Ушедший в историю 2017 год выдался для Армении очень результативным. Первое полугодие прошло под знаком очередных парламентских выборов, которые не принесли сюрпризов, но имели огромное значение в связи с началом реализации конституционной реформы: Армения стала парламентской республикой. После 2 апреля 2017 года народ, что называется, проснулся в другой стране: отныне президента будет избирать парламент, а премьер-министр станет главой исполнительной власти и сосредоточит в своих руках основные полномочия.
Правда, полное завершение реформы произойдет лишь в марте-апреле 2018 года, когда завершится второй пятилетний срок президента Сержа Саргсяна, и следующего главу государства изберет Национальное собрание, а не народ. И случится это уже 2 марта. И тогда во весь рост станет вопрос: а кого же парламент выберет новым премьер-министром, де-факто главой страны?
К этой интриге мы еще вернемся, а пока вспомним второе полугодие 2017-го – оно прошло под знаком подготовки и долгожданного подписания широкого политического соглашения между Республикой Армения и Европейским Союзом. Когда в сентябре 2013 года президент Саргсян внезапно заявил о решении войти в Таможенный союз, а не парафировать и подписать Соглашение об Ассоциации с Евросоюзом, многие в Ереване (с возмущением), Москве (с удовольствием) и Брюсселе (с негодованием) поспешили поставить крест на европейской интеграции Армении.
И хотя этот вектор для Еревана никогда не носил всеобъемлющего характера, как для Кишинева или Тбилиси, сам факт разворота на 180 градусов был негативно воспринят общественностью, для которой европейский путь представлялся не панацеей, но хотя бы возможностью модернизировать страну и уравновесить чрезмерное влияние России. Надо отдать должное армянской дипломатии (увы, редкий случай), которая приложила огромные усилия и всё же убедила европейцев подписать некий «облегченный» вариант Соглашения об Ассоциации, что и было сделано.
Вероятно, на позицию Брюсселя, который первоначально не отступал от жесткого выбора «или – или», повлияла трагедия Украины, которую как раз разорвал этот категоричный выбор. Армения показала ЕС, что «наложение» интеграций – отнюдь не крамола. Да и сам ЕС, видимо, понял, что лучше попробовать совместить ЕС и ЕАЭС. С другой стороны, Россия не выказала особого недовольства решением Еревана, входящего в Евразийский экономический союз и ОДКБ. Посмотрим, что из этого выйдет.
А пока замечу, что, поскольку Армения расположена в чрезвычайно сложном и геополитически важном регионе, многие вопросы внутренней политики тесно переплетаются с внешнеполитической повесткой, и порой трудно понять, где заканчивается первое и начинается второе. Особенно когда речь о конституционной реформе или выборе кандидатов на пост премьер-министра и президента предстоящей весной.
Уж в чём-чём, а в вопросе подбора кандидатур – полный разброд и шатание. Одни уверенно говорят, что новым премьером будет Серж Саргсян – собственно, это наиболее логичный ход, т.к. третий президент Армении – лидер правящей Республиканской партии, и по западному образцу он имеет право на премьерство. С другой стороны, многие в стране недовольны его правлением на посту президента и вряд ли захотят видеть его премьер-министром. С третьей стороны, всерьез обсуждается кандидатура нынешнего главы Кабинета – Карена Карапетяна. Сколько копий сломано вокруг этой темы, а ясности всё нет.
Например, ереванский политолог Виген Акопян напоминает, что еще в 2014 году Серж Саргсян, затевая конституционную реформу, публично и официально заявил, что не будет при новой системе ни президентом, ни премьер-министром. Эксперт считает реальным сохранение Карена Карапетяна на посту премьера, но уже с более широкими полномочиями.
«У меня такое впечатление, что и у Запада, и у Москвы в вопросе Карена Карапетяна нет особых разногласий, - рассуждает Акопян в беседе с изданием EA Daily. – Номинально все считают, что он «газпромовский», значит просто по определению однозначно пророссийский, но у него хорошие деловые отношения с… послом США Ричардом Миллзом, ЕС Петром Свитальским. Нужно понимать, что вокруг него сложился легкий геополитический консенсус». Политолог считает, что Россия и Запад не давят на Саргсяна, чтобы он выполнил некие обязательства по ЕС и Карабаху. И если с европейским «долгом» понятно – политическое соглашение подписано, то в вопросе конфликта нет ясности.
Кстати, единственный осязаемый итог 2017 года в карабахском урегулировании – встреча президентов Армении и Азербайджана в Женеве. Стороны подписали протокол о приверженности мирному урегулированию, что не означает прекращения провокаций азербайджанской стороны на границе (там продолжают гибнуть люди), но само по себе ценно как минимум по двум причинам. Во-первых, после Апрельской войны 2016 года все посредники окончательно убедились в том, что военная риторика Азербайджана – это уже не риторика, а руководство к действию. А значит, наличие подписи Баку дает хоть минимальную надежду на продолжение мирного процесса.
Во-вторых, сразу после Апрельской войны Азербайджан отказался подписывать в Вене соглашение о приверженности мирному урегулированию, так что женевское достижение ценно именно переломом ситуации. Желающие убедиться в неконструктивной позиции Баку в 2016 году могут ознакомиться со стенограммой выступления двух высокопоставленных представителей Госдепартамента США: Background Briefing on the Nagorno-Karabakh Conflict. Special Briefing. Senior State Department Officials. Vienna, Austria, May 16, 2016.
И всё же главным событием ушедшего года я бы назвал подписание Соглашения о всестороннем и расширенном партнерстве (Comprehensive and Enhanced Partnership Agreement) между Арменией и ЕС. Полный текст 350-страничного документа на английском языке доступен на сайте Европейской комиссии. Не все армянские эксперты дают высокую оценку содержанию документа и делают упор больше на самом факте подписания, поскольку Соглашение запускает процесс уравновешивания российского влияния.
«Не думаю, что в Армении после этого возникнет образцовая демократия, система прав человека, правосудие. Это просто протокол о намерениях, - продолжает Виген Акопян в интервью EA Daily. – Другой вопрос, что у Запада появляется возможность оказания давления, с учетом взятых страной обязательств. Каждый пункт там предполагает, например, законодательные изменения, адаптации. И это может стать дополнительным рычагом влияния».
Немецкое русскоязычное издание «Международная политика и общество» отмечает парадоксальность пересечения европейской и евразийской интеграции в Армении, а также тот факт, что они «работают» друг на друга. Во-первых, Армения сохраняет режим автономных торговых преференций GSP+. Во-вторых, к середине 2018 года, вероятно, начнутся переговоры с ЕС о безвизовом режиме. В-третьих, Армения сумела опередить Азербайджан в диалоге с Евросоюзом и прервала многолетний паритет восприятия двух странах в глазах ЕС (порочный паритет, скажу я от себя).
Российский политолог Сергей Маркедонов на сайте Московского центра Карнеги тоже подметил ряд существенных достижений Армении. Во-первых, треть армянского экспорта и половина импорта приходится на Евросоюз, который также служит источником новых технологий. С другой стороны, Ереван не позволяет Анкаре и Баку «монополизировать в Европе карабахскую проблему». Во-вторых, в отличие от 2013 года никто всерьез не рассматривал риск отказа Еревана от европейского курса, поскольку переговоры шли долго и основательно, а Россия с самого начала была в курсе дел. Наконец, теперь Армения может стать дополнительной площадкой для переговоров между Россией и ЕС.
Армянский политолог Степан Григорян считает, что главной причиной подписания Соглашения были последствия однобокой геополитической позиции Еревана. «После вступления Армении в ЕАЭС экспорт армянских товаров в Россию не увеличился, а наоборот, существенно снизился. За три года пребывания в Союзе инвестиции упали в два с половиной раза. На этом фоне договор с ЕС предоставляет шансы для создания альтернатив в энергетической, авиационной и туристической областях. Кроме того, Соглашение ЕС с Арменией предусматривает борьбу с коррупцией и монополиями, поддержку мелкого и среднего бизнеса», - уверен эксперт.
Наконец, известный американский советолог, бывший специальный советник Госдепа Пол Гобл, ставший известным в начале 90х годов планами обмена территориями между Арменией и Азербайджаном, призывает Армению «стать важной страной для Трампа, более важной, чем даже для предыдущих администраций». «Очевидно, что Ереван является важным «наблюдательным постом», имея в виду очень тревожные события в Иране», – сказал Гобл в интервью ереванскому Первому информационному.
2017 год позади, и в наступившем году Армению ждет очень много событий, в том числе исторического характера: 30 лет со дня начала карабахского движения и армянских погромов в Сумгаите, 100-летие Первой Республики и 2800 лет Еревану. Но политический климат, безусловно, будет определяться весной, когда Армения получит нового, но ограниченного в полномочиях президента. А затем мы узнаем имя нового премьер-министра. Станет ли им Серж Саргсян, который выберет вариант Путина 2008 года, или Карен Карапетян, или кто-то еще, мы пока не знаем. Но я уверен, что итоговая конфигурация будет, возможно, не до конца понятной, но продуманной, иначе Армения просто не справится с новыми задачами и вызовами. А их много, притом что старые никуда не делись. Но о них в другой раз.
