Порошенко идет по стопам Саакашвили

На Украине 25 мая прошли внеочередные президентские выборы. Думается, в будущем правоведы и политологи еще не раз будут обращаться к анализу особенностей завершившейся украинской избирательной кампании. Чего стоит один только факт того, что избрание нового главы государства происходило в условиях, когда его предшественник не был отстранен от власти с использованием процедур, предусмотренных Конституцией страны. Ни процедуры импичмента, ни широкой парламентской дискуссии об отстранении Виктора Януковича не было.

Но и это еще не самое главное. Конституционные полномочия самого Петра Порошенко до сих пор не определены. В феврале 2014 года Верховная Рада Украины проголосовала за возвращение к Основному закону десятилетней давности, который был частью политической реформы. Он, в свою очередь, был отменен решением Конституционного суда без голосования в высшем законодательном органе страны в сентябре 2010 года. Однако проект 2004 года перераспределяет полномочия в пользу кабинета министров и парламента, превращая президента в символ государства без значительных властных прерогатив.

Непраздный вопрос: захочет ли Порошенко после своего избрания следовать тем курсом, который предложили победители "Майдана" несколькими месяцами раньше?

Трактовка полномочий нового главы государства становятся, как минимум, предметом сложных и неоднозначных интерпретаций. Не только во властных кабинетах, но и на улице, которая в нынешних условиях масштабной приватизации правоохранительных и силовых структур является значительной "материальной силой". Про приватизацию власти следует сказать особо.

Между тем, столкнувшись с проблемой лояльности армии и сил милиции киевским властям, ставка была сделана на Национальную гвардию, батальоны которой де-факто являются частными армиями. И главная их проблема не в качестве вооружения или владения военным ремеслом, а в отсутствии правового регламента их действий. Добровольцы не имеют ни должностных служебных инструкций, которые регламентировали бы их права и обязанности, ни опыта правоохранительной деятельности. Как результат, повышение градуса взаимной ожесточенности конфликтующих сторон.

Работе над преодолением гражданского противостояния Порошенко предпочел внешнюю поддержку

Таким образом, призрачные надежды на то, что президентская избирательная кампания станет каким-то политическим прорывом, не оправдались. Сами по себе выборы в отрыве от других сложнейших внутренних и внешнеполитических контекстов не разрешили ни кризиса легитимности, созданного свержением Виктора Януковича вне конституционных процедур, ни проблем украинской политической идентичности. Да, Порошенко выиграл выборы в конкурентной борьбе. И на этих выборах откровенные националисты и нацисты типа Дмитрия Яроша не получили высоких процентов (хотя третье место лидера Радикальной партии Олега Ляшко – свидетельство определенного ресурса поддержки подобных настроений). Однако даже ЦИК Украины признал, что на участках в Донецкой и Луганской областях в пределах территориальных избирательных округов №№ 41-46, 48, 51-57,105-113, 116 голосование не состоялось. Во многих населенных пунктах Донбасса явка была беспрецедентно низкой. Следовательно, победитель кампании принял расколотую страну. Не только по признаку симпатий к тому или иному кандидату, но и на фоне нарастания военного противостояния в Донбассе.

В этой ситуации перед новым лидером был определенный коридор возможностей для выбора политической линии. Сам Порошенко обозначил их еще в качестве кандидата в президенты. С одной стороны, он говорил о необходимости "покончить с кошмаром" в юго-восточных частях страны, имея в виду форсирование силовых действий. С другой стороны, обещал, что среди его первых турне будет визит в Донбасс, и что права отдельных регионов должны быть расширены. Надо сказать, что у нового лидера Украины была гипотетическая возможность изменить внутриполитические приоритеты.

Во-первых, украинские граждане устали от нескольких месяцев политических потрясений. Сегодня даже среди киевлян, поддерживавших Майдан и свержение Януковича, крепнет мнение о необходимости наведения порядка в столице Украины, разблокировании городского центра и прекращении самодеятельности различных "сотников". Что уж говорить о тех, кто с ужасом ожидает повестки из военкомата или мобилизации на "восточный фронт" (сегодня донбасские регионы стали называть именно так).

Во-вторых, хотя Порошенко и был среди тех, кто финансировал украинские протестные акции и в результате стал одним и главных бенефициариев якобы "антиолигархической революции", он не был непосредственно причастен к введению режима "антитеррористической операции" в юго-восточныхрегионах страны, а значит и к жертвам, которыми он сопровождался. В отличие от временного главы государства Александра Турчинова, шефа МВД Арсена Авакова или руководителя СБУ Валентина Наливайченко, у Порошенко был больший простор для маневра. До определенного момента он мог заявлять о возможности строить новую политику с "чистого листа".

Но победа на выборах сыграла с новым президентом злую шутку. Практически сразу же после оглашения итогов голосования он заявил о том, что АТО в действительности только началась. И в данном случае слова не разошлись с делом. С момента начала операции в апреле 2014 года в Донбассе были зафиксированы самые интенсивные боевые столкновения между силами Национальной гвардии и ополченцами. Бои за донецкий аэропорт и вокзал, интенсивные атаки на Славянск, противостояние вокруг райцентра Красный Лиман, бои за Луганск с использованием авиации стали вехами нового этапа гражданского противостояния на Украине, для которого характерно большее число человеческих жертв. Порошенко не поехал на Донбасс и даже не попытался изобразить из себя миротворца. Свой первый визит он нанес в Польшу, где провел встречу с американским президентом Бараком Обамой, назвавшим победу нового лидера проявлением мудрости граждан Украины. Таким образом, работе над преодолением уже не просто кризиса, а гражданского противостояния Порошенко предпочел внешнюю поддержку со стороны тех, кого считает своими потенциальными союзниками.

В этом плане чрезвычайно трудно удержаться от параллелей между нынешней ситуацией на Украине и положением дел в Грузии в 2004-2008 годах, а также балканскими реалиями начала 1990-х годов.В 2004 году в результате "революции роз" на грузинский политический Олимп вместо Эдуарда Шеварднадзе, ответственного за войну в Абхазии и регулярные попытки реванша за поражение в 1993 году, пришел молодой лидер Михаил Саакашвили, который не был вовлечен в противоборства с автономиями. Казалось бы, у Тбилиси на руках были все козыри. Москва на тот момент поддерживала территориальную целостность Грузии и даже права беженцев за возвращение к местам их прежнего проживания. Более того, уже в начальный период президентства Саакашвили Россия вела с Грузией переговоры по заключению двустороннего договора.

Порошенко не поехал на Донбасс и даже не попытался изобразить из себя миротворца

Однако вместо того, чтобы пойти по пути разрешения двух конфликтов, грузинский лидер сделал ставку на их "разморозку", то есть изменение их политико-правового формата с целью вытеснения РФ из мирного процесса. При этом стоит особо оговориться: если бы грузинский президент получил недвусмысленный сигнал со стороны США и ЕС о том, что любые его действия не должны нарушать легитимный российский интерес, а все интеграционные устремления на Запад должны увязываться с резонами Москвы, многих жертв и трагедий можно было бы избежать. Речь идет, прежде всего, о новых грузинских беженцах из Абхазии и Южной Осетии. Однако "медвежья" услуга американских и европейских партнеров в виде либо молчания, либо одобрительных полунамеков сформировали иллюзию о том, что любые действия грузинского руководства получат одобрение Вашингтона и Брюсселя. Каково же было разочарование в августе 2008 году от того, что наступление на Цхинвали не встретило всеобщего ликования на Западе!

Что же касается Балкан, то именно в этой части Европы на фоне распада ялтинско-потсдамскойсистемы сформировался подход, при котором происходило не столько разрешение конфликта, сколько поддержка "правильных парней" против "неправильных". Так было в Хорватии, Боснии и Косово. За некоторым исключением из этого правила в виде Македонии с ее Охридскими соглашениями, которые, впрочем, многие рассматривают, как неоправданную уступку албанской общине республики.

Между тем, после всего того, что произошло в Донбассе, не покидает ощущение дежа вю. Как будто бы отношение к происходящему в юго-восточных регионах Украины выстраивается по лекалам Сербской Краины 1995 года или Южной Осетии и Абхазии 2004-2008 годов, когда лишь за одной стороной (хорватской в первом случае, грузинской – во втором) было признано право на "монопольное насилие". Хочу сразу оговориться, что все это никак не снимает ответственности за эксцессы в бывшей Югославии или на Кавказе с сербских, абхазских или югоосетинских лидеров. Но очевидна также несостоятельность попыток сделать их эксклюзивно ответственными за эскалацию насилия. Сегодня столь же несостоятельным является стремление закрыть глаза на все эксцессы с украинской стороны, возложив вину лишь на Москву и "пророссийских сепаратистов". Непродуктивным представляется и упорное нежелание видеть корень нынешнего гражданского противостояния в разрушении государственных институтов в период Майдана и в ходе свержения Виктора Януковича.

Такой однобокий подход может сыграть злую шутку с нынешним победителем президентской кампании. Теперь уже ясно, что к моменту инаугурации Порошенко не удалось завершить АТО в формате блицкрига. Но в случае, если после официального вступления в должность украинский лидер пойдет стопами Саакашвили, то стоит уже сегодня задуматься о политическом финале третьего президента Грузии. Даже вне всякой привязки к России. Напомню, что в 2012 и в 2013 годах Саакашвили потерпел два поражения от собственного избирателя и покинул пост с риском предстать перед грузинской фемидой.

Как бы то ни было, уже завтра Петр Порошенко примет всю полноту ответственности за положение дел на Украине. И за возможный новый курс, и за форсированное подавление сопротивления в Донбассе