В интервью «Кавказской политике» директор Института Кавказа Александр Искандарян рассказал о последнем обострении ситуации в зоне карабахского конфликта и ожиданиях от встречи президентов Армении, Азербайджана и России в Сочи
- Действия какой стороны, на ваш взгляд, привели к последней эскалации в зоне нагорно-карабахского конфликта?
- Нельзя брать отдельно только последнюю эскалацию. Эти события нельзя вырывать из того контекста, который существует уже ну, пару лет, как минимум. Я имею ввиду, постепенное нагнетание напряженности на линии соприкосновения. Сначала увеличивалось количество стрельбы, скажем так, снайперской. Потом увеличились военные акции на границе уже Армении с Азербайджаном, а не только НКР с Азербайджаном. Потом стали учащаться акции диверсионного характера. Появились акции со стороны Нахичевана на армянской границе , чего очень давно не было.
То есть это была некоторая логика, которая рано или поздно привела к такой резкой реакции армян на то, что происходило вообще. Ведь эта проблема снайперской войны, диверсионной войны и т.д., она существует довольно давно.
- Можно считать статус-кво исчерпанным в зоне конфликта?
- Нет, конечно, нельзя. Статус-кво в зоне конфликта , какой есть, примерно такой и остался. Просто стало очевидно то, что раньше было понятно специалистам по безопасности, – соотношение возможностей армянских армий и азербайджанской теперь понятно не только специалистам, но и обществу тоже.
- Говоря об соотношении армянских и азербайджанских сил, что вы имели ввиду?
- Я имею ввиду то сокрушительное поражение, которое потерпела азербайджанская армия. Я не очень верю тому количеству жертв, которое опубликовано азербайджанской стороной, мне кажется, что их должно быть намного больше. Кроме того со стороны Азербайджана в боях был задействован спецназ, а со стороны армянских сил в некоторых точках им противостояли обычные призывники. Эти обстоятельства делают понятным разное состояние армий, что, повторюсь, специалистам было понятно и до этого. Но теперь это понятно более широкой общественности.
- Сегодня в регионе полыхает сразу несколько зон: Украина, Ирак, Сектор Газа и теперь Нагорный Карабах. Это все процессы из единой цепи?
- Нет, я не самый великий в мире сторонник конспирологических теорий вселенского масштаба, но, возможно, какие-то конфликты, какие-то акции совершаются под шумок происходящего в другой части мира, но события имеют, конечно же, внутреннюю логику, которую я изложил, отвечая на первый вопрос.
- По сути , ни Азербайджан, ни Армения не хотят военного решения конфликта. Почему же на этот раз привычное для карабахского конфликта нарушение режима прекращения огня зашло так далеко?
- Действительно, ни Армения, ни Азербайджан не хотят разворачивания конфликтов в полномасштабную войну. А почему зашли так далеко? Потому что у азербайджанской элиты, скажем так, есть рациональная потребность в такого рода активности, типа снайперской стрельбы на границе, и ситуация постепенно нагревалась. Это один из способов показать внутренней аудитории, что азербайджанская сторона что-то делает, так сказать радикализация на внутреннем рынке, и одновременно шантажирование международной общественности. И вот это вот нагревание рано или поздно должно было разрешиться жесткой реакцией армян, что и случилось.
- Незадолго до обострения конфликта была серия информационных провокаций в отношении Карабаха, во многом продиктованных, видимо, неясностью прохождения таможенной границы между Арменией и Карабахом после вступления в Евразийский Союз. (Скандальный) Эфир на РБК, заявление, что Карабах и Армения едины. Можно ли считать, что эта цепь событий внесла свою лепту в разгорание конфликта?
- Нет, я не думаю, что разговоры вокруг проблемы вступления Армении в Таможенный Союз, Евразийский Союз, и границы этого вступления, которые действительно были некоторым информационным пузырем, сказались. Это результат некоторого непонимания частью журналистов происходящих процессов – никакой перспективы вступления Армении в Таможенный Союз или куда бы то ни было вместе с Нагорно-Карабахской республикой не было изначально и не могло быть, и те события, о которых мы говорим, конечно, имеют другую нотку.