Исповедь знаменитого режиссёра и транссексуала Ланы Вачовски о своём тяжелом детстве
12:50 , 26 декабря, 2013Одна из самых влиятельных режиссёров Голливуда благодаря своей трилогии «Матрица» вдохновила целое поколение создателей кинофильмов. По всей видимости, Лана Вачовски, которая до 2002 года была мужчиной, последовала определенным модным указателям из её научно-фантастических фильмов. Во вторник 48-летнюю женщину видели в международном аэропорту Лос-Анджелеса в зашнурованных военных ботинках и с ярко-розовыми дрэдлоками. В завершение образа она надела серые брюки и однотонную майку.
Недавно Лана рассказала о своих детских мучениях из-за транссексуальности, признавшись, что она даже готова была покончить жизнь самоубийством и однажды чуть не бросилась под поезд. Знаменитая продюсер также рассказала, как её жестоко избила разозлившаяся монахиня в католической школе.
В своей исповеди, в полном объёме напечатанной в ведущем американском журнале Hollywood Reporter, Лана вспоминает о своём детстве, говоря: «Я помню учёбу в третьем классе, помню, как меня перевели из государственной школы в католическую. В государственной школе я играла в основном с девочками, носила джинсы и футболки, у меня были шикарные длинные волосы. В католической школе все девочки носили юбки, а мальчики – штаны. Мне приказали постричь волосы. Я хотела играть с девочками в «классики», но теперь я стала одним из них – одним из мальчиков. Каждый день после утреннего звонка мы должны были строиться в шеренгу: девочки отдельно, мальчики отдельно. Проходя мимо девчонок, у меня каждый раз появлялось то странное, сильное притяжение. Но я прекрасно понимала, что мне нужно идти дальше. Как только я смотрела в сторону мальчиков, мгновенно возникало чувство отличия от них, и меня это смущало. Я с самого детства не относилась к сильному полу.
Я останавливаюсь между двумя шеренгами. Монахиня пристально смотрит на меня и начинает яростно кричать. Теперь не знаю, что мне делать. Она хватает меня и кричит ещё пронзительнее. Даже не пытаюсь ослушаться. Моё молчание бесит монахиню, и она начинает избивать меня. Настоятельница остановилась, только когда на горизонте появилась моя мать. Она выскакивает из автомобиля и подбегает к ней. Мама буквально вырвала меня из рук разъяренной монахини, она спасла меня, а после приказала этой женщине никогда больше и пальцем меня не трогать».
После борьбы со «жгучей тревожной изоляцией в сочетании с постоянной бессонницей», она осталась с «неизбежной депрессией» в течение всего второго курса в средней школе. Лана рассказала, как она вела «странное, неустанное дежурство» перед зеркалом в ожидании появления волос на своём лице. В её голове постоянно звучали голоса типа: «Я уродина, со мной что-то не так, я никогда не буду привлекательной». А после она пошла в местное кафе и написала предсмертную записку на целых четыре страницы. Она говорит: «Я действительно хотела убедить всех, что в этом нет их вины. Я просто не принадлежала к сильной половине человечества. Во время составления записки я очень сильно плакала. Работники кафе знали мою историю, поэтому оставались абсолютно безразличными. Когда я приготовилась броситься под поезд метро с пустой платформы, ко мне подошел старик, пристально посмотрел в глаза, и тогда я подумала: «Он смотрит на меня так, как животные смотрят друг на друга. Понятия не имею, почему он не смотрит в какую-то другую сторону. Его поступок – это единственное объяснение, почему всё ещё стою на месте».
После борьбы со «жгучей тревожной изоляцией в сочетании с постоянной бессонницей», она осталась с «неизбежной депрессией» в течение всего второго курса в средней школе. Лана рассказала, как она вела «странное, неустанное дежурство» перед зеркалом в ожидании появления волос на своём лице. В её голове постоянно звучали голоса типа: «Я уродина, со мной что-то не так, я никогда не буду привлекательной». А после она пошла в местное кафе и написала предсмертную записку на целых четыре страницы. Она говорит: «Я действительно хотела убедить всех, что в этом нет их вины. Я просто не принадлежала к сильной половине человечества. Во время составления записки я очень сильно плакала. Работники кафе знали мою историю, поэтому оставались абсолютно безразличными. Когда я приготовилась броситься под поезд метро с пустой платформы, ко мне подошел старик, пристально посмотрел в глаза, и тогда я подумала: «Он смотрит на меня так, как животные смотрят друг на друга. Понятия не имею, почему он не смотрит в какую-то другую сторону. Его поступок – это единственное объяснение, почему всё ещё стою на месте».