют у турок армянские территории?

Тут уместно вспомнить путешественника, писателя, члена британского Королевского Литературного Общества Филипа Марсдена, который начинает свою книгу “Перекрестки: путешествие среди армян” с описания восточной Турции и встречи с пастухом-курдом: “Однажды летом, оказавшись в холмистой местности в восточной Турции, я случайно набрел на короткий обломок кости. Онпокоился в каменистой россыпи оползня и явно пролежал там немало лет. Я почистил известковую поверхность и внимательно осмотрел выщербленные округлости сустава; видимо, останки какого-нибудь домашнего животного — решил я и сунул кость в карман. 
Сразу по ту сторону каменного оползня с откоса виднелась пыльная долина, которая вела к плоской равнине Харпута. Равнину укрывала легкая дымка, и мне с трудом удалось разглядеть грузовик, который катился по ней, оставляя за собой пышный шлейф белесой пыли. Я спустился вниз, в долину. 
Странное это было место — кругом царило безмолвие; я свернул в сторону, обогнув подножие холма, и наткнулся на развалины деревни. В тени полуразрушенной стены сидел на корточках пастух и что-то насвистывал. Я показал ему обломок кости и рукой обвел развалины. Пастух кивнул, недвусмысленным жестом потер ладони. Коротко ответил: “Эрмени”. Потом взял кость и бросил ее своей собаке. 
“Эрмени” — значит армяне. В местных путеводителях вряд ли найдешь какие-либо сведения об армянах. Ни одного упоминания, хотя везде, где я побывал за последние недели, в каждой долине безлесного Анатолийского плоскогорья я встречал следы их пребывания”. 
...События последних нескольких месяцев на востоке Турции заставляют думать, что грядет большой передел. Недавно боевики Рабочей партии Курдистана (РПК) взорвали два моста на трассе, связывающей города Диярбекир и Муш, в турецкой провинции Мардин на мине подорвался автобус... Неспокойно на территории неупокоенных душ армян. Рабочая партия Курдистана (РПК), которая борется за независимость юго-востока Турции, с 1984 года объявлена террористической организацией. По некоторым данным, за тридцатилетнюю историю в результате столкновений между РПК и властями Турции пострадали около 50 тысяч человек. 
В сентябре 2013 года и в августе 2014 года автор этой статьи побывала в Западной Армении — Карсе, Ани, Игдыре, Догубаязите, у озера Ван, на острове Ахтамар и дважды поднялась на вершину Большого Арарата вместе с гидом-курдом Бурханом, у которого мать курдиянка, а отец — наполовину армянин. Вообще на территории Западной Армении сложилась интересная картина: у многих курдов в корнях есть армяне — это дети, которых они приютили во время геноцида... 

*** 
Вспоминается, как на турецко-грузинской границе пограничник-турок, вклеивая визы в армянские паспорта моих друзей, с ухмылкой, на хорошем армянском спросил: “На свои земли направляетесь?!” С одной стороны, звучало как издевка, с другой — как признание: а ведь знают же, что земли армянские. 
...Курды в большинстве своем как были скотоводами сто и более лет назад, так и остались. Земля в Баязете пропитана запахом бараньих испражнений. Близость к иранской границе (35 километров) сделала город проходным пунктом большегрузов. А вообще-то Баязет имеет великую историю. Он стоит на месте древнеармянского города Аршавакан — одной из 13 исторических столиц Армении, и когда-то был заселен в основном армянами и курдами.

Город получил название в честь Баязида — царевича государства Джалаиридов, который будучи правителем города Ани приказал в 1374 году выстроить в городе крепость для защиты от войск государства Кара-Коюнлу. Именно в Баязете я поменяла свое мнение о курдах. Да, были курдские разбойничьи отряды, которые участвовали в резне армян, чтобы занять их жилища и территории, но скольких армянских детей спас простой курдский народ. Возникло ощущение, что в каждом втором курде течет 25 процентов армянской крови. Что удивительно, армянские дети, выросшие в курдских семьях, всегда знали, что они армяне.

Автор статьи с Мустафой

Уста Мустафа, пришедший в гостиницу поприветствовать нас, потому что очень близок с нашим водителем Карапетом, именно из таких детей. Он вырос в курдской семье и женился на такой же девочке-армянке, которую воспитали курды. Он знает, откуда его корни, и всегда помнит, что его фамилия — Восканян. Отец Мустафы родился в селе Гаразиат около границы с Ираном, но потом переехал в Игдыр. “В селе Гаразиат есть черная армянская церковь, в которую мы ходили”, — вспоминает Мустафа. Спрашиваю его, какой он веры сейчас. На этот вопрос Мустафа ответить не может, лишь говорит, что мечеть не посещает и ненавидит муллу, как и Ататюрка. Вообще, я заметила, что курды искренне ненавидят турок, лишь только заходит разговор о них, они начинают плеваться и сморкаться. 
Мустафа не владеет армянским языком, лишь курдским, турецким и фарси, но часто бывает в Армении — очень любит армянскую столицу и армян, которых считает на редкость добродушными и гостеприимными. Сыновей своих он назвал так: Арарат, Азат, Шорер, Кава. 

*** 
Гора Арарат поделена на курдские пастбища. Отец Бурхана пас овец и был проводником на Арарат. Это именно он расчистил тропинку до вечного льда, по которой сейчас идут восходители. Ремесло тут — пастбища и Арарат — передается по наследству от отца к сыну... Недалеко от Арарата мы видели курдские и армянские деревни, по которым до сих пор шастают турки с металлоискателями, уже не разбираясь, где жили бедные курды, где богатые армяне: ищут золото! 
На Арарат с нами поднимался турок Джан, в одном из разговоров о геноциде, который постоянно начинали ребята-армяне, он виновато сказал: “Ну, все тогда резали друг друга!” А потом задал вопрос об армянском золоте — правда ли, что его прятали за хачкарами. Джан был очень тактичен и старался избегать острых углов, когда наши ребята распалялись. Он был тих, приветлив, улыбчив. Также тихонечко дошел с нами до вершины, развернул флаг какого-то университета. Но когда на спуске во время урагана и молний часть нашей команды потерялась, он после Мамада — брата проводника Бурхана, поднявшего тревогу, первым бросился на поиски. Сбиться с пути на леднике выше 5000 метров грозит смертельным исходом — можно легко угодить в трещины у кратера. И турок Джан бросился искать своих спутников — армян. Видимо, правду говорят, что в горах нет национальностей, есть одна команда, одна семья, в которой главное — человечность, без национальных признаков. 


Автор статьи с Бурханом

*** 
После Арарата посетили армянскую церковь в Вараге, ныне — Эдик Элиса, что переводится как “семь церквей”, хранителем которой стал... простой курд Мехмет Чобан. Храм обычно закрыт. Семья Чобана выдает ключи только армянам и другим интересующимся туристам. Вообще-то здесь когда-то было семь армянских армянских церквей, а также училище, в котором учился епископ Гарегин Срвандзтянц. А будущий католикос Мкртич Хримян (Айрик), портрет которого хранится в церкви, издавал здесь ежемесячник. 
В 1997 году храм, который находился в запустении, посетил отец Месроп Асчян. Он-то и дал денег Мехмету, чтобы тот отремонтировал, как мог, церковь и стал хранителем этой святыни. Уже несколько лет нет в живых отца Месропа, а Мехмет продолжает выполнять его волю. В книге записей есть благодарности на разных языках от армянского народа за то, что этот человек так трепетно бережет армянскую святыню. 

Армянская церковь в Вараге

*** 
В приюте ванских кошек мы тоже встретили курдов с армянскими корнями. Приют содержит курдская семья. Но Владу из нашей команды это показалось подозрительным, и он стал приставать к девушке — дочке владельцев — с расспросами. Вернее, он ей напрямую сказал: “Ты армянка!” Девушка стала отпираться. Но Влад настаивал на своем: “У тебя глаза армянские!” В конце концов девушка сдалась и сказала, что у нее бабушка армянка. Разговаривали на английском. Эта семья призналась, что знает о резне, но все это в прошлом, а жить нужно будущим. 

*** 
В городе Мурадие (раньше — армянский город Беркри) мы решили посмотреть на потрясающей красоты водопад Беркри. Недалеко от водопада подумывали разбить палаточный лагерь, но к вечеру ливанул сильный дождь и хозяин ближайшего кафе, где мы обедали, предложил заночевать в его заведении. “Я оставлю вам ключи, а утром возьму!” — сказал Дженсем (так его звали). Вечером ребята засели за игру в мафию, Дженсем угощал всех кофе и чаем. Я как плохой игрок в карты и охотник за историями решила разговорить курда. Слишком подозрительным он мне показался: с явным наслаждением слушал армянскую речь... 
Дженсем признался, что отец его дедушки армянин, но в то время скрывали свое происхождение, да и сейчас особенно не афишируют. Но между тем он помнит о своих корнях. Рассказал, что поблизости есть армянские монастыри, вернее, руины, Сурб Стефанос и Сурб Аствацацин. 
Спрашиваю его, правда ли, что Оджалан армянин, Дженсем смеется и говорит “да”. “Но мы не говорим об этом, это не очень хорошо для национальной идеи”, — уточняет он и тут же спрашивает: “Вот каждый ли армянин может себя сжечь за своего лидера? А за Оджалана каждый курд может себя сжечь”. 
Над кафе Дженсема нет турецкого флага, что тоже вызывает недоумение, на что парень отвечает: “Приходит патруль и спрашивает: “Где флаг”, а я им: “Не хочу и не буду ставить!” И оно-то неудивительно, в этом районе большей частью живут курды, которые настроены воинственно, поэтому патруль не ввязывается в перепалку с ними. 

*** 
Курды очень благосклонны к армянам. По крайней мере те, с которыми нам посчастливилось общаться. Вопреки расхожему мнению, многие из них не заняли армянские дома, поскольку “там живут духи убитых армян”. Дома армян пустуют и будто бы ожидают возвращения своих хозяев. 
Конечно, у армян большая обида на курдов, но этот этнос, в силу своей необразованности, если можно так сказать, стал орудием исполнения задуманного турками коварного плана, однако турки их обманули. 

Курдские летники на горе Аждаак

Представим теоретически, если все-таки курды “отвоюют” у турок территорию восточной Турции, что будет? Некоторые армянские политологи опасаются, что у курдов разыграются аппетиты и они пойдут дальше — к горе Алагяз (Арагац), вокруг которой раньше массово жили курды, да и сейчас там проживает небольшая часть курдского населения. Но армянские курды — это вообще другая история. В походах по армянским горам у нас была возможность с ними пообщаться: они настолько комфортно и спокойно себя чувствуют в Армении, что и не помышляют ни о каком Курдистане... 

Армянский курд Мизлям угощает автора статьи арбузом на горе Аждаак