Выстрел

День в селе начинается очень рано, даже раньше первых петухов. В еще прохладном воздухе витает предрассветная синеватая дымка, к которой примешивается пар еще горячего навоза. Стучат ведрами заспанные хозяйки, спешащие подоить коров. Вдалеке уже слышится свист хворостины. Сельский пастух собирает скотину по дворам, чтоб погнать ее на пастбище. Покрикивая и стуча в ворота некоторых проспавших односельчан, он гонит стадо через все село, перекидываясь иногда парой фраз с односельчанами. У дома Горбатой Назик он мрачнеет, еле кивает головой хозяйке, одетую в черное с ног до головы, и идет дальше, погоняя коров. Назик закрывает ворота за своей скотиной и заходит в дом.Пастух не любит Назик, да и никто из односельчан не любит ее и не жалеет. Жалеют её покойного сына, жалеют её невестку, жалеют её внучку со звучным древним армянским именем Парандзем. А её не жалеют. Впрочем, Назик, кажется и дела нет ни до их любви, ни до их жалости. Она молчалива и отрешенна, ходит сгорбившись и шаркая ногами, весь день занимается хозяйством и мужем. Мужем-сыноубийцей, отсидевшим 15 лет и вернувшимся к жене, которая все эти годы, раз в месяц исправно ездила к нему в тюрьму, обегая все инстанции, чтоб сократить мужу срок. Не сократили...Не могли...

       Знойным душным августовским днем он застрелил своего сына на пыльной дороге, ведущей в персиковый сад. В сад, в котором когда-то рос и играл его сын, лазил по деревьям, обдирая колени и ладони, объедался спелыми и сладкими персиками и потом засыпал в стоге сена...Выстрелил из дедовского ружья, проводил безучастным взглядом, как неловко оседает тело сына в пыль, закинул двустволку на плечо и пошел сдаваться. Прошедший войну и всякое повидавший милиционер долго не мог поверить в то, что услышал.

- Да, я убил. Нет, не жалею.

Когда, в какой миг вымерли в сердце жалость и любовь к сыну и уступили место ненависти и гневу? В тот момент, когда приехал он с войны и привёл в дом жену, не спросив ни благословенья, ни отцовского мнения? Или в том момент, когда сын вспылил после очередной ссоры двух женщин, собрал вещи и ушел с семьей жить отдельно? Или когда вернулся через пару дней и начал делить хозяйство, их с женой хозяйство, нажитое за долгие годы. Нет, отец не вмешивался, сидел на своей тахте и наблюдал. Жена, собрав в тонкую ниточку губы, с боем отдавала то тарелку, то наволочку, то полотенце.- Да верну я вам всё через месяц, куплю и верну, - то и дело повторял сын,- Мам, дай мне кастрюлю, а то обед не в чем варить.-На, подавись, чтоб она на твои поминки тебе пригодилась,- взорвалась жена и запустила в сына кастрюлю. Сын побледнел, не сказал ни слова в ответ, оставил коробку с уже набранными вещами посреди комнаты и вышел. А мать опустилась на пол и завыла:

 -Растила его, воспитала, лучшие кусочки ему отдавала, чтоб он сегодня ушел от меня? От меня к этой вертихвосте. Да разве это сын? Да настоящий сын бы намотал на кулак волосы этой бесстыжей и научил бы уму-разуму, уважению. Лучше уже никакого сына, чем такой.

Она еще выла, когда муж погасил очередной окурок и вышел, захватив ружье. Ноги сами его понесли в сад. Кому, как не ему было знать, куда уходил сын, если его обижали. Через час августовскую духоту взорвал выстрел...