Накануне поздно ночью в Минске завершилась двухчасовая личная встреча президента России Владимира Путина и главы нынешнего киевского режимаПетра Порошенко. Судя по скупым высказываниям участников этого рандеву и других осведомлённых лиц, значительного прогресса в позициях сторон, как и ожидалось, достигнуть не удалось. Камнем преткновения остаётся вопрос о путях мирного урегулирования ситуации на Донбассе, по которому у Москвы и Киева по-прежнему диаметрально противоположные точки зрения. Порошенко продолжает настаивать на принятии своего так называемого «мирного плана», который вообще не предусматривает переговоров с представителями Новороссии, зато требует их одностороннего разоружения. В свою очередь Владимир Путин не видит иной возможности добиться прекращения огня, кроме прямых переговоров Киева с представителями восставшего Донбасса. «Мы, Россия, не можем говорить о каких-то условиях прекращения огня, возможных договоренностях между Киевом, Донецком и Луганском, поскольку это внутреннее дело самой Украины. Мы можем только способствовать тому, чтобы создать обстановку доверия в ходе этого возможного и крайне необходимого, на мой взгляд, переговорного процесса», — заявил Путин. Между тем, представитель Евросоюза на минских переговорах Кэтрин Эштон высказалась за скорейшее начало переговоров о перемирии и прекращении огня, которые Киев может вести, по определению, только с властями ДНР и ЛНР. Центр координации «Новая Русь» (http://centerkor-ua.org/) попросил прокомментировать итоги саммита политолога, руководителя REX Модеста Колерова:
«Во-первых, должен заметить, что прогрессом для позиции российской стороны на переговорах в Минске является внятное изложение своих национальных интересов. На этой встрече основные тезисы российских интересов в отношении Украины перечислены:
- вопрос о поставках газа;
- вопрос о защите российской экономики от «чёрной дыры» для поставок товаров через Украину из ЕС;
- вопрос о борьбе с последствиями гуманитарной катастрофы на востоке Украины;
- вопрос о необходимости мирного урегулирования гражданского конфликта в этой стране.
Прогрессом для позиции Порошенко было признание того, что гуманитарная катастрофа на Донбассе имеет место, и то, что киевский лидер согласился с необходимостью прямого участия России в преодолении последствий этой катастрофы.
«Мирный план» Киева в двух словах можно охарактеризовать так: «Закройте границу, и пусть ополченцы и мирное население Донбасса погибает под градом снарядов и ракет украинской армии». Приятно, что путинская позиция в данном случае полностью отвечает нашему общенациональному консенсусу. Российское общество исходит из того, что восстание Донецка и Луганска отражает законные права и интересы населения востока Украины, а их лидеры являются его полномочными представителями, и что именно с ними Киев должен вести переговоры. О чём — это дело сторон. Я думаю, что такая позиция России вовсе не является позицией умывания рук. Наоборот, при сохранении открытой и действующей границы между востоком Украины и Россией такая позиция приближает нас к положению гаранта сохранения жизни людей Донбасса, преодоления гуманитарной катастрофы и принуждения к мирным переговорам.
Мы все помним август 2008 года и агрессию режима Саакашвили против Южной Осетии и Абхазии. Если бы не эта агрессия, то возможно, позиция России в отношении будущего этих территорий в составе Грузии была бы несколько иной.
Также и здесь. Если бы не карательная операция киевского режима в отношении востока Украины, то и в данном случае позиция России, возможно, была бы другой. Но сейчас мы имеем то, что имеем, и не вина России, что Киев оказался настолько недальновидным. Именно поэтому будущее Донбасса или Новороссии сегодня видится сквозь призму судьбы Южной Осетии и Абхазии, у которых после грузинской агрессии остался только один путь — к полной государственной независимости.
Поэтому сейчас мы вступаем в длительный период истории, когда Киеву придётся постепенно признавать власти Донецка и Луганска сторонами переговоров. А потом пытаться их в чём-то убедить, уговорить и прийти совместно с ними, но ни в коем случае не вопреки им — к какой-то формуле мирного урегулирования».
