Когда в Тегеране состоялся саммит президентов Ирана, России и Турции, на котором непосредственно обсуждались в целом проблемы послевоенного урегулирование в Сирии и в частности ситуация в северной провинции этой страны Идлибе, многим стало казаться, что переговорщики, несмотря на определенные разногласия, достигли все же консолидированной позиции как страны — гаранты астанинского формата. Они прекрасно знают, как и почему Идлиб стал последним в Сирии прибежищем джихадистов, и то, что проблемы освобождения этой провинции рано или поздно должны быть и будут решены.
Отметим и то, что саммит в Тегеране происходил на фоне угроз со стороны США в адрес Дамаска не начинать боевую операцию в Идлибе. Вашингтон сосредоточил в Ближневосточном регионе солидный арсенал вооружений для удара по правительственным силам Сирии. При этом США и их некоторые западные партнеры озвучили примитивный сценарий, согласно которому поводом для удара станет использование Дамаском химического оружия. Делается такое не в первый раз, хотя эксперты Организации по запрещению химического оружия (ОЗХО) никогда не устанавливали причастность к химатакам Дамаска. Тем не менее, когда 4 апреля 2017 года появились сообщения, что в городе Хан-Шейхуне на юге провинции Идлиб, находящейся под контролем группировки «Джабхат Фатх аш-Шам», было использовано химическое оружие, президент США Дональд Трамп возложил ответственность за бомбардировку на Дамаск, и с американских кораблей в Средиземном море было выпущено 59 крылатых ракет Tomahawk по правительственной авиабазе «Шайрат» в провинции Хомс.
Даже после этого Сирия и Россия предложили международным экспертам посетить Хан-Шейхун и авиабазу «Шайрат» для анализа ситуации и составления докладов об инциденте, однако этим предложением не воспользовались. Но тогда президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган, полагая, что США начинают широкомасштабную боевую операцию против Дамаска, поддержал их действия, хотя другие члены астанинского альянса, Россия и Иран, придерживались иной позиции. Сложно сказать, учитывал ли Эрдоган возможное повторение обозначенного сценария в Тегеране, когда настаивал на том, чтобы астанинская тройка объявила в Идлибе перемирие, за время которого Анкара должна была там провести размежевание между так называемыми умеренными и радикальными джихадистами. Но фактом остается то, что он получал со стороны США определенное информационное сопровождение, сопряженное как с условиями пребывания военных США на территории Сирии, так и очередным озвучиванием сценария о возможной химической атаке со стороны Дамаска в Идлибе.
Российская стороны предвидела такой ход событий, выступив с упреждающими заявлениями на этот счет, правда, относительно поддержав вместе с Ираном «план Эрдогана». Далее последовали не совсем ясные события, связанные как с действиями Турции, так и нанесением точечных ударов российскими ВКС по позициям джихадистов в Идлибе. Когда Эрдоган заявил о намерении еще раз срочно встретиться с президентом России Владимиром Путиным, стало ясно, что происходит какой-то сбой в тегеранских договоренностях. Эрдоган мог бы воспользоваться рекомендациями спецпосланника генсека ООН по Сирии Стаффана де Мистуры «связаться по телефону с Путиным» или, добавим от себя, с президентом Ирана Хасаном Рухани для разъяснения ситуации. Однако он поступил иначе, выступив с колонкой в американской газете The Wall Street Journal, публично обозначая свой оппортунизм.
Он заявил, что «нужно остановить президента Сирии Башара Асада», который, по его словам, ведет борьбу не с терроризмом, а с оппозиционными политическими силами (поддерживаемыми Турцией — С.Т.), что «наступление на сирийскую провинцию приведет к «гуманитарной и геополитической катастрофе». Главное же в том, что для Эрдогана «устранение терроризма возможно лишь с помощью международной контртеррористической операции» (надо полагать, что речь идет о возглавляемой именно США коалиции, в которой Турция продолжает состоять — С.Т.). С заявлением выступил и глава МИД Турции Мевлют Чавушоглу. Он призвал «остановить атаки на Идлиб и покончить там с присутствием террористических групп совместно с Россией, Ираном, США, Францией и Великобританией», что воспринимается либо как отказ от формата Россия — Турция — Иран, либо как создание нового с добавлением к астанинской тройке США, Франции и Великобритании.
Одновременно, согласно информации агентства Bloomberg, Турция стала наращивать военные силы на границе с Сирией, чтобы «сдержать проникновение на свою территорию беженцев и джихадистов». Намерения Турции очевидны: сохранить позиции на севере Сирии с опорой на силы оппозиции, имея в виду выход на политико-дипломатическое урегулирования в этой стране. Но фактом является то, что в Идлибе действует множество группировок, часть которых контролируется Анкарой, часть — Западом, а часть — Саудовской Аравией. Как считают многие эксперты, Турция в Идлибе не располагает ресурсами и влиянием для того, чтобы действовать в одиночку. Профессор Дипломатической академии МИД России Александр Вавилов полагает, что «когда Идлиб будет возвращен под контроль суверенного сирийского государства, многие планы турецкой стороны создать здесь свой анклав для проведения своих интересов будут разрушены».
Вот почему колонка Эрдогана в The Wall Street Journal воспринимается как глас отчаяния, хотя «большая игра» еще продолжается и впереди будет немало геополитических сюрпризов.
