В Баку состоялась научная конференция «Национальное единство, историческое наследие и вызовы XXI века», посвященная столетию образования Азербайджанской Демократической Республики. В работе этого форума участвовал и российский историк, старший научный сотрудник ИРИ РАН Салават Исхаков. Он выступил с докладом «Из истории отношений между большевистской властью России и Азербайджаном (на основе материалов Второго московского конгресса народов Востока в 1918—1919 гг.)». К сожалению, с текстом доклада мы пока не знакомы. Но наше внимание привлекло интервью Исхакова, данное в кулуарах конференции порталу «Вестник Кавказа». На вопрос, как вы оцениваете деятельность большевиков в Азербайджане в 1918—1920-х годах, он ответил так:
«19 июня 1919 года прошло заседание Политбюро с участием Ленина, на котором было принято решение «признать Советскую республику Азербайджан», хотя таковой не было. Была совсем другая республика. План по захвату Баку готовили люди из окружения Сталина — [член Комитета революционной обороны Баку Нариман] Нариманов, [член бакинского комитета РСДРП Мовсум Нажмеддин] Исрафилбеков, революционер-большевик [Буниат Мадат оглы] Сардаров и другие… Были политики, которые выполняли комбинации Сталина, а потом их просто устраняли, чтобы не оставлять свидетелей его деяний».
Вот в чём дело… Нам представляется, что изложенная схема носит чрезмерно упрощенный характер и не совсем соответствует исторической правде. Потому что последовавшая в апреле 1920 года советизация Азербайджана воспринимается исключительно в контексте «коварного заговора» Сталина. Правда, мы не исключаем и того, что ответы Исхакова на вопросы журналистов были несколько искажены. Тем не менее затронутая им проблема до сих пор плохо изучена историками и требует особого внимания. Прежде всего о том, как появился в 1919 году лозунг о необходимости провозглашения и даже признания «Советской республики Азербайджан». Как свидетельствуют документы, впервые публично этот лозунг был выдвинут 2 мая 1919 года на общебакинской партийной конференции.
19 июля того же года на совместном заседании Политбюро и Оргбюро ЦК РКП (б) было принято решение о признании — но только в будущем! — Азербайджана независимой Советской республикой. Почему? Как пишет известный польский историк, специалист по Закавказью Тадеуш Свентоховский, «главным сценаристом развития событий того времени в Баку был возглавляемый Сталиным Наркомнац РСФСР, который отвечал за разработку и воплощение в жизнь национальной политики большевиков». Под его эгидой в период гражданской войны создавались специальные управления по мусульманским делам. Мусульманские комиссариаты (Мускомы) и бюро (Мусбюро) организовывались в основном по территориальному принципу и занимались делами отдельных регионов и провинций. Но проблема была как раз в том, что Азербайджан хотя и считал себя мусульманской тюркской республикой, по существу таковой не являлся. А точнее — не признавался.
Весной 1919 года стало известно, что англичане покидают Кавказ, регион остается «бесхозным». Заполнить этот вакуум планировал русский генерал Антон Деникин. Баку метался, не понимая, с кем вступать теперь в альянс. В Константинополе разваливалось правительство Османской империи, и только осенью 1919 года Мустафа Кемаль появляется в Восточной Анатолии. Министр иностранных дел Азербайджанской республики Хойский предупреждал английскую оккупационную администрацию о том, что «Деникин может захватить власть в Азербайджане и установить русскую власть». Представитель русского генерала, полковник Лазарев, вел переговоры в Баку с правительством Усубекова, предлагая Азербайджану стать «частью России вместе с местным правительством». Правда в том, что определенная часть бакинского правительства делала ставку на Деникина, о чём сообщал наркоминдел РСФСР Чичерин в радиотелеграмме Хойскому:
«В Баку находится штаб, представляющий главное командование Добровольной армии. Под руководством агента Деникина Подшебякина и при содействии азербайджанских властей в Баку и в других местностях Азербайджана производилась мобилизация русских офицеров для включения их в армию Деникина. В качестве представителя последнего в Баку и Тифлис отправился князь Баратов, к которому явился азербайджанский министр Усубеков, причем князь Баратов потребовал от правительства Усубекова участия в блокаде Советской России».
Мог ли удержать Деникин от большевизации Баку и создать там «русскую власть»? Вопрос звучит риторически, хотя, как свидетельствуют документы, политики Азербайджана стояли перед выбором между «единой и неделимой» и Советским Азербайджаном. Именно тогда и появился лозунг об объявлении и признании «Советской республики Азербайджан». Но этот проект имел два варианта. Первый — создание коалиционного правительства с участием только местных социалистических групп и партий, а также части членов партий «Мусават» и «Иттихад». Второй — советское правительство должно было состоять только из членов работавшего в подполье сначала временного, а потом уже и почти легального Бакинского комитета РКП (б), который возглавлял Анастас Микоян. Второй вариант активно поддерживали почти все члены Тифлисского бюро Кавказского Крайкома РКП (б).
В мае 1919 года Микоян сообщал в Москву: «Острая нехватка умных, преданных делу и энергичных мусульманских активистов в нашей партии дает возможность националистически настроенному правому крылу мусульманских социалистов держать под влиянием часть мусульманских рабочих. Те, кто принимает советский тип правительства, боятся, что это будет иностранное, русское правление, что у них самих не будет доступа к власти». Вот почему в 1919 году ни у кого ничего в Баку не получилось. Только в начале 1920 года стали просматриваться «теоретические следы», но не Сталина, а Льва Троцкого. Именно им проект «Советской республики Азербайджан» стали ориентировать на переворот, который произошел в апреле 1920 года. Проект был призван обозначить консолидацию в Азербайджане части правых и левых, в основном национальных партий в Азербайджанскую коммунистическую партию, учредительный съезд которой состоялся в феврале 1920 года.
Не случайно в конце 1919 года началась координация действий азербайджанских коммунистов с политическими организациями кемалистов. Но именно азербайджанские коммунисты, а не Кемаль, должны были идти в авангарде развития тюркизма. Москва поддерживала освободительную борьбу турецкого народа, не скрывая, что намерена трансформировать ее в элемент мировой революции на Востоке. В стратегическом отношении Кемаля устраивал проект большевиков по восстановлению Османской империи даже под коммунистическими знаменами. Большевики, сделав ставку на ислам, перспективу его идеологической модернизации — синтез. Посему в апреле 1920 года азербайджанское правительство передало власть в Баку не работавшему в подполье бакинскому комитету РКП (б), а прибывшему из Москвы Нариманову. Что же касается Сталина, то он лично примкнул к процессу чуть позже, когда «большая игра» стала получать неожиданное и интригующее продолжение.
