Александр Атанесян – российский продюсер, режиссер и сценарист. Человек, фильмографию которого заполняют такие картины, как «24 часа», «Сволочи», «Радости и печали маленького лорда», «На измене». Александр - академик Российской академии киноискусств «Ника», почетный профессор Высших курсов режиссеров и сценаристов. Путь, по которому он пришел к успеху на удивление сложен и запутан. Мы побеседовали с Александром Ашотовичем и постарались понять, что же все-таки привело его в кинематографию.
Вы родились в Тбилиси в армянской семье. Расскажите немного о своем детстве, о том, как в вашем доме происходило слияние культур и традиций.
- Я думаю, что любой ребенок вне зависимости от времени и места рождения воспринимает среду, которая его окружает, как данность. Точно также и я ощущал весь этот мир, в котором жил. Я, как и другие дети не понимал, что кроме моего мира есть еще какой-то другой. Знаете, в большинстве своем - дети самые счастливые существа. Конечно при условии, что их не бьют и не наказывают. Они счастливы только потому, что долгое время, лет так до 11-12 не способны воспринимать систему сравнений. Плюс их жизни в том, что они не понимают, богаты они или бедны, хорошо одеты или плохо, много у них игрушек или мало. Город, в котором я родился в 1953 году, через восемь лет после войны – это в массе своей бедные люди, большинство из которых находились на грани нищеты: в нашем доме, а это были бывшие каретные ряды бывшего Итальянского Консульства - на 12 семей у нас был один туалет во дворе, один кран, где и умывались, и стирали. Мы жили в комнате площадью 18 кв. метров. Это все продолжалось где-то до 1961-62 года. То есть, можно сказать, что мое детство было очень бедным, хоть я этого и не воспринимал.
Что касается восприятия культур и традиций, нужно понимать, что тбилисская среда в годы моего детства и юношества включала в себя порядка 40 национальностей. В 70-х годах город уже был миллионником. Причем практически третью часть населения города составляли армяне, чуть больше было количество самих грузин, остальная же часть включала в себя другие национальности: турков, езидов, азербайджанцев, евреев, греков, немцев. Иными словами, там было абсолютное смешение культур, религий и языков, которые сами собой с детства вкладывались в сознание и восприятие моего мира.
Прожив первые 16 лет жизни в Тбилиси, вы приняли решение поехать учиться в Ереван. Причем выбор пал на институт русского и иностранных языков им В. Я. Брюсова. По профессии вы преподаватель русского языка и литературы. С чем было связано такое решение?
- Я такого решения, если честно, и не принимал. Дело в том, что я долгое время был послушным мальчиком, жил, если можно так сказать, по установленным правилам. Но когда я заканчивал школу, я понял, что хочу выйти из-под опеки родителей. Это желание было обусловлено как гормональным всплеском, так и собственным мировоззрением. Не было такого, что я хотел поехать именно в Ереван, просто там у нас жили родственники, которые, по логике родителей, могли «если что, за мной присмотреть». Выбор Еревана был для нас неким компромиссом.
Сколько лет вы прожили тогда и что можете рассказать про тот Ереван?
- Я прожил в Армении 4 года. Конечно, если сравнивать Ереван и Тбилиси тех лет, то надо признать, что Ереван ощутимо проигрывал. Слабость проглядывалась во многом. Тбилиси уже тогда был городом с красивейшей архитектурой, с богатой культурной жизнью. А Ереван, к сожалению, исторически многого был лишен. Ведь он, в отличие от Тбилиси стал активно развиваться только в первой половине 20-ого века.
А как вы попали после педагогического института в творческую среду? Получается, вы никогда не занимались педагогикой?
- Я занимался преподаванием, но намного позже. После окончания университета я никуда не мог устроиться. В те годы вообще было сложно найти работу. Я даже помню, что в ожидании трудоустройства стоял на очереди в районном отделе образования. И в тот период мне поступило предложение от друга, поработать фотографом в рекламе. Я сразу согласился, мне это очень нравилось, хотя, признаться честно, фотографировать я тогда действительно не умел. Благодаря этой работе я и начал приобщаться к творчеству. Затем, спустя пару лет, после службы в армии, откуда я вернулся в звании офицера, пошел работать главным администратором в Тбилисский окружной Дом офицеров , где начал заниматься гастрольной деятельностью по всему Закавказскому военному округу. И уже оттуда меня переманили в театральное общество Грузии - театр Дружбы Народов.
А с Параджановым вы сблизились именно благодаря своей работе в этом театре? Как состоялось ваше знакомство?
- Оно произошло случайно. На тот момент, работая директором в театре Дружбы, я пригласил в Тбилиси с творческими вечерами Андрея Тарковского. Параджанов с Тарковским были близкими друзьями, и мы волей неволей, все две недели, пока Андрей Арсеньевич находился в Тбилиси, проводили большое количество времени втроем. Не сдружиться с Параджановым было сложно. Он был не только обаятельным человеком, но имел удивительную особенность - рядом с ним любой камешек или стекляшка приобретали особый энергетическим смысл. Нужно сказать, что тогда это был сложный период его жизни, он вышел из тюрьмы, с ним мало кто дружил, боялись, ведь он был под наблюдением. В те времена у меня и начал складываться настоящий творческий круг общения. Это был тесный круг друзей, которые не принадлежали к официальной культуре: молодые художники, режиссеры.
Как вы отреагировали на его повторный арест в 1981 году?
- Когда это случилось, мне стало предельно грустно и обидно. С Параджановым мы очень сдружились, несмотря на большую разницу в возрасте (около 30 лет) он меня очень любил, мы были по-родственному близки. Среди знакомых даже бытовало мнение, что он мой дядя (смеется). Так вот, когда произошел его повторный арест – я был крайне разочарован, мне было противно жить в такой несправедливой стране. И я решился уйти из театра, и насколько бы странным это ни было, уехал в Армению, в Октемберянский район, деревню Пшатаван, где устроился работать учителем в обычную школу. Спустя год, когда у меня были каникулы, я вернулся в Тбилиси проведать семью, и тогда, на удивление абсолютно всех окружающих Параджанова выпустили. Он к тому моменту, в силу сложившихся жизненных обстоятельств был на грани разочарования, у него долгое время не было работы, он, можно сказать, потух. Если бы не чудо, которое произошло тогда благодаря Додо (Давид) Абадшидзе, не знаю, как бы сложились наши судьбы. Дело в том, что в тот период Додо готовился снимать «Легенду о Сурамской крепости» и …предложил делать это Параджанову. Это был великий поступок - отдать свой сценарий и выделенный бюджет другому режиссеру. Конечно, Параджанов не мог принять такой подарок и настаивал на совместной работе, именно поэтому в титрах этого фильма имена двух режиссеров, хотя, признаться честно, Сергей Иосифович работал над ним практически единолично. И вот, когда он снова влился в творческую колею, однажды при встрече с председателем Госкино он произнес такую фразу: «я буду работать при одном условии, если этот мальчик (указав на меня) будет у меня директором». Его слова стали для меня шоком, так как на тот период времени у меня были совсем другие планы на жизнь. И мне пришлось уволиться из школы и начать работать с ним. Именно пришлось.
Возвращаясь к вашему творчеству. Вы режиссер нашумевшего фильма «Сволочи». Знаем, что фильм снимался в крепости Амберд (Армения), несмотря на то, что по сюжету действие происходило в Казахстане. С чем связано такое решение?
- Вы знаете, людям часто кажется, что они в этой жизни что-то решают. Я за 62 года своей жизни убедился, что ничего подобного. От нас ничего в этой жизни не зависит. Это колоссальная иллюзия. На самом деле там, наверху, все уже решено. То же касается и места съемок. Дело в том, что проект инициировал Юрий Кушнерев, он купил права на экранизацию повести «Сволочи» и пригласил меня снимать. Позже появился еще продюсер, взявший на себя основную работу над фильмом - Геворг Нерсисян. Инициатива снимать в Армении поступила именно от Геворга. Мы согласились. Прилетев в Армению, я предложил прямо из аэропорта поехать в Бюракан, я бывал там ранее и помнил, насколько это место богато красивыми пейзажами. По пути в Бюракан я и увидел Амберд. Мне понадобилось буквально пару секунд, чтобы принять решение - съемки будут проходить именно тут! Так что, это решение по сути было спонтанным.
Над чем вы работаете сейчас?
- Сейчас я заканчиваю картину, которая называется «В ожидании Шарлотты Корде». Она будет завершена уже через месяц. Не знаю, выпущу ли ее в прокат, потому что это в своем роде экзистенциальная картина, которая в наше время, к сожалению, не востребована на кинорынке. В фильме рассказана история фотографа, который пришел к выводу о бессмысленности своей жизни.
Значит этот фильм о вас?
- Он от меня. Знаете, есть такая байка, как однажды Феллини ехал по Риму и попросил водителя остановить возле кинотеатра, где шел его фильм. Он зашел, посмотрел, вышел из зала и произнес «мой зритель уже умер». У меня сейчас точно также. Мой зритель тоже умер. Я уже не хочу снимать для зрителя, я перестал понимать, что ему нужно. Это авторская картина, которая помогла мне выбросить из себя то, что есть внутри.
По традиции, пожелания нашим читателям
- Мое пожелание очень простое. Это истина сформулирована Конфуцием. Нужно всегда помнить о важности четырех вещей: на первом месте - семья, на втором - род, на третьем - община, на четвертом - государство. Надо искренне любить все эти четыре составляющие, и главное, никогда не путать их важности. Ведь семья и традиции - это именно то, что позволило Армении выжить за прошедшие тысячелетия.
А еще очень важно понимать, что в жизни нет никакого будущего, нет прошлого, есть только настоящее. Не нужно гнаться за чем-то, как вам кажется сейчас более важным, упуская самое главное. Есть только сегодня.
