Невысокий человек, умевший петь и еще, наверное, самое главное в жизни – всегда оставаться человеком – Азнавур один сделал для своей Армении больше, чем все политические деятели, вместе взятые, бывшие и нынешние. Больше, чем все политические деятели, вместе взятые, сделают в обозримом будущем – не требуя ничего взамен, просто так, бескорыстно и честно…
Какие странные слова, не правда ли, для нашего времени: "бескорыстие", "честность", "совесть", "Родина"…
Мы отвыкли от этих слов и понятий, но мы привыкли к тому, что все это олицетворял один Азнавур. Он пронес эту ношу без малого век своей жизни и семь с лишним десятилетий профессиональной карьеры. Интересно, а 72 года на сцене могут войти в Книгу рекордов? Хотя, кому это сейчас интересно…
Вот стоит человек на сцене и поет. Один, в обычном костюме и в свете простого прожектора – он не дрыгает ногами, он не ломается в конвульсиях, вокруг него и за ним не пляшет табун полуголых девиц, сцену не застилает разноцветный дым, а в зале не визжат истеричные поклонницы. Просто поет невысокий человек, а его слушает вся планета.
А еще он умел плакать, и не стеснялся своих слез в декабрьском Ленинакане в 1988-ом – быть может, это его отличало от всех нас: способность плакать, когда плохо и больно не тебе самому. Наверное, поэтому планета его слушала, она чувствовала, что этот невысокий человек обладает даром, ею забытым и утерянным. Планета слушала человека, выдающимися вокальными данными не обладающего, но он собирал огромные залы, а билеты расходились за много месяцев до концерта.
Я был на его самом последнем (как выяснилось только сейчас) концерте в Петербурге. Огромный "Октябрьский", выходя на улицу, вытирал слезы – я никогда не видел сразу столько прослезившихся людей. Не от горя, нет – от светлого чувства, которое он, щедрый, дарил скучающим по человеческому свету людям.
Он останется светлым – светлым, и очень честным. Каждый из нас сейчас погорюет и даже преисполнится на коротенькое время решимости тоже стать светлым и честным, только удастся это единицам. Тем редким экземплярам, благодаря которым эта планета еще держит на себе всех нас.
"Ты – еврей?" — однажды спросила его Пиаф.
"Армянин", — ответил он.
"А как это?" — решила разобраться Эдит.
На что получила ответ: "Долго объяснять".
Он объяснял, как это – быть армянином, всю жизнь. Если кому объяснил, до кого-то достучался, хотя бы до одного из нас – значит, все было не зря. Не зря были эти 72 года на сцене, эти песни, и эта жизнь.
Давайте вдумаемся – семьдесят два года светлой и бескорыстной честности, преданности и правды. И планета, вся в овации длиной в семьдесят два года.
Эта овация продолжится уже в осиротевших Париже и Ереване, в Петербурге и Гюмри, по всей планете, вдруг остро почувствовавшей одиночество.
А нам нужно научиться жить без Азнавура.
