Борьба за власть или раскол армянства?..
09:40 , 16 сентября, 2018В своих публикациях за последние четыре года мне не раз приходилось затрагивать тему власти в Армении, и основной вывод сводился к необходимости системных перемен. Так, в июне 2014 г. в статье «Что ждет политический олимп Армении» автор отмечал, что «республику в обозримой перспективе ждет новая политическая ситуация в смысле смены власти и ее лидера… С завершением президентского срока Сержа Саргсяна время правящей РПА подходит если не к финалу, то к длительным каникулам сроком как минимум в пять и более лет… Наступает пора новой волны армянских политиков, сочетающих преемственность национального курса на модернизацию и на решение армянского вопроса. Слова из известной песни Виктора Цоя «Мы ждем перемен» как никогда актуальны для Армении».
Насколько допустима в официальной публикации (особенно представителю диаспоры) критика армянских властей? Мне приходилось соблюдать пределы приличия и корректность высказываний. Однако мои представления о результатах правления РПА свелись к идее о том, что она сойдет с финишной дистанции в силу неэффективности ее внутренней и внешней политики, достаточно непопулярной кадровой работы.
Предвыборная политика Сержа Саргсяна в сентябре 2016 г. привнесла некую оживленность и подала надежды на возможность позитивных перемен, что было связано с назначением на пост премьер-министра креативного прагматика и эффективного менеджераКарена Карапетяна, который в целом позитивно воспринимался в обществе (включая и круги «непримиримой оппозиции»).
В октябре того же года в своей статье «Карабахцы не уступят власть?..» мне пришлось не просто отметить карабахские корни Карена Карапетяна, но и мотивировать данный выбор прежде всего личностью самого К. В. Карапетяна и объективной ролью карабахского фактора в иерархии верховной власти Армении в связи с проблемой урегулирования карабахского вопроса. Как и ожидалось, данная статья вызвала неоднозначную реакцию у части армянского общества (мол, карабахец Сваранц поддерживает клановый подход и выдвижение «своих» во власть Армении). Если бы все упиралось в данный средневековый стереотип?
Откровенно говоря, А. Сваранц никогда не скрывал своих карабахских корней (более того, скажу, что мое родовое село Дашбулаг в новейший период подарило Армении президента Роберта Кочаряна и премьер-министра Карена Карапетяна) и по-прежнему считает, что карабахский кадровый фактор в верховной власти Армении по объективным (профессиональным и интеллектуальным) и ситуативным (урегулирование карабахской проблемы с защитой завоеваний карабахцев) причинам обязан сохраняться и прогрессировать. Вопрос в том, каких кадров и кого именно!.. При этом, как известно, никто не желает просто так уступать власть.
Переход Армении с полупрезидентской формы правления к парламентской был неоднозначно воспринят в армянском политическом обществе. Известно, что тот же Роберт Кочарян достаточно критично отнесся к данным конституционным преобразованиям и справедливо отметил, что эффективно можно управлять и с президентского кресла, как и бездарно — с поста премьер-министра. Все упирается в личность руководителя при сохранении устойчивых тенденций авторитарной власти, а также в политическую культуру партийной конкуренции. Такую оценку экс-президента Р. Кочаряна часть оппозиции и власть восприняли как попытку сохранить президентское управление для его собственного возвращения в армянскую политику. Но этим ли объясняется ситуация?
Лично мое мнение эксперта также склонилось к позиции несвоевременности конституционной реформы модели власти в Армении с учетом несовершенства политической и партийной культуры в Третьей Республике, минимизации магистральных идейных платформ, фактического балагана с «умным видом» и глухим содержанием лицемерия депутатов. К тому же Армения продолжает оставаться в состоянии фактической войны с Азербайджаном из-за Карабаха и холодной войны с Турцией по теме признания и ликвидации последствий Геноцида армян.
В то время, когда Азербайджан и Турция идут по пути укрепления президентской системы (в реальности же власти одного лидера), Армения решила иначе. Единственным оправданием данного выбора, на мой взгляд, является фактор внешних угроз и возможного давления на руководство Армении отдельных ведущих сил, заинтересованных в карабахском вопросе, якобы по теме компромиссных решений (которые в принципе армянская сторона не исключает), а в реальности односторонних уступок и возврата занятых («оккупированных») районов Баку и вообще де-юре со-хранения Нагорного Карабаха в составе Азербайджана. В этой ситуации власть уязвимого президента РА якобы не может долго сопротивляться внешнему давлению, а премьер-министр станет апеллировать к консолидированному решению парламента и возможности избежать национальной катастрофы. Странно, конечно, что все 27 лет после распада СССР президент Армении способен был сохранить статус-кво Карабаха, а вот дальше появились сомнения.
На мой взгляд, чтобы устоять перед внешним прессингом по теме уступок, а не компромиссов с Азербайджаном, а также исключить сценарий военного реванша Баку, власти Армении должны просто укреплять свою экономику и обороноспособность, развивать науку и военную промышленность, выдвигать профессиональные кадры в силовые ведомства, не арестовывать по надуманным причинам героев карабахской войны, не делить армян по месту рождения, не замыкаться на монополии одного внешнего партнера и слезно не умолять их в прекращении военных поставок противнику. Армия обороны НКР, соблюдая режим перемирия, не обязана терпеть периодические нарушения данного же перемирия со стороны ВС Азербайджана, а переходить к адекватным и чувствительным контрударам по всей линии соприкосновения. Увы, в мире уважают силу, дипломатия подчиняется сильнейшему, а право констатирует соотношение сил.
Тем не менее армянское общество (включая и «непримиримую оппозицию») не особо сопротивлялось политической реформе, инициированной правящей РПА во главе с Сержем Саргсяном, очевидно, в надежде на дополнительные возможности парламентской демократии для той же оппозиции. Фактически же Армения восстановила политическую систему Первой Республики 1918−1920 гг.
Нет смысла в рамках данной статьи обсуждать преимущества и содержание парламентской республики, проводить сравнения между Арменией сегодняшней и Первой Республикой 100-летней давности, между Арменией и зарубежными государствами с соответствующей политической системой. Естественно, эффективность премьерского управления страной связана только отчасти с механизмами парламентской системы, а в сущности во многом зависит непосредственно от личности самого лидера, его человеческих и профессиональных качеств политика, развитости парламентских партий, их культуры и политических программ.
Откровенно говоря, итоги последних парламентских выборов в Армении стали не совсем адекватными объективному соотношению сил в рядах оппозиции. Ни первый, ни второй президенты Армении (Левон Тер-Петросян и Роберт Кочарян) не нашли политического оформления своих политических сил и сторонников в составе нового парламента. И если Роберт Кочарян, будучи не митинговым политиком и не обладая лидерством в политической партии, оказался вне выборов, то Левон Тер-Петросян с многолетним опытом партийной оппозиции не смог с «Армянским национальным конгрессом» (АНК) преодолеть избирательный порог для приобретения мест в Национальном собрании. Мне не думается, что бывшие руководители Армении лишены поддержки 5−7% электората для преодоления барьера выдвижения своих сторонников в высший законодательный орган страны. Но выборы прошли, и итоги всем известны.
Между тем новый парламент Армении не мог сформироваться без присутствия части оппозиции, не воспринимающей власть и ее лидера. Почему? Вопрос даже не в поляризации армянского общества, хотя это является самым определяющим. Зачем парламентская власть, если у действующего премьера и правящей партии не будет возможности по важнейшим вопросам безопасности и внешней политики апеллировать к оппозиции без очередных референдумов? Наконец, Армения, при сохранении членства в ОДКБ и ЕАЭС, подписала широкое соглашение о партнерстве с ЕС. Стало быть, властям Армении при всех поворотах придется вести диалог и сотрудничество с демократической Европой, расширять со странами Запада вектор политических и экономических отношений, продолжать реформаторский курс. И все это предполагало наличие в парламенте новой силы демократической оппозиции. Такой «силы» если бы даже не было, ее следовало создать и привести в парламентское меньшинство. Им оказалась партия «Гражданский договор» с блоком «Елк» («Выход») во главе с амбициозным лидером Николом Пашиняном, набравшим 2 апреля 2017 г. 122 065 (7,7%) голосов избирателей, что позволило получить 9 мандатов в парламенте нового созыва.
На мой взгляд, тандем премьер-министра Карена Карапетяна (имевшего к апрелю с.г. 80% кредита доверия общества) и президента Армена Саркисяна (фактически с аналогичным рейтингом) мог бы стать эффективным решением портрета новой власти, эволюционным путем обеспечил бы процесс обновления правящей элиты и проведения системных реформ, в которых катастрофически нуждается Армения и ее кричащие проблемы.
Получилось же иначе. Серж Саргсян и РПА решили продлить время правления третьего президента РА, оправдывая такое решение мнимыми достижениями лидера и партии, «реальным раскладом» политических сил в обществе (а точнее большинством мест в парламенте), непревзойденным опытом правления самого Сержа Азатовича, «отсутствием» достойных кандидатов на пост премьера, примерами возвращения во власть Черчилля и де Голля и т. д.
«Интрига» повестки заседания Национального собрания РА на 17 апреля 2018 г. была разрешена задолго до этой даты. Однако плавный переход к парламентской республики не мог состояться в силу разных причин и обстоятельств внутреннего и внешнего характера. Никто, включая РПА и лично Сержа Саргсяна, не ожидал, что избрание первого премьер-министра новой парламентской РА в лице бывшего третьего президента будет принято в обществе с ликованием под звуки зурны и бубен. Манифестации и протесты со стороны оппозиции были привычным ожиданием властей с той разницей, что они не примут более острого характера с надеждой на реакцию внешнего мира. Однако получилось несколько иначе. Подобный подход и решение 17 апреля с. г. об избрании Сержа Саргсяна премьер-министром стали поводом для массовых протестов, манифестаций и «бархатной революции» в Армении.
Армянская весна 2018 г. вынудила Сержа Саргсяна исключить силовой вариант подавления протестов и многочисленных жертв, потерять надежду на внешнюю помощь российского стратегического союзника по удержанию власти и пойти на мужественный шаг — подать в отставку с поста премьер-министра РА. Таким образом, Серж Саргсян в ответ на массовое движение «Мой шаг» Никола Пашиняна и главный лозунг «Отвергни Сержа», уйдя в отставку, сделал не менее достойный шаг и заявил: «Я ошибся. Никол был прав». Эта фраза останется в истории Армении.Что вынудило Сержа Саргсяна принять подобное нелегкое для себя решение? Потеря надежд на силовой вариант сохранения собственной власти и исключение внешней помощи союзника России? Но, возможно, Серж Саргсян решился на данное решение во имя исключения эскалации напряженности и неминуемого массового кровопролития в обмен на исключение Николом Пашиняном геополитического подтекста «бархатной революции», мирных протестов и сохранения преемственности во внешней политике? На эти вопросы когда-нибудь ответят Серж Саргсян и Никол Пашинян.
Карен Карапетян скорее мог бы стать новым лидером Армении и повести корабль по новому курсу. Именно он дал соответствующую команду освобождения задержанного лидера манифестантов Н. Пашиняна. Но Карапетян так и не смог возглавить политическую партию, поскольку РПА все же была изначально не его партией. Он был премьером-технократом, но пока что не стал премьером-политиком. Возможно, роль второго при первом Серже не позволила Карену стать лидером. Да и в условиях массовых протестов такая рокировка не могла гарантировать непременный успех. Сказанное вовсе не означает, что Карен Карапетян ушел из армянской политики. Все будет зависеть от итогов «бархатной революции» и достижений правительства Н. Пашиняна.
Следует отдать должное Сержу Саргсяну, которого эмоционально протестующее общество и СМИ достаточно жестко критикуют, и порою не всегда справедливо, что он обладает уникальным политическим чутьем, останавливается в шаге от критических решений и неоднократно после событий марта 2008 г. исключал варианты использования силы для решения внутриполитических вопросов. Так было в период протестов «Элетрик-Ереван», а также в ходе подавления вооруженного мятежа группы «Сасна Црер». Наконец, Серж Саргсян, несмотря на известные и неизвестные давления внешних сил по теме Карабаха, так и не согласился пойти на односторонние уступки. Он с вниманием и крайне эмоционально воспринимал предупреждения от патриотических сил армянского общества по теме политических и личных последствий подобных уступок, и его совесть карабахца исключала саму возможность мысли о предательстве.
Сказанное не относится к проблемам экономической и политической жизни Армении, где высока ответственность и главы государства. К сожалению, имело место и определенное давление на оппонентов, использование против них ложных обвинений и правоохранительных органов. Зачем понадобилось кому-то в Армении дважды 22 марта (в 2000 и 2016 гг.) арестовывать того же генерала Самвела Бабаяна, например? И где был голос того же Роберта Кочаряна, когда вершилась политическая расправа над первым командующим Армии обороны НКР и его боевым соратником? Однако мы не вправе не учитывать и заслуг Сержа Саргсяна перед Арцахом и Арменией, который с февраля 1988 г. на разныхответственных участках и должностях беспрерывно служил интересам своего народа. Я сожалею, что политическая карьера Сержа Саргсяна завершается таким образом, хотя он по-прежнему является лидером РПА и может остаться в политике (включая и в роли оппозиционной партии). И все же парламентские выборы 2017 г. не завершились согласием в обществе, а привели к массовым протестам и широким потрясениям…
Армянская весна 2018 г. открыла феномен нового лидера в лице руководителя оппозиционной партии «Гражданский договор» и блока «Елк» Никола Пашиняна. Все эти годы независимости политическая оппозиция в Армении не имела консолидированной силы, представляла раздробленность и не получала серьезных импульсов поддержки от ведущих внешних партнеров (то есть от России или США).
Приход к власти Никола Пашиняна под давлением широких масс манифестантов кардинально поменял внутриполитическую ситуацию в стране. Лидер «бархатной революции» с высокой степенью осторожности и ответственности неоднократно публично отмечал, что революция в Армении не имеет геополитического подтекста и он отрицает реверсы во внешней политике. Ереван сохраняет приверженность прежним внешним обязательствам и участие в интеграционных объединениях — ОДКБ и ЕАЭС. Суть армянской революции связана с внутренними вопросами, проблемами коррупции, неэффективного управления, бедности, безработицы и т. д. При этом лидер «бархатной революции» громогласно отмечал, что новые власти не станут заниматься политическим преследованием своих предшественников и проявят толерантность.
Но в политике, как говорил великий вождь мирового пролетариата В. И. Ленин, «кто верит на слово, тот безнадежный идиот». Что же показала политическая реальность в краткосрочный постреволюционный период в Армении? Естественно, Н. Пашинян привел к власти своих соратников по партии и блоку, кто стоял рядом с ним все дни демонстраций и шествий. Практика показала, что многие из выдвиженцев Пашиняна за столь короткое время успели показать себя не только как непрофессиональные руководители (да и откуда у них — молодых ребят — мог появиться опыт профессионала в системе власти), но и как политически безответственные деятели.
Продолжение здесь